Психоделика. Книга для мертвых - Юрий Валерьевич Литвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оранжевая мерзкая тряпка, выданная мне герцогом, опостылела мне настолько, что передать это словами было не возможно. Она была возмутительна, она была вызывающе яркой и привлекала ко мне ненужный интерес. В основном смотрели с сочувствием, как на раненого, но я не люблю приковывать к себе взгляды, я люблю быть незаметным…
Притом, что я путешествовал без слуг, выдавая себя за бедного рыцаря, странствующего в поисках приключений на свою задницу. Это как раз никаких вопросов не вызывало, много нас тут таких собралось, тут не то что слуга, тут конь был далеко не у каждого, зато благородного происхождения хватало, многие даже бумагами друг перед другом хвастались, даром, что грамоте не обучены. Я в свое время в юности немало таких бумаг лично изготовил, благо учитель был хороший…
По палубе протопала группа паломников с поводырем, слепые? Похоже на то, идут, бормочут что-то.
Тут появился Гарольд и отвлек меня флягой местного вина. Он уже успел побывать на берегу и теперь вернулся с целым мешком местных достопримечательностей, но судя по его хмурому лицу не в самом лучшем настроении.
– Холодненькое, – сказал он, увлекая меня в тень,– сейчас то, что нужно.
Я согласился и составил ему компанию. Оказалось, что ребята из славного города Любек уже отбыли в Святую землю неделю назад и Гарольд попросту опоздал, но он ни в коем случае не откажется от путешествия и нагонит их в Яффе. Это было хорошо, и я приложился к фляге.
х х х
Глава VIII
Jefferson Airplane “White Rabbit”
явь
Вот сегодня я сосредоточился во сне и ухватил ключевое слово: «Мальта». Это надо осмыслить, это надо с кем-нибудь обсудить.
Холод становился невыносимым. Свисающие с потолка камеры сосульки напоминали сталактиты.
– Ну, хоть не сыро, – сказал Александр, и я согласился с ним.
«Уж не сыро, так не сыро, это он прав на все сто пудов. Нет, с Шуриком мы обсуждать это не будем». Шурик, он вообще какой? На муфлона похож, я его так и прозвал муфлон, а как еще, если жует все время что-то. Он меня еще спросил, а кто такие муфлоны, я возьми и ляпни, индейцы. Ему понравилось, так и зовем теперь, ничего не обижается.
– Может, костерок соорудим?
Александр постучал пальцем по лбу, своему.
– Ебанулся? Костерок! Нас самих тогда на костерок отправят.
Я вздохнул.
– Позамерзаем нахрен. В угоду инквизиторам.
– Ничего страшного, сейчас поработаем, согреемся.
– Водки бы…
Непьющий Александр поморщился:
– Зачем она?
– Ты так не говори,– я погрозил ему пальцем,– тут нельзя такое говорить. Души умерших метрополитеновцев не поймут.
Прогрохотала электричка.
– Вот,– назидательно произнес я,– правда. Слышишь, как воют?
Где-то далеко вверху, ближе к поверхности завывал ветер.
– Тьфу, на тебя,– впечатлился Александр, его так все называли бригаде, Александр, потому что не пил, и иногда строил из себя неизвестно что. А меня просто называли – Саня, чтоб отличать от напарника ВОМДовца. И жалели, потому что знали, сегодня мне будет нелегко. В одиночку я тогда еще не пил.
За этой нехитрой беседой мы уже разболтили решетки и прислонили их к стене.
– И кто это конструкцию такую удумал, интересно?
– На заводе, наверное.
– Не, метростроевцы похоже варили, из того, что было. Вот на той линии хорошие решетки, складные и снимать не надо, пупок рвать.
– Ой, а то ты не знаешь, что у нас все на пупка.
– Задолбало.
– Ага, еще как. Давай, Санька тебя развяжем, сейчас бы сто пятьдесят в самый раз, да под хамсичку.
– Не я бы под колбаску. Вот раньше…
– Ну да, как говаривал незабвенный капитан Баранов, – Время нынче тяжелое – не до оргазмов…
– Гы…
– Вот тебе и «гы», правда жизни…
Александр задумался о тех временах, когда мог себе позволить, и лицо его приняло одухотворенный оттенок. Наблюдая людей, по тем или иным причинам бросивших пить, для себя сделал вывод: «Ну его на хуй». В смысле бросать. Только вред один для психики, а соответственно для всего организма.
Постепенно теплело, от движения, но от промерзшего пола сквозь подошвы рабочих ботинок тянуло так, что хотелось бежать со всех ног, куда-нибудь на солнце.
Молча собрали и установили съемник. Первая попытка снять подшипник провалилась.
– Ну вот, пиздец,– констатировал Александр.
– Подкрался незаметно,– подсказал я.
Напарник хмуро посверлил глазами непослушный узел и принялся ожесточенно протирать инструмент, это означало крайнюю степень раздражения.
– Делать что будем?
– Сейчас, сейчас. Мы его по-другому зацепим.
Оптимизму Александра мог бы позавидовать сам Карнеги. А еще умению наживать врагов.
Попробовали по-другому, но с тем же результатом.
– Может ну его на хуй? Лом гнется.
Александр завелся не на шутку.
– Если гнется лом, значит… значит, надо другой рычаг. Рычажок… О!
Его взгляд ухватил забытое строителями сверло, примерно метровой длины.
– Каленое! Примерзло зараза. – и с чувством продекламировал, -
Чтоб не потерять к себе самоуважение,
Я устроил для тебя семяизвержение
После чего схватил кувалду, чтобы отбить сверло от пола.
– На него явно поссали,– предупредил я, – теперь не отобьешь. Знаешь какая моча у метростроя. Шо клей.
– Знаю… Кххм…
Металл звякнул о металл и сверло, сопровождаемое раскатистым эхом покатилось, подпрыгивая по камере отскакивая от бетонных стен, запрыгало по кафельной плитке и угомонилось только в районе затвора.
– Так-то, знай падло, – прокомментировал Александр, подобрал сверло, зачем-то подул на него, словно хотел отогреть и вставил вместо рычага.
Через пять минут подшипник не устоявший перед бешенным напором моего вооруженного напарника с громким хлопком напоминающим выстрел слетел с насиженного места.
Я зааплодировал, Александр раскланялся, день начинался неплохо.
х х х
сон
Кто-то пьяно протопал в опасной близости от моей головы, я невольно откатился в сторону по палубным доскам.
– Чтоб вас! – судя по голосу, это был все тот же надменный господин, из того десятка странно одетых рыцарей, что присоединились к нам на острове, с немалой компанией слуг и груза. Странность заключалось в том, что по их одежде невозможно было понять к какому роду племени они принадлежат.
– Проклятые нищеброды, нигде нет от вас спасенья!
Он кого-то пнул и свалился на то место, где я лежал секунду назад. От него сильно разило. Очевидно, вне стен монастыря рыцари могли себе позволить, а быть может, это был животный страх перед морской пучиной. Накануне он плел что-то насчет тварей морских, русалок греховных и прочих опасностей, что поджидают мирных путников в дороге.
– Полегче, милейший! – вырвалось у меня.
– Кто это еще тут! – заревел он, пытаясь подняться на ноги. – Вольдемар!
– Ваша милость!
– Я…
– Эй, приятель, – я ухватил за рукав подоспевшего слугу, – уведи от греха своего господина, иначе дело может плохо кончится. Для него…
Для убедительности я слегка пнул слугу, и
