Революция сознания. Трансатлантический диалог - Станислав Гроф

Юнг исходил из предположения, что тяга пациента к алкоголю на более глубоком уровне является его стремлением к трансценденции или, выражаясь средневековыми терминами, к Богу. Правильной формулой было, следовательно, spiritus contra spiritum — противопоставить разрушительному действию алкоголя духовный поиск. Вероятно, в более широком масштабе правильная стратегия лечения алкоголизма и наркомании способна внести свой вклад в психодуховную трансформацию человечества.

Рассел: Мы должны задаться вопросом, почему люди с самого начала обращаются к той или иной форме наркомании. Слишком легко сетовать на доступность наркотиков, но это ведь не объясняет то, почему люди их применяют. Наркозависимость является симптомом более глубокого недостатка в нашем обществе. Если человек ради внутреннего облегчения обращается к наркотику, это признак того, что его нынешняя жизнь не дает ему того удовлетворения, которое он ищет. Это голод по чему-то иному: по более глубокому смыслу, по внутреннему миру, по свершению, по облегчению от стресса. Однако, поскольку наше общество не обеспечивает средств для утоления этого голода, люди обращаются к алкоголю, героину и т. п. как к временному способу облегчить свою потребность.

Гроф: В определенном смысле алкоголик и наркоман являются лишь внешней формой среднего западного человека, карикатурой на него, подменяющей поиск трансценденции широким ассортиментом материальных суррогатов и разнообразными видами зависимости.

Ласло: Для некоторых предметом зависимости является алкоголь, для других — секс, для третьих — быстрая езда или модный стиль жизни. В конечном счете многие начинают искать нечто другое, что могло бы принести им чувство удовлетворения, поскольку все эти вещи сделать это неспособны.

Ласло: Многое из того, что мы здесь говорили, рисует одновременно весьма мрачную картину жизни в современных обществах и перспективы ее улучшения. В то же время многие обеспеченные люди в западных и в равняющихся на Запад странах чувствуют пресыщенность, осознав, что в действительности им не нужны материальные ценности сверх того, что у них уже есть; им не приходится беспокоиться о хлебе насущном, у них есть весь основной ассортимент потребительских товаров. Многие такие люди находятся в процессе поиска чего-то иного. Зачастую это находит выражение в алкоголизме и наркомании, а в последнее время — и в убегании в виртуальную реальность. Но этот же процесс может принять и иные формы — интерес к эзотерике, поиск духовного наставничества со стороны гуру, медиумов или бестелесных духов. Что же касается тех, кто не находится в ситуации такого материального благополучия, то они скорее склонны к поиску материальных вещей, на этой стадии они в меньшей степени способны на трасформационные переживания и развитие более высокого типа сознания.

Итак, когда человеку обеспечен определенный уровень материального благополучия, он склонен пробовать новые переживания. В худшем случае речь идет об употреблении алкоголя и наркотиков, в лучшем, если человек достаточно мудр, — о трансформации сознания. Однако остальные — те, кто не достиг такого уровня обеспеченности, — стремятся лишь к более высокой степени владения материальными благами, а это означает, что подавляющее большинство человечества находится практически в безнадежной ситуации. Современная экономическая и технологическая инфраструктура не располагает необходимыми ресурсами для того, чтобы обеспечить всем без исключения жизнь на уровне достигнутого в индустриальном мире материального стандарта. Однако развивать сознание должны все; совершенно недостаточно, чтобы этим занимались только жители благополучных стран. Если все остальные будут лишь подражать западному материалистическому стилю жизни, мы все окажемся в беде.

Рассел: Возможно, нам следует оказать им помощь, используя эту стадию их развития. Материализм и преклонение перед деньгами может оказаться для общества фазой развития. Примерно двести лет назад западные страны встали на этот путь в результате промышленной революции. На сегодняшний день мы начинаем пробуждаться к пониманию того, что у нас уже есть практически все нам необходимое, поэтому у нас нет больше потребности продолжать следовать этому пути. Более того, это может оказаться для нас самоубийством. Итак, мы подходим к новой стадии. Возможно, наша задача как раз в том, чтобы помочь развивающимся странам пройти через материалистическую стадию как можно быстрее.

Ласло: Проблема в том, что, учитывая проблемы экологии и ресурсов этой планеты, на то, чтобы каждый отдельный человек и каждое отдельное общество успели пройти через все те стадии развития, которые прошли мы, просто нет времени.

Рассел: Я согласен. Именно по этой причине мы и должны помочь им ускорить темпы эволюции. Возможно, они смогут пройти материалистическую стадию всего за пару десятков лет, а не за пару столетий. Налицо признаки того, что такое ускорение возможно. Пример тому — скорость, с которой развивающиеся страны движутся из эры агрокультурной в эру индустриальную, и еще дальше — в эру информационную. Индия осуществила свою промышленную эволюцию за каких-то двадцать лет или около того, Китай прямо сейчас совершает скачок от сельскохозяйственного уклада к информационному обществу.

В отличие от Запада, который учился всему с нуля, эти страны используют развитые нами технологии и навыки. Им не надо заново изобретать паровые двигатели, аэропланы и компьютеры; мы это уже сделали, и теперь они учатся на нашем опыте. Мы можем также помочь им разглядеть, что, помимо погони за материальными благами, в жизни есть еще что-то. Может быть, мы способны помочь им быстрее выйти за пределы этой фазы развития.

Ласло: Или даже перескочить через некоторые из этих фаз. Есть немалая опасность в стадии энергоемких и расточительных стилей жизни и способов производства, которые мы развили на Западе. Если развивающиеся страны не поторопятся с преодолением этой стадии, то, даже с учетом инфраструктур следующей стадии, это сможет привести к перерасходу ресурсов планеты и необратимому загрязнению ее окружающей среды.

Гроф: Мы определяем будущие направления развития теми технологическими идеями, которые мы вынашиваем в настоящий момент. Перспектива могла бы измениться самым радикальным образом, если бы мы сумели переориентироваться на другие источники энергии, главным образом — солнечной. Насколько мне известно, уже сейчас можно водить машины и пилотировать самолеты, используя вместо бензина водород.

Ласло: Да, несомненно, мы могли бы перейти на вождение машин с применением жидкого водорода. Я сам видел недавно БМВ, которая выглядела и вела себя точно так же, как обычный автомобиль, за исключением того, что у нее есть изолированные топливные трубы и отдельная цистерна сзади. Из выхлопной трубы выпускается тонкий пар, конденсирующийся затем в чистую воду. Однако разработчики этого автомобиля сказали мне, что для внедрения его в широкомасштабное использование потребуется пятьдесят лет — именно столько времени, по их расчетам, необходимо для того чтобы жидкий водород стал так же доступен на автотрассах, как сегодня бензин. У меня не было ощущения, что они понимают, что к тому времени, даже если эта новая технология уже будет использоваться повсеместно, будет слишком поздно: мы уже слишком загрязним воздух и породим слишком большое число кризисов. А ведь многих из них можно избежать своевременным переходом к возобновляемым технологиям использования чистой энергии.

Гроф: Ходят слухи, что разработки в сфере применения альтернативных видов энергии намеренно срываются нефтяными компаниями, которые уже приобрели целый ряд многообещающих патентов и запрятали их в свои сейфы. Трудно оценить, что могло бы получиться, если бы этим проектам были предоставлены первый приоритет и серьезная поддержка. В этом случае без особых усилий можно было бы разработать рентабельные способы использования солнечной энергии для превращения воды в водород и кислород, а также безопасные методы хранения этих видов топлива.

Ласло: В нашем распоряжении, безусловно, уже имеется немало практических решений, и можно было бы разработать и множество других, однако, судя по всему, нам не хватает воли для их использования и развития.

Гроф: Именно это я и имею в виду. Немыслимые затраты, с которыми связана патологическая гонка вооружения в глобальном масштабе, в сочетании с привычными для нас линейными стратегиями, такими как расхищение возобновляемых ресурсов и превращение их в отходы, — все это в крайней степени усугубляет ситуацию. Будь у нас иная система ценностей и иные приоритеты, все могло бы сложиться по-другому. Например, если бы мы прибегали к цикличным стратегиям, как это происходит в природе, Земля могла бы прокормить большее число населения с меньшим количеством трудностей. Способности нашей планеты и ее солнца обеспечивать пищу огромны; к примеру, мы могли бы собирать водоросли в Саргассовом море и перерабатывать их в широкий ассортимент пищевых продуктов.