Миссия «Один» (в сокращении) - Джеймс Холланд

Таннер вернулся в пещеру над фермерской усадьбой лишь после полудня, а к этому времени и Анна с отцом уже возвратились домой. Он многое узнал и доложил обо всем лейтенанту Шеванне. В Треттене стало теперь потише, чем прежде. Воинские части немцев в течение всего дня покидали деревню. Лодки, о которых говорила Анна, действительно стояли у пристани, а под прикрытием деревьев можно было подобраться почти к самому берегу реки. Открытыми были только последние семьдесят пять ярдов.

Шеванне выслушал его и отпустил, не сказав ни слова. Таннер отправился на поиски Сайкса.

— Ну что, сержант, прорвемся? — спросил тот.

Таннер кивнул:

— Переправа через реку будет не из легких, но, если мы не потеряем голову…

— Конечно, — сказал Сайкс. — Мы тут пока с кой-каким снаряжением фрицев освоились.

И он протянул Таннеру немецкую винтовку.

Таннер поднял ее к плечу, прицелился, передернул затвор.

— Не очень она мне нравится. Предпочитаю мою старушку «энфилд». А что у нас с патронами для них?

— Не густо. Почти ничего.

— Тогда нам лучше не смешивать их оружие с нашим.

— Не волнуйся. Я уже всех предупредил. Ну а как пистолет?

Таннер протянул его капралу:

— Посмотри сам. Я к пистолетам особо не привык.

— Оружие ближнего боя?

— Точно.

Таннер понаблюдал за тем, как Сайкс заряжает и разряжает магазин, взводит курок и ставит его на предохранитель, осматривает сам предохранитель. Неподалеку от них играли в карты или спали солдаты. Странно, но они стали ему гораздо ближе, чем прежде.

Таннер надеялся, что решение пересечь долину окажется правильным, что оно не будет стоить его солдатам жизней. Они верили в него, но насколько оправданной была эта вера? Таннер снова перевел взгляд на Сайкса. О капрале своем он почти ничего не знал, хоть и считал его другом.

— Я все собирался спросить у тебя, — наконец сказал он. — Где это ты научился так ловко обращаться с взрывчаткой?

— В армии, конечно.

— Только не с гелигнитом. — Он взглянул Сайксу в глаза. — Давай, Стэн, выкладывай.

Сайкс огляделся вокруг, проверяя, не слышит ли их кто, потом наклонился поближе к Таннеру.

— Прежде чем попасть в армию, я… я был грабителем. Дома брал, офисы. Я умею вскрывать практически любые сейфы, а их, бывает, оборудуют секретными замками, понимаешь? Вот и пришлось научиться работать с взрывчаткой.

Таннер приподнял брови.

— Я своим прошлым не горжусь, но, когда берешь офис или банк, то говоришь себе, что сильно они от этого не обеднеют.

— А в армию ты как попал?

— Брали мы один офис в Айлингтоне, и ахнуть не успели, как на нас со всех сторон насела полиция. Один из наших вытащил пистолет. Его в результате взяли, а мне и еще двоим удалось удрать. Вот тогда я и решил, что с уголовщиной пора завязывать. Поехал поездом в Лидс и завербовался в армию. Это было в октябре 1938-го. И с тех пор я ничего ни разу не украл — не считая той взрывчатки в Лиллехаммере. — Он заглянул Таннеру в глаза. — Ты ведь никому об этом не скажешь, а, сержант?

— Конечно, не скажу. Ты хороший капрал, Стэн. А кем ты был до войны, мне без разницы. Да и не мне тебя судить.

— А как получилось, что ты оказался в рейнджерах, сержант? Я снова забыл — откуда ты родом?

Таннер ответил:

— Из Уилшира. Отец был егерем. Я так понимаю, что первое ружье попало в мои руки, когда мне было лет пять. Я ушел из дома, завербовался в армию — еще мальчишкой. И прямиком попал со вторым батальоном в Индию.

Сайкс задумчиво кивнул:

— Выходит, мы оба тут чужаки, верно? Двое южан среди этих сукиных детей с севера.

— Да, капрал, — улыбнулся Таннер. — Но, думаю, людей мы из них сделаем.

Шейдт ожидал в Лиллехаммере новостей, и его охватывало все большее разочарование. Самолеты-разведчики, несмотря на бесчисленные облеты долины, так ничего и не обнаружили. Он взял со стола фотографии, часом раньше поступившие от люфтваффе.

— Мне на них ничего разглядеть не удалось, — сказал Курц.

— Их делали со слишком большой высоты. — Шейдт бросил фотографии на стол. — Да и люфтваффе, я полагаю, больше заботили поиски британских позиций.

Что бы ни говорил Шейдт, фотографии были и четкими, и детальными, однако никаких следов на снегу не показывали. На высоком горном плато не было ничего, кроме ровного белого снега.

Шейдт, оставив Курца, вышел на холодный вечерний воздух. Норвегия. Господи, как же он ненавидел эту страну. Как хотел возвратиться в цивилизованный Берлин.

Он направился к своему отелю.

— Бренди, — приказал он портье, а затем пересек вестибюль и опустился в глубокое кресло.

Лакей принес бренди, Шейдт, не сказав ему ни слова, взял со стола рюмку, осушил ее и потребовал вторую.

Он понимал, что территория, на которой ведутся поиски Одина, велика, но ведь и у противника возможности для маневра были ограниченными чисто физически. Над долиной то и дело пролетали самолеты люфтваффе, солдаты фон Понцетса прочесали долину и все ее окрестности — и никто ничего не обнаружил.

Тут-то его и осенило. А что, если они просто остались на месте? Шейдт допил бренди и торопливо вернулся к Курцу.

— Они собираются переправиться через реку!

Курц удивленно уставился на него:

— Не понял, герр рейхсамтсляйтер. Кто?

— Один и те, кто с ним. Они все еще где-то в горах над Треттеном. А сегодня ночью, когда стемнеет, попытаются перебраться на другую сторону долины.

На лице Курца отразилось сомнение.

— Послушайте, — сказал Шейдт, — они же понимают, что пройти по горам быстрее, чем мы движемся по долине, им не удастся, и знают, что их ищет люфтваффе. Сейчас они на той стороне долины, по которой проходит шоссе и железная дорога. А что находится на другой ее стороне? Ничего! Если они смогут перебраться туда, у них появятся хорошие шансы сбить нас со следа. И они попробуют сделать это сегодня.

Курц уже кивал.

— Да, думаю, вы правы. А нам следует лишь позаботиться о том, чтобы их ждали «горные стрелки» фон Понцетса. — Он встал. — Отличная мысль, герр рейхсамтсляйтер.

Чуть позже одиннадцати маленький отряд, состоящий из французских, британских и норвежских солдат и двух штатских, начал продвигаться по лесу в направлении Треттена. Томми заменили свои шинели и каски на немецкие ветровки и кепи, французы остались в своей форме, а норвежские офицеры надели вместо фуражек снятые с немцев пилотки. Идея эта принадлежала Таннеру, решившему, что лучше будет не выдавать всех и каждого за немецких солдат, но попытаться запутать и сбить с толку тех, кто их увидит.

Таннер и Анна шли первыми, за ними следовали его солдаты — по тропе, которую он хорошо изучил в начале дня. В дорогу они вышли с полными желудками, у них в сумках лежали хлеб и холодное мясо.

Они остановились на гребне, с которого различался сквозь деревья похожий на пляж мыс, вдававшийся в реку. Таннер оглядел сквозь немецкий бинокль лежавшую впереди местность. Большая часть деревни и то место, где река входила в ущелье, отсюда не были видны. Он взглянул на Анну и прошептал:

— Похоже, тихо.

— Да, но отсюда не видно ни моста, ни церкви.

— Зато и нас никто увидеть не может.

Таннер подал всем остальным сигнал пригнуться, и они начали спускаться в долину. В ста ярдах впереди лежала дорога. Снег с земли уже сошел, его заменила чахлая трава. Таннер махал шедшим за ним солдатам рукой, показывая, что можно продолжать двигаться, пока они не достигли опушки леса, мимо которой проходила дорога. Трава здесь росла уже высокая. От дороги уходил мыс, а за ним, в ста ярдах отсюда, плескалась вода.

Таннер залег в траву и взмахом руки приказал остальным сделать то же самое. Оттуда, где он лежал, различались и горный массив, возвышавшийся по другую сторону долины, и черная река.

К нему подполз Шеванне:

— Все тихо?

Таннер кивнул — и тут же со стороны деревни донесся рокот моторов. Через миг рокот усилился, — машины, переключая передачи, набирали скорость. Грузовики.

— Я знал, что идея дурацкая, — прошипел Шеванне.

Ответа Таннеру придумать не удалось. Машины приближались. Скоро он увидел на дороге первую из них. Господи, лишь бы все лежали тихо, помолился он. Скорее всего, это какая-то направляющаяся на север воинская часть. Но, когда первый грузовик был от них уже в пятидесяти ярдах, Таннер, к ужасу своему, понял, что он сбавляет ход.

Первый грузовик, миновав их, проехал еще ярдов тридцать и встал. Встали и два других — так близко, что Таннеру казалось, будто он может, протянув руку, коснуться их. Послышались лающие приказы, солдаты начали выпрыгивать из кузовов на землю. Встревоженно наблюдая за ними, Таннер увидел с полдюжины вооруженных винтовками солдат, начавших переходить дорогу. И скоро от него до первого немецкого солдата осталось лишь несколько ярдов.