Свет над тайгой (сборник) - Владимир Михановский

— Правда? — улыбнулась Гидона. Улыбка удивительно красила ее. — Мне отец тоже много рассказывал о тебе, о том, как повстречались вы в Спарте…

Они стояли на склоне холма, между шпалерами роз, а предвечерние тени все удлинялись.

— Замучил тебя, наверно, отец, — лукаво улыбнулась Гидона. — Задумал на манер Праксителя или Фидия вылепить из тебя атлета — победителя Олимпиады. А отец у меня упорный. Если что-нибудь задумал — обязательно доведет до конца.

— Его желание совпадает с моим. А о его упорстве мне всегда напоминают собственные мои мышцы, которые ноют не переставая после бесконечных тренировок.

— Как ты считаешь, Тилон, ты станешь победителем Олимпиады?

— Если бы я так не считал, то не тренировался бы каждый день до десятого пота.

— Я смотрю каждый раз, когда ты прыгаешь, — призналась Гидона.

— Знаешь, я сегодня прыгнул почти на сорок дельфийских стоп! — с гордостью произнес Тилон.

Юноша посмотрел на солнце, зависшее над горизонтом, и переступил с ноги на ногу.

Гидона спросила:

— Тебя, видно, ждут в селении?

— Нет, меня никто не ждет, — ответил Тилон. — Просто стадо пора гнать домой.

После его ответа глаза девушки засветились от радости. Они продолжали говорить, не в силах расстаться.

— Мне пора, Гидона! — спохватился Тилон.

— Придешь завтра?

— Как всегда.

— Я буду ждать тебя. Вот, возьми на дорогу! — сказала Гидона, отломив кисть винограда и протянув ее Тилону.

…Кисть была чуть недозрелой, но Тилону показалось, что он никогда не ел вкуснее винограда.

Он возвращался в селение с доселе неведомым чувством. Это было чувство чего-то огромного и важного, что отныне вошло в его жизнь. Размахивая веткой, он погонял стадо, но мысли его были там, на винограднике, где тоненькая девушка поднимала и подвязывала полегшие лозы.

Вдали показались первые хижины селения, разбросанного среди гор, и стадо само прибавило шагу.

Потянуло дымком, сладким, домашним.

Тилон подумал, что Гидона стала для него теперь самым близким и дорогим человеком на свете. Одна мысль о том, что он увидит ее завтра, переполняла его радостью.

«Почему Гидона так молчалива и грустна? — размышлял он, спускаясь со склона. — Видно, немало ей пришлось хлебнуть там, в Афинах, когда отец пребывал в спартанском рабстве».

ТАЙНА ПРЫЖКА

Так уж получилось, что лишь незадолго до Олимпийских соревнований раскрыл Пелоп своему молодому другу тайну дальнего прыжка. Тайна показалась Тилону ошеломительной: оказывается, чтобы побить все рекорды на дальность, прыгать нужно было… держа в руках дополнительный груз!

— Но это бессмыслица! — воскликнул Тилон, едва дослушав Пелопа. — Ведь если я возьму в руки груз, мой вес увеличится. А ты говоришь, что я прыгну дальше!

— Не торопись с выводами, мой мальчик, — сказал Пелоп. — Сначала проверь и убедись, потом говори.

— Но и так очевидно…

— Очевидность — враг истины, — резко оборвал Тилона старик. С этими словами он вынес из беседки два странных, доселе невиданных Тилоном одинаковых предмета: это были диски, снабженные по краям массивными округлыми утолщениями. Посредине каждого из дисков было сделано по пять отверстий, в которые можно было пропустить пальцы. К ним подошла Гидона и, взяв у отца один из дисков, умело продела в него пальцы: видно, она умела с ним обращаться. Второй диск взял Тилон и принялся внимательно его разглядывать.

— Диск похож по форме на спартанский щит, — заметил он.

— Верно, похож, — улыбнулся Пелоп. — Только назначение у него другое. Более мирное.

Гидона вернула диск отцу.

— Я сам придумал эту штуку, — сказал Пелоп и щелкнул ногтем диск. Металл чутко отозвался. — Придумал долгими ночами, когда тело ломит от усталости и побоев. И мечтал осуществить ее, когда Зевс поможет мне вырваться из рабства.

— Значит, когда мы встретились в Спарте, Пелоп, у тебя этих дисков не было?

— Они были у меня в голове! И я верил, что испытание подтвердит мою правоту. Потому я и сказал тебе, Тилон, что владею тайной дальнего прыжка. Ни одна душа в мире не знает о прыжке с грузом, — продолжал Пелоп. — Ты будешь первым. Но довольно терять время. Пойдем к скамме!

— К скамме? — удивился Тилон.

Да, юношу ждала еще одна неожиданность: в течение ночи, пока Тилон отдыхал в селении, неуемный Пелоп успел соорудить в глубине дворика, за беседкой, настоящую олимпийскую скамму — дорожку для прыжков.

— Когда ты успел, отец? — удивленно спросила Гидона, остановившись у края дорожки.

— Прямо-таки тринадцатый подвиг Геракла! — восхищенно пробормотал Тилон, разглядывая великолепную скамму.

— Для этого боги даровали мне две вещи: ночь и бессонницу, — довольно улыбнулся Пелоп.

Тилон прошелся вдоль кромки скаммы — длинной неглубокой ямы, дно которой было посыпано морским песком. Песок был разровнен настолько тщательно, что образовывал идеально ровную поверхность.

— Чем не Евклидова плоскость? — с гордостью произнес Пелоп, любуясь делом своих рук.

Юноша не мог глаз оторвать от скаммы. Филлион столько раз описывал ему олимпийскую дорожку для прыжков, что Тилон мог в любой момент, закрыв глаза, представить ее. И вот она перед ним наяву, длинная-длинная скамма, поблескивающая под утренним солнцем. Точный прообраз той, на олимпийском стадионе…

Гидона тронула ногой корзину, на дне которой остался песок, принесенный сюда с побережья.

— Зря ты выходил ночью так далеко, отец, — сказала она. — Тебя могли заметить. Ты же знаешь: нам все время грозят. Лучше бы послал меня — я бы обернулась быстрее.

Пелоп махнул рукрй:

— Обошлось — и ладно. Приступим лучше к делу.

— Но я не знаю, как с этим прыгать… — произнес Тилон, растерянно вертя в руках диск.

— Откуда же тебе знать? — согласился Пелоп. — Сначала посмотришь, как буду прыгать я. Постарайся запомнить все движения и постичь суть дела. А потом станем изучать подробности. Для сравнения я первый раз прыгну без груза, так, как это делают все атлеты Эллады.

Пелоп сбросил легкую накидку, оставшись в набедренной повязке.

— Отец, но ведь врачи запретили тебе резкие усилия, — сказала Гидона.

— Делать нечего, и тянуть больше нельзя, — ответил Пелоп. — Я должен прыгнуть, чтобы Тилон все увидел собственными глазами.

«А ведь он в свое время был, наверно, неплохим атлетом», — подумал Тилон, разглядывая мускулистую фигуру Пелопа, и до сих пор не утратившую стройности.

Пелоп попятился от скаммы, выбирая пространство для разбега.