Невменяемый отшельник - Юрий Иванович

Но не менее эффективным оказался и огонь верноприличников. Два попадания в шлюп, который не имел защиты Древних, разнесли его в щепки. Наверняка и искатели все погибли. А мраморный шарик тяжело ранил в руку одного из пятёрки сопровождения.

Канат всё-таки был обрублен лоцманом, хотя уже ничего, кроме своего веса, не держал. Плавер резко дёрнулся вперёд и стал на максимальной для себя скорости уходить по стремнине вверх. Тот же самый манёвр, и со скоростью, увы, даже большей, – предпринял и большой корабль. Причём отчётливо было видно, как поделка Древних, войдя на порожистые перекаты, вся сотрясалась от ударов скал по днищу. Но тем не менее скорость от этого не сбавляла. Скорей – наращивала.

Два раза повороты русла и нависающие над ним скалы скрывали преследуемых от преследователей. Но как только видимость позволяла рассмотреть врага, обе стороны делали частые залпы, точнее говоря, строенные залпы из керечес. Малый плавер спасало то, что верноприличников было много, они больше мешали друг другу, пытаясь протолкаться на нос своего судна. А бортом встать да нанести полноценный залп из всего оружия их рулевой никак не успевал. Поэтому больший урон своими ружьями наносили «порушники» вместе с присоединившимся к ним Виль-Ройтом. Не менее десятка преследователей были уничтожены или выведены из строя. Но оказался один убитый и на малом судне, уходящем от погони.

Точно так же, интенсивно перестреливаясь, проскочили участок со сравнительно спокойными водами и вошли во вторую бурную стремнину. Здесь спасло обилие довольно высоко торчащих скал. Преследователи теперь явно двигались быстрей и постепенно настигали свою жертву. Итог печальный: в рядах помощников Невменяемого сразу двое убитых. Один из воинов пал, да и лоцман, скорей всего получивший смертельное ранение, вывалился за борт.

Финальная развязка наступила, когда оба корабля выскочили на просторы глубокого ущелья, тянущегося непосредственно под Непреодолимым. К тому моменту ранее чёрные воды ещё более преобразились, расцветившиеся светящимися сгустками Лазури. Видимо, в верховьях бушевали приличные грозы. Но любоваться красотами было некому и некогда. Следовало давать последний бой или… А вот что «или»?

Кидаться к берегу и пытаться на него высадиться – бессмысленно. Расстреляют, как в тире. Атаковать в лоб – пусть и геройское, но тоже напрасное действо. Ничего кроме усиленного рёва радующегося врага это не принесёт. К тому же при обмене двумя последующими залпами мини-отряд Кремона лишился последних своих стрелков. Оба были убиты наповал попавшими в них мраморными шарами и арбалетными болтами. Оставался ещё один легко раненный в плечо порушник, но без возможности задействовать руку он не мог поднять тяжеленную керечесу и попросту лежал, прикрываясь высоким бортом кормы. Ещё один сентег, казавшийся мёртвым, оставался живым, но его страшные раны не гарантировали ему и нескольких минут жизни. Сидящая за спиной северянина Ягуша продолжала вести безостановочный огонь из своего магического ружья.

Что ещё оказалось важным: у врага, видимо, закончились припасы к керечесам. Потому что они дружно отставили свои ружья и ухватились за арбалеты.

Конечно, энормианин, продолжая управлять плавером, попытался предпринять нечто экстраординарное. Иначе говоря, решил садануть таким огненным ударом, в котором не пожалел соединить сразу шесть вынутых из Жемчужного ордена сил. И когда невероятный по размеру шар полетел врагам навстречу, те всё равно не могли не присесть от страха, хоть и знали о своей безопасности, надеялись на неё. В нормальной обстановке подобный сгусток магической энергии мог разнести вдребезги и троекратно больший по размерам, но деревянный корабль. Тогда как поделка Древних даже не покачнулась от рассеявшегося в пространстве комка пламени. Только страшный рёв и грохот разнеслись по горам в виде остаточного действия.

Если бы хоть кто-то среди врагов пострадал! Если бы хоть кто-то сгорел! Тогда Кремон не пожалел бы и десятка оставшихся у него и уже заготовленных для удара сил. Но никто из верноприличников даже не почесался, наоборот, все злобно завыли, досадуя на себя за проявленный страх, и вновь бросились заряжать свои арбалеты. А кто уже имел заряженное оружие, стал поднимать его в сторону людей.

Вот тут Познающая несильно ударила своего супруга локтем по спине:

– Не оборачивайся больше! И давай, двигай на всей скорости под мостом! – Голос её усилился, переходя в грохот падающей лавины. – Давай, любимый! Не бойся, я с тобой! И люблю тебя – больше жизни! Вперёд! Мы прорвёмся! Потому что я верю в твою любовь!

