Пленительная страсть - Ферн Майклз

День был жаркий, несмотря на то, что с берега дул легкий ветерок. Когда тарантас, присланный менеером, затрясся по пыльной, изрезанной колесами дороге, внутри повозки сделалось непереносимо душно; девушка с тоской подумала о глотке свежего, чистого морского воздуха — звенящего соленого воздуха на борту милой «Раны».

Сидя поверх сундуков, можно было разглядеть деревню, расположившуюся на узкой прибрежной полосе: одни островерхие крыши были покрыты черепицей, другие — соломой, но в самой деревне чувствовалась стабильность. Казалось, что эта деревня, раскинувшаяся между джунглями и морем, существовала здесь вечно. Затем деревенский пейзаж исчез из вида, а Сирену совсем утомили палящее солнце да красная пыль, клубящаяся под колесами. Волосы на затылке девушки прилипли к коже, под мышками неприятно вспотело, а черно-коричневое бумазейное платье — одно из тех, что так любила носить Исабель — сделалось влажным от пота под грудью и между лопатками. Оставалось только мечтать о том просторном, открытом костюме, придуманном Сиреной и оставшемся на «Ране».

Она взглянула на Калеба, уснувшего на дне повозки. Бедный мальчик! Он бегал все утро: сначала нашел и привел на фрегат Яна, затем вместе с Сиреной снова вернулся в деревню, где они договорились с рыбаками насчет покраски корабля и парусов. «Братишка» заслужил этот короткий сон перед новым для него испытанием — встречей с менеером ван дер Рисом.

Менеер ван дер Рис! Одно упоминание этого имени заставляло вздрагивать. Сейчас она ехала на встречу со своим врагом!

Гретхен Линденрайх надела короткий жакетик без рукавов, который едва прикрывал ее полную бело-розовую грудь, оставляя талию и живот открытым, а на ее бедрах красовалась разноцветная юбка-саронг[4]. Как и большинство женщин на острове, Гретхен часто носила малайский костюм, в котором легче было переносить дневную жару. В отличие от местных дам, яркий шелковый костюм Гретхен был настолько укорочен, насколько она могла себе это позволить в присутствии слуг.

Через высокую стеклянную дверь, ведущую в сад и занавешенную тонкой газовой тканью, женщина уловила какое-то движение. Подойдя ближе, она заметила, как за кустом японской хурмы мелькнуло ярко-оранжевое платье.

— Эта чертовка Суди! — выругалась Гретхен, и некрасивая гримаса скривила ее губы. — Разве ее волнуют мои платья!

В знойных и влажных тропиках жизненно важной заботой каждой женщины было сохранение гардероба. Плесень, проникавшая всюду, даже за плотно закрытые двери шкафов, оседала в складках одежды и разрушала ткань, которая потом быстро сгнивала и расползалась на куски. Бывало, не раз какая-нибудь женщина попадала в неловкое положение, когда в присутствии гостей вдруг отрывался рукав или лиф платья. И хотя Гретхен могла себе позволить покупать прямо со склада и довольно недорого различные товары, среди которых были новые европейские платья и белье, она очень ревностно заботилась о своих туалетах и берегла их, будь то подарок или платье ручной работы. Она не желала расстаться ни с одним из своих нарядов и не могла позволить, чтобы сырость разрушала их. Поэтому постоянной обязанностью Суди было стоять у гладильной доски и раскалять тяжелые утюги на горячей жаровне, нагревавшей, в свою очередь, комнату до невыносимого зноя. Гретхен не разрешала открывать двери, выходящие в сад, заявляя, что оттуда в дом проникает сырость, делающая бессмысленным глажение одежды.

И теперь, увидев оранжевое платье Суди в саду, бдительная хозяйка пришла в негодование. Ее предупреждали, что эти индусские девушки — очень ненадежные слуги и за ними нужен строгий надзор. Уже не в первый раз обнаруживалось, что румяная пятнадцатилетняя служанка уклоняется от своих обязанностей и тайком бегает на свидания с молодым дьонго[5] семьи Даанс.

Гретхен быстро побежала в чулан, отыскала там кожаный кнут для лошадей и, будучи вне себя от гнева, направилась в сад. Ее стройные, красивые ножки в легких туфлях бесшумно шагали по гравиевой дорожке. Обойдя веранду, полная решимости найти непокорную Суди с возлюбленным и как следует проучить обоих, разгневанная женщина направилась по тропинке, ведущей к окраине сада. Было очень жарко, и тонкие струйки пота уже текли по ее телу. Проклиная про себя постоянную жару, Гретхен посмотрела внимательно на небо и с облегчением заметила собирающиеся темные тучи. Значит, скоро грянет послеобеденная гроза, которая, хотя и увеличивает влажность, зато уменьшает жару.

Когда она в поисках влюбленной парочки подошла к высоким тисовым зарослям, ограждающим ее сад от редко используемой проселочной дороги, ведущей в Батавию с запада, ухо женщины уловило топот лошадиных копыт и грохот колес повозки. Первая мысль была о Ригане, который часто сопровождал свои повозки, груженные мускатным орехом. При мысли, что она снова увидит возлюбленного, сердце Гретхен затрепетало. Ведь она не видела его уже несколько недель, с той самой ночи, когда он сообщил о прибытии испанской невесты. Глазам ее не терпелось увидеть Ригана, руки мечтали коснуться его, а губы жаждали поцелуев.

Раздвинув густые тисовые ветки, Гретхен увидела едущую по дороге повозку, и от радости у нее перехватило дыхание. Без сомнения, это была повозка Ригана, которой управлял этот хитрый Лин Фу. Однако самого Ригана нигде не было видно. Но женщина продолжала стоять. Может быть, он следует за повозкой на некотором расстоянии, чтобы пыль не попадала ему в лицо?

Какое-то движение в глубине повозки привлекло внимание Гретхен. Там, расположившись на сундуках, сидела некая дама в черном и утирала потное, запылившееся лицо. Темные волосы выбились из прически, а черное бумазейное платье в этой жаре выглядело удушающим.

Внезапная догадка осенила женщину: итак, это и есть испанская невеста Ригана! Не удивительно, что он послал за ней крытую повозку вместо того, чтобы привезти ее на проа по гавани и прохладным лагунам. Только посмотрите на нее!

Смех начал разбирать Гретхен и, уже не сдерживаемый, перешел в раскатистый хохот.

До Сирены донесся чей-то смех. Как давно она не слышала смеха, чьего бы то ни было — чужого ли, собственного ли! Но в этом смехе слышалась издевка, а также презрение и высокомерие… Не потому ли все лицо ее сразу вспыхнуло?

Гретхен смело раздвинула кустарник пошире и, не обращая внимания на колючие ветки, высунула голову и открыто смеялась Сирене в лицо.

Взгляды женщин скрестились — и смех застрял в горле у немки. Вместо жалкого и униженного создания, которое она ожидала увидеть, на нее холодно и мрачно смотрела надменная испанка с властным, волевым лицом. Спина Сирены напряглась, подбородок высоко поднялся, а ярко-зеленые глаза вызывающе блеснули. Довольно продолжительное время женщины смотрели друг на друга, пока повозка не скрылась, оставив Гретхен стоять в облаке красной пыли.