Волшебник - Колм Тойбин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В гостях у Прингсхаймов Юлия Манн чувствовала себя не в своей тарелке. Альфред Прингсхайм не был торговцем. Не владел магазинами и складами, ничего не экспортировал. Он был профессором математики, который унаследовал деньги от отца, инвестировавшего в угольные шахты и железные дороги. Он присматривал за своими деньгами, но любил повторять, что понятия не имеет, как они прирастают. И добавлял, что не уверен, правильно ли их тратит. Он построил этот дом, потому что нуждался в крове, а картины покупал, потому что они нравились ему и его жене.
– Могу я узнать, клиентом какого банка вы состоите? – спросил Лёр.
– О, я всегда говорю, что присматриваю за семьей, – ответил Альфред, – а Бетманы присматривают за мной.
– Разумно, – заметил Лёр. – Бетманы – старая заслуженная контора. Евреи.
– Это не имеет отношения к делу, – сказал Альфред. – Я бы доверил свои деньги баварским католикам, если бы знал, что они с толком ими распорядятся.
– Если захотите сменить банк, могу свести вас с лучшими в своем деле. Я говорю о тех, кому можно без страха доверить свои вложения, кто в курсе дел и знает, куда дует ветер.
Катя бросила на Томаса полный иронии взгляд.
– Человек, который слишком много думает о деньгах, беден, – сказал Альфред. – Таков мой девиз. – Он пригубил вино, кивнул и снова пригубил. – Интересно, доживем ли мы до того, что банков не станет, как и денег.
Лёр бросил на хозяина дома недовольный взгляд.
– А между тем, – добавил Альфред, – просыпаясь каждое утро, я не без восторга обнаруживаю, что спал на шелковых простынях. Странно для человека, которого деньги не волнуют!
Томас заметил, что мать разглядывает комнату, задерживаясь взглядом на картинах и скульптурах, вертит шеей, всматриваясь в потолок и изысканную резьбу между балками.
Хедвиг Прингсхайм, мать Кати, не уставала угощать гостей и несколько раз останавливала мужа, чтобы остальные могли вставить слово в разговор, но мать Томаса в беседе не участвовала. Молчанием она словно подчеркивала свою важность.
Клаус был в Вене, поэтому вечер прошел тихо. Кате было не с кем разделить веселье. Ее брат Хайнц, чрезвычайно воспитанный молодой человек, изучавший физику, сидел за столом с таким видом, словно собирался сделать военную карьеру. В покое его лицо казалось Томасу еще красивее, чем лицо Клауса, кожа нежнее, волосы ярче, губы полнее.
Слушая, как Катя объясняет его сестре любовь своего семейства к музыке Вагнера и Малера, он еще глубже ощущал пропасть между своей семьей и семьей, к которой присоединялся.
– Это не мешает нам испытывать равнодушие к остальным, – говорила Катя. – В этом вопросе мама даже принципиальнее папы.
– Она тоже любит Малера? – спросила Лула.
– Густав Малер – ее старый друг, – улыбнулась Катя с невинным видом. – Он всегда говорит, что, для того чтобы стать совершенством, Вене не хватает моей матери. Он ее обожает. Но она не может жить в Вене, потому что у папы работа в Мюнхене.
– А как относится к этому ваш отец?
– Он никогда никого не слушает. Только музыку. Наверное, этого достаточно. Поэтому он не знает, что сказал Малер. Почти все время он думает о математике. Есть даже теоремы, названные в его честь.
От Томаса не ускользнуло, что, судя по виду Лулы, она понятия не имела, что такое теоремы.
– Как чудесно жить в таком доме, – заметила Лула.
– Томми говорит, в Любеке у вашей семьи был прекрасный дом.
– Ему было далеко до вашего!
– В Мюнхене найдутся дома и получше. Но у нас есть этот, и что же нам теперь делать?
– Наслаждаться.
– Я собираюсь замуж за вашего брата, поэтому мне недолго осталось им наслаждаться.
За те недели, что оставались до свадьбы, Томас несколько раз пытался поцеловать Катю, но рядом вертелся ее брат-близнец, да и сама Катя, с одной стороны, давала понять, что ему следует держать дистанцию, с другой – не скрывала, что с юмором относится к ограничениям, которые накладывались на жениха и невесту.
Когда Клаус, ненадолго оставив их наедине, возвращался в комнату, Катя смущенно улыбалась. Иногда Клаус сразу подходил к сестре, чтобы пощекотать ее, заставляя хихикать и извиваться. Томас не возражал бы, если бы Клаус больше времени уделял музыке, доверив блюсти честь сестры Петеру, который вел бы себя куда пристойнее.
Обычно перед выходом в свет Катя долго наряжалась, поэтому Клаус сидел с Томасом, лениво беседуя о музыке или расспрашивая его о прошлом.
– Самому мне не доводилось бывать в Любеке, – сказал он однажды, пока Катя возилась наверху. – И я не знаю никого, кто бывал не то что в Любеке, но даже в Гамбурге. Должно быть, Мюнхен кажется вам странным городом. Здесь я чувствую себя свободным. Свободнее, чем в Берлине, Франкфурте, даже в Вене. В Мюнхене, если захотите поцеловать юношу на улице, никто и внимания не обратит. Представляете, какой шум поднялся бы в Любеке?
Томас слабо улыбнулся, сделав вид, что слова Клауса его не касаются. Если Клаус будет настойчив, он сменит тему и сделает так, чтобы больше она никогда не всплывала в разговоре.
– Все будет зависеть от того, захочет ли юноша, чтобы его целовали, – продолжил Клаус. – Большинство не откажутся.
– Как думаете, Малер неплохо зарабатывает?
Он знал, что Клаус не устоит перед соблазном поговорить о Малере.
– Он не жалуется, – ответил Клаус. – Однако Малер вечно пребывает в сомнениях. Такой характер. В середине грандиозной симфонии он беспокоится о нескольких нотах, которые написал для флейты-пикколо в задних рядах оркестра.
– А его жена?
– Она околдовала его. Она одержима его славой. Ведет себя так, словно он единственный мужчина на свете. Она прекрасна. Она меня завораживает.
– Кто это тебя завораживает? – спросила Катя, входя в комнату.
– Ты, мой двойник, моя половина, моя радость. Только ты.
Катя выпустила коготки, делая вид, что собирается вцепиться ему в лицо, и издала звериный вопль.
– Кто придумал закон, что близнецы не могут жениться? – спросил Клаус вполне серьезно.
Наблюдая за близнецами и собираясь вскоре жениться на Кате, Томас сознавал, что никогда не станет своим в том маленьком мирке, который они для себя создали.
Ни он, ни Катя не стали жаловаться, когда Альфред Прингсхайм, не спросив жениха с невестой, сам обставил их квартиру. Окна семикомнатного