Она ещё что-то кричала, но Кремон и в самом деле решился прорваться под мостом на ту сторону Барьера. Всё равно ничего иного не оставалось. Лучше рискнуть с неведомым, чем сложить головы в заведомо проигрышной ситуации, от рук ненавидимых врагов. Ведь можно и собственной смертью насмеяться над супостатом, оскорбить его, но в любом случае не дать возможности поиздеваться над телом своим и любимой.

Да и до мёртвой, неподвижной воды Барьера оставалось не более десяти метров.

Последнее сомнение развеял раненый порушник, выкрикнувший от заднего борта:

– Вперёд, Кремон! Только вперёд! Я прикрою вас!

Невменяемый направил артефакт Древних сквозь Барьер. Или, как его называли сентеги, – сквозь Шанну. Услышал, как сзади в последний раз выстрелила керечеса, да почувствовал тело сентега, вместе с добавочными магическими щитами прикрывшее его спину.

Удар в сразу занемевшее плечо заставил плавер вильнуть. И несколько болтов вспенили воду как раз в пределах Барьера.

Мелькнула мысль:

«Как же меня ранили, если сентег меня прикрывает?..» – Но максимально возможную защиту, созданную из десятка упрятанных в Жемчужный орден сил, воздвиг вокруг себя, Ягуши и последнего остающегося на ногах порушника.

И в следующий миг плавер вонзился в Шанну. И мир вокруг рухнул. А время остановилось…

Глава 15

Вне жизни

Только время не просто так остановилось. Да и мир не столько рухнул, как вдруг преобразовался для Кремона в страшную мрачную пропасть, в которую он стал падать. Ну и в самом начале этого падения человек попытался закричать. Скорей чисто непроизвольно попробовал высказать всю ту душевную боль, которая сопровождает разумное сознание в последние мгновения жизни.

Не успел… Не сумел… Проиграл… Не справился… Не защитил…

Многие и многие сотни обидных укоров самому себе теснились в гортани и требовали немедленного выхода. К ним присоединялись тоска, гнев, печаль, злость, сожаление, раскаяние, любовь, горечь утраты и многие, многие другие чувства. Последний всплеск умирающего разума. Последний вопль умирающей души. Последняя попытка высказать миру о его несправедливости, коварстве и холодном безразличии к искоркам разумной жизни.

Умирающий человек напрягал все свои силы, чувствовал, как рвутся грудные мышцы и мышцы гортани, но… Но ни единого звука так и не смог выдавить из себя, как ни старался.

«Значит, я уже умер, и смерть выглядит именно так… – удивительно отстранённо подумал Невменяемый о собственной кончине… – Наверное, я свалился в воду и теперь попросту тону. Точнее говоря, тонет моё тело, а вот моя основа, связанная с мирозданием, наверняка возвращается в него обратно. Только почему вокруг всё так мрачно? И почему я всё-таки падаю вниз? И почему тело всё-таки ощущаю? Или это – просто наработанная память, как человек, потерявший руку, ощущает, как он двигает её пальцами?.. Да и вообще, разве может моё зрение существовать произвольно от всего иного разума?.. А судя по тому, что я вижу и ощущаю несколько разные вещи – может. Либо… я уже преобразовался в нечто совершенно иное, чем был раньше…»

Но всё с большим и большим удивлением человек осознавал, что продолжает именно падать. И именно в пропасть. В глубокую, похоже, совершенно бездонную пропасть. Вот только не всем телом падал, потому что оно осталось где-то в ином мире, а только сознанием.

Постепенно взгляд стал выхватывать некие иные по структуре или освещённости стены. И что поразило: эти отличные от окружающего пятна проносились мимо то безрассудно быстро, то с некоторым замедлением. А как такое могло быть? Только если падение было неравномерным или пятна сопровождали падающее, уже умершее сознание.

Наверное, умственная деградация уже сделала своё дело в исчезающем Я, потому что стало совершенно безразлично, что случилось в мире живых и кто, по каким причинам погибнет там за ближайшие миллионы лет. Вместо этого захотелось только трех вещей: покоя, ласкового лучика Занваля и последний раз представить перед собой желанное личико своей любимой. Увы! Ягуши почему-то не отыскалось в памяти. Хотя скорей всего и памяти, как таковой, не существовало.

А вот пятнышко странного света вдруг мелькнуло в пределах зрения! Понять, что это такое и принадлежит ли Занвалю, сразу показалось делом бессмысленным. Но, присмотревшись чуточку вперёд, по ходу своего падения, Невменяемый узрел новое пятнышко. Когда пролетал мимо, постарался присмотреться и понял, что падение при этом замедляется. Или, опять-таки, само пятнышко не спешит проноситься мимо.