Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков

…И только теперь обнаружил, что держит в руке отобранный у курсора блитц-жезл!

О том, чтобы выстрелить из него, не могло идти и речи – на такие чудеса кригариец был не способен. Но выбрасывать жезл он тоже не собирался, поскольку не успел подобрать меч, а эту штуковину можно было использовать в качестве дубинки.

Приготовившись к драке, ван Бьер принял боевую стойку, но его ожидал новый сюрприз.

Увидев нацеленный на него блитц-жезл, враг остановился так резко, что едва не упал. А затем попятился от кригарийца, и пятился до тех пор, пока в конце концов не перешел на бег и не выскочил из подворотни. После чего, отбежав подальше, снова взялся трубить в горн, призывая сюда подкрепление.

– Ты глянь, какое полезное дерьмо! – подивился монах, уважительно посмотрев на свой трофей. Непонятно, правда, к кому он обращался. Бестии уже и след простыл, а те, кто остался в подворотне, не могли ни слышать его, ни ответить ему.

Подобрав с земли свое оружие, Баррелий прихватил заодно блитц-жезл и наконец-то опять вырвался на улицу.

Он не знал, куда лучше всего убегать – подмога горнисту могла прибыть отовсюду. Поэтому монах не мудрствуя лукаво помчался в сторону, противоположную той, куда отбежал храмовник. Который – вот же сукин сын! – не оставил его в покое. И пустился за ван Бьером, держась от него на безопасном расстоянии и продолжая дуть в горн.

Драпать с сигнальщиком на хвосте было рискованно – еще немного, и за кригарийцем начнут охоту стражники и храмовники всего города. Поэтому он, поплутав по улочкам и не сумев оторваться от погони, просто остановился за очередным углом и замер в ожидании.

И когда вскоре за тот же угол завернул горнист, его постигла весьма неприятная неожиданность.

Храмовник был, видимо, уверен в том, что преступник чешет от него во все лопатки, и, приближаясь к повороту, даже не притормозил. И потому как бежал, так и налетел с разбегу лбом на набалдашник кригарийского меча.

Этот дозорный оказался не столь крепким, как его товарищ. Получив по лбу, он распластался в уличной пыли и вмиг утратил желание не только трубить, но и бегать. А Баррелий растоптал вдобавок ногой его сигнальный рог, превратив тот в обломки. На всякий случай. Затем чтобы кому-то из добропорядочных горожан – а эта стычка произошла на глазах дюжины свидетелей, – не вздумалось помочь властям и подуть в горн вместо храмовника.

– Проклятый город! – процедил сквозь зубы монах, убегая с места своего очередного преступления. – Проклятые курсоры! Проклятые храмовники! Проклятые Вездесущие! Проклятые бахоры! Проклятый Вирам-из-Канжира! Проклятый щенок проклятого гранд-канцлера!.. – И, немного подумав, включил в этот список проклятых последнее имя: – Проклятый я, что позволил втянуть себя в это дерьмо! Которое, готов поспорить, еще только начинает валиться мне на голову из Большой Небесной Задницы!..

Глава 12

Ван Бьер сдержал данное мне обещание и обернулся до темноты. Однако возвратился он не в духе и сразу же велел мне собирать вещи. Потому что, по его словам, отныне смертельная опасность грозила нам обоим не только в городе, но и за его чертой.

Пока он отсутствовал, я выстирал одежду, поел – кригариец оказался прав и вскоре зверский голод возобладал над всеми моими чувствами, – а также выспался. Последнее выглядело нечестно по отношению к моему спасителю, поручившему мне охранять тележку. Но что еще было ожидать от усталого и издерганного ребенка? Набив себе брюхо жареной зайчатиной, я тут же ощутил желание прилечь и вздремнуть. И, сомкнув глаза, проспал в итоге до самого вечера.

С другой стороны, а был бы от меня толк, посягни кто-нибудь на имущество кригарийца? Ни защитить тележку, ни убежать вместе с нею у меня все равно не хватило бы сил. Да и без тележки я бы никуда отсюда не удрал. Разве что, заслышав приближение врага, спрятался бы в кустах, и только.

Как гласит народная поговорка: нищему собраться – только подпоясаться. В какой-то мере это относилось и к кригарийцу, что таскал с собой по миру весь свой нехитрый скарб. А поскольку собирать нам было практически нечего, мы с ним отправились в путь еще раньше, чем он отдышался после своего бегства из Дорхейвена. Отправились на ночь глядя, но я и так проспал полдня и оттого не возражал насчет прогулки.

– У меня есть для тебя две новости, щенок: одна хорошая, зато другая – хуже некуда, – сообщил Пивной Бочонок, когда мы с ним отошли от ручья и выбрались на извилистую охотничью тропу, что вела на восток. Таща за собой тележку, монах успевал не только разговаривать, но и дожевывал остатки зайца, которого я не смог съесть целиком. – Начну с хорошей. Знающие люди сказали мне, что теперь ты – единственный наследник вашего семейного состояния. И что большая его часть уцелела, поскольку хранилась не здесь, а в вейсарском банке. Вот только есть одна загвоздка…

И он поведал мне про ключ и про пароль, что были необходимы для признания меня вейсарскими банкирами полномочным наследником. Еще Баррелий рассказал, кто теперь правит Дорхейвеном, и кого Капитул обвинил в убийстве гранд-канцлера. В последнее я, разумеется, тоже не поверил, ведь я знал этих людей с малолетства, и ни о ком из них отец ни разу не отзывался плохо. Чего нельзя сказать о Капитуле и об Илиандре. Их Гилберт-старший, будучи пьяным, костерил самыми последними словами, не стесняясь ни моего присутствия, ни чьего-либо еще.

Зато новость про ключ была для меня никакой не новостью. После вчерашней суматошной ночи я запамятовал о той штуковине, которую отдал мне отец незадолго до своей гибели. Но, стирая сегодня одежду, я обнаружил в кармане серебряную побрякушку с изумрудом, и обо всем вспомнил…

…Или нет, не обо всем. Воскресить в памяти точный пароль мне уже не удалось. Помнится, отец говорил что-то про бочку с водой. Но вот что именно он про нее говорил?…

Впрочем, напрягать сейчас память в надежде, что она прояснится, являлось бесполезно. Я еще не оклемался от потрясений, и моя гудящая от побоев голова по-прежнему работала со скрипом.

– И правда, непохоже на украшение, – согласился кригариец, взяв у меня вейсарский ключ и осмотрев его в закатных лучах солнца. Какое-то время я сомневался, надо ли посвящать ван Бьера в мой секрет, ведь отец это не одобрил бы. Но потом я решил, что надо, раз уж монах и так сумел где-то выведать эти подробности. – Хорошо, что ты его не потерял. А что насчет пароля?

– Пока не могу сказать, – буркнул я, кляня в мыслях свою забывчивость.

– Правильно: и не надо, – не стал настаивать Баррелий. – Незачем мне это знать. А то не ровен час еще проболтаюсь кому-нибудь спьяну.

– Да нет, ты меня не понял, – помотал я головой. – Я просто вчера так сильно испугался, что забыл нужные слова. И никак не могу их теперь вспомнить.

– А, вон оно что! Ну ничего, вспомнишь, когда потребуется. Ты ведь еще сопляк, и голова у тебя светлая… Однако я тебе еще плохие новости не рассказал, а их тебе также будет нелишне узнать.

– Я думал, новости про арестованных Илиандром членов совета и были плохими, – приуныл я, даже не представляя, что еще более отвратительное могло стрястись в Дорхейвене.

– Да если бы! – проворчал ван Бьер. – Нет, есть известие и похуже. Сегодня в городе я прикончил курсора. Не нарочно, разумеется, а по недоразумению. Так уж вышло, что он хотел поджарить меня молнией и подлез под выстрел своего же блитц-жезла.

– Ничего себе! – Еще вчера подобное признание из уст Баррелия ошарашило бы меня не хуже удара кирпичом по голове. Но после стольких виденных мною воочию, ужасный смертей известие о новой жертве кригарийца взволновало меня куда меньше, чем должно было. – И тот курсор… он что, правда, умер?

– Сомневаюсь, что он притворялся, когда его голова обуглилась и от него пошел дым, – заметил Баррелий. – Да и с его храмовниками я тоже крепко не поладил. Хотя эти двое, полагаю, чувствуют себя сейчас намного лучше и уже заливают горе в каком-нибудь трактире… Как думаешь, зачем вообще мы с тобой пустились в бега на ночь глядя?

– Я думал… – Я почесал макушку. На самом деле ни о чем я не думал, а отправился в путь, потому что ван Бьер так велел. – И… что с тобой будет дальше?

– Хороший вопрос, щенок! Все зависит от того, узнает ли Капитул имя того, кто убил курсора. Одно скажу точно: от Дорхейвена мне теперь какое-то время надо держаться подальше.

– Те храмовники тебя опознали?

– Они – точно нет. Но там был один человек, который знал, кто я такой. И который может донести на меня Илиандру. А может и не донести. Все будет зависеть от того, выгодно ему это или не выгодно. Я склонен полагать, что он все-таки не донесет. Вот только если он вдруг передумает, меня это тоже нисколько не удивит.

– И кто этот человек?

– Ты его не знаешь, – отмахнулся кригариец. – Да и меня тебе сегодня было бы лучше не знать, щенок. Я стал для тебя слишком опасным попутчиком. Особенно – для тебя, ведь со мной твои шансы угодить в лапы Капитулу выросли еще больше.