Меч президента - Игорь Бунич

А должно было, ибо стало ясно, что аналитики заговорщиков, мягко говоря, неправильно оценили положение в стране и раскладку политических сил, а главное — желание народа, несмотря на все просчеты и ляпы правительства, вернуться обратно в коммунистический барак только потому, что там два раза в день выдавали пайку с баландой, правда, не всем.

Последовавший за тем апрельский референдум, подтвердивший не только полномочия президента, но и его курс на реформы, и косвенно показавший Верховному Совету, что его дни сочтены, был для заговорщиков взрывом бомбы на благотворительном балу.

И товарищ Вольский со своим имиджем умного и усталого сановника, и важный, как петух перед соитием, фюрер российских коммунистов, товарищ Зюганов, и порожденный его партией не в меру эмоциональный господин Жириновский — все, пользуясь небывалой никогда на Руси свободой слова, уверяли, что референдум — это конец не только самого Ельцина, но и всего режима. «На что они рассчитывают? — задавались вопросом заговорщики и их подпевалы справа и слева. — Их проигрыш очевиден и предрешен, как говаривал Ленин, неумолимым ходом истории».

Проиграв референдум, Ельцин должен был уйти в отставку, так что Руцкой снова всерьез готовился вскарабкаться на президентское кресло.

Пока все шло почти как задумано. При первом натиске президент вынужден был пожертвовать Гайдаром, а при втором — пасть сам.

Но президент выиграл. И то, что он выиграет, было ясно всем, кроме тех, кто в суматохе собственного крушения совершенно потерял какое-либо ощущение реальности…

Победа президента на референдуме, оглушив заговорщиков, тем не менее, отчетливо показала им, что их время уходит. Необходимо было начать действовать еще более динамично, чтобы вынудить президента на новые ответные меры.

Агрессивный и нетерпеливый Руцкой предложил старый проверенный вариант: быстрый арест президента и примерно дюжины лиц из его команды, объявление президента опасно больным, изоляция его в какой-нибудь «частной» престижной клинике, его быстрая смерть там и последующие умеренно пышные государственные похороны.

Вольский и прочее руководство «Гражданского союза» пытались обуздать закусившего удила генерала. Не то, чтобы им этот план не правился — очень даже нравился, если бы в нем, несмотря на ясно видимые белые нитки, не было изначального пункта: арестовать президента. Это легко сказать, а поди, арестуй.

Не говоря уже о вышколенной охране, не следует забывать, что силовые министры чуть ли не обнимались с президентом на Васильевском спуске, а будучи вызваны в Верховный Совет, осмеливались дерзить даже самому Руслану Имрановичу.

Здесь было, конечно, преувеличение, но для бывших сановников ЦК КПСС нетерпимой была сама мысль о возможности перекочевать из своих квартир «улучшенной планировки» и роскошных дач на тюремные нары, как уже произошло с их предшественниками.

Короче, они дали Руцкому понять, что они в таких играх не участвуют, но и не будут сильно возражать, если Руцкой, как человек военный, предпримет какие-нибудь «нетрадиционные шаги», но не как сопредседатель «Гражданского союза», а как «второе лицо в государстве, облеченное доверием народа и конституционной властью».

«Проститутки!» — охарактеризовал товарищей по партии Руцкой пока про себя, но вскоре ему представится случай повторить это определение на весь мир.

Пока руководители «Гражданского союза», почуяв приближение лихих событий от своего обезумевшего сопредседателя, предпочли юркнуть, до поры, до времени, в тень, сам Руцкой решил довести план заговорщиков до конца тем более, что в конце тоннеля в качестве приза стояло кресло президента.

Сама логика событий неумолимо влекла генерала в объятия Хасбулатова, уже ставшего, в свою очередь заложником Фронта национального спасения, который после провалившегося референдума не менее остро почуял опасность.

На фоне разразившихся в мае беспорядков на улицах Москвы, по столице, а затем и по всему миру, начали распространяться слухи о тяжелой болезни президента, который, как было замечено, долго не появлялся на людях. Если президент тяжело болен, задавались вопросом оппозиционные газеты, то почему Руцкого не приводят к присяге в качестве исполняющего обязанности президента?

Этот важный вопрос был немедленно поставлен в Верховном Совете.

Депутат Исаков, в прошлом один из знаменитой «шестерки», подписавшей антиельцинское письмо, поставивший на минувшем съезде вопрос об импичменте Ельцину и о недоверии Хасбулатову, как прямому ельцинскому агенту (чтобы Руслан Имранович понял, кем