200 дней на юг (2001) - Антон Кротов

Оставшуюся часть дня мы провели в миссии, потому что в городе мы вызывали прямо-таки зоопарковое внимание, как если бы слон появился на улицах Москвы. Все обращают на нас внимание, идём по улицам — крики, голоса, шёпот: хаваджи! хаваджи! (белые люди!). Впрочем, всё это по-доброму, никакой агрессии.

Днём в Гедарефе прохладно — всего +25 или +30, сказывается сырость и близость холодных (относительно) эфиопских гор. Дорога в сторону Эфиопии наверняка размыта, и не всякий грузовик-лорри поедет сейчас в сторону Гуллабада. Но нам спешить некуда. Путешествие длится уже 50 дней, из них 20 дней я нахожусь в Судане и совсем просуданился, разучился куда-то спешить и чего-то очень хотеть. Доберёмся до Эфиопии? до Кейптауна? до Москвы? — иншалла!

Поскольку комары прошлой ночью нас совсем достали, мы поставили все три кровати точно под вентилятором в центре комнаты и включили вентилятор на полную мощность; только так удалось разогнать надоедливых кровососущих. Перед сном рассуждали, как это часто бывает, о мирской жизни; Гриша полагал, что для нормальной жизни в России нужно иметь хороший диплом и зарплату в тысячу долларов в месяц, я же не соглашался с ним, считая, что можно обойтись и меньшим их количеством, и без диплома. Так и не придя к консенсусу, мы вскоре заснули.

16 сентября, суббота. Встреча шестерых

Утром в храме появился Олег Сенов и рассказал о своём житии. Странно, но гитару он сохранил. Путь его был таков. Он, а также Грил и Лекай, приплыли в Судан через неделю после нас, на следующем пароме. Грил и Лекай дождались поезда и на нём проехали часть пути (от Вади-Халфы до Абу-Хамеда), а потом направились в Хартум. Олег же один поехал "по классическому маршруту" автостопом через Абри и Донголу. Мы весело трепались до самого обеда, не переставая дивиться тому, что гитара проехала почти весь Судан. (Я ещё не знал тогда, что гитаре сей суждено добраться гораздо дальше, до самого Кейптауна.)

Днём мы попрощались с гостеприимным эритрейским священником и покинули миссию, направляясь на почтамт, где была назначена встреча с остальными. Почта была закрыта (суббота тоже оказалась выходным днём), но за сею почтою обнаружилась метеобудка, где находилась записка от Грила и его рюкзак, а также, о радость, Сергей Лекай собственной персоной. Вскоре подошёл и Лапшин; таким образом, нас стало шестеро.

Другие участники поездки на стрелку прибыть не могли, так как у них не было суданской визы.

Нас ждал самый неясный участок трансафриканского маршрута — суданско-эфиопская граница. Давным-давно она была открыта. Потом, в годы правления в Эфиопии коммунистического диктатора Менгисту, наземный автопереход был закрыт. Но вскоре от Эфиопии отделилась её бывшая провинция, Эритрея, и в начале 1990-х единственно возможный маршрут проходил из суданского города Кассала в эритрейскую Асмару, а оттуда уже в Эфиопию. Затем суданское, эритрейское и эфиопское правительства все взаимно разругались, и на момент нашего прошлого посещения Судана (1999 год) были закрыты все границы. В начале 2000 года прошёл слух, что Судан и Эфиопия неожиданно подружились, и иностранцы вновь могут официально попадать из Судана в Эфиопию по суше. При этом сами суданцы и эфиопы, сидящие в Москве в соответствующих посольствах, мыслили противоречиво: суданцы говорили, что граница открыта, эфиопы — что она закрыта навсегда.

Итак, нам предстояло проверить состояние этой странной границы на своём опыте. Чтобы у нас не было казусов, подобных египетскому, когда Гришу Кубатьяна пропустили, а остальных не сразу, — мы решили ехать нераздельной шестёркой, тем более что кузовная сущность суданского автостопа к этому располагала.

Итак, затарившись напоследок на базаре некоторой пищей, мы обленились и начали стопить машины почти в центре сего города.

Первая «Тойота» провезла нас до конца города; вторая — до некоей пригородной развилки, где мы, неправильно определив нужное нам направление, прохлопали два грузовика, ушедшие куда надо. Затем нас шестерых подобрал шикарный, даже не имеющий кузова, джип, принадлежащий госпиталю "Армии спасения"; Сергей Лекай сел ему на багажник, ибо места внутри было немного. Дорога была ухабистой; в самом ухабном месте на трассе стояли мальчишки, успевавшие попросить подаяние у проезжающих машин в тот момент, пока они боролись с дорогой. Водитель выкинул из окна бумажку в 500 фунтов, и дети радостно бросились за ней. Наконец, джип привёз нас к воротам своего деревенского госпиталя, мы вышли и занялись дальнейшим ожиданием машин на вечерней дороге.

Белые люди на трассе в этой деревне попадались нечасто; особенно в количестве шести человек одновременно. На нас собралось смотреть полдеревни. Вскоре, к нашему удивлению, появилась белая тётка в шлёпанцах: жительница Голландии, работавшая в этом гуманитарном госпитале уже год.

— А я слышу, все в деревне кричат: "хаваджи, хаваджи" (иностранцы)! — посмеялась она.

Мы поведали ей свою сущность, но вписаться на ночлег в госпиталь не успели, так как со стороны Гедарефа ползли грузовики, те, которые недавно пытались уйти из-под нашего носа. Попрощались с голландкой и залезли в застопившийся грузовик.

* * *

Дорога была грязна, сгустился вечер; ближе к пункту назначения грузовик стал петлять в окрестностях деревни назначения, стараясь объехать грязевые лужи. Наконец прибыли куда-то. Это была деревня в 10 км не доезжая деревни Доха, на полдороги между Гедарефом и Гуллабадом. Деревня это была очень бедная, все люди жили в хижинах, электричества не было нигде никакого, хотя народу здесь было немало. Редкие лавки из прутьев и соломы освещали в ночи тусклые мерцающие точки — это были, вероятно, масляные светильники. Кое-где светились и красные точки — угли, на которых готовили еду. Место, где мы сейчас оказались, было деревенским базаром.

Увидев иностранцев, никогда здесь не встречавшихся, люди собрались вокруг той лавки, где мы варили свою чечевицу в котелке. Зрителей было свыше 70 человек. Мы попросили фуля.

Нас поняли, и минут через десять фуль, в дополнение к нашей чечевице, принесли нам в большой металлической миске.

Нас было слишком много для того, чтобы нас сразу зазвали в гости. Куда положить в соломенной хижине шестерых белых мистеров, да и чем накормить? Мы, правда, уже накормились, и намекали собравшейся толпе, что мы можем ночевать не в пятизвёздочных условиях.

Один человек всё же предложил нам пойти спать к доктору, показывая жестами «спать», «шприц» и приговаривая: "доктор, доктор".

— Доктор сделает нам укол, и мы уснём, — так перевёл его предложения С.Лекай.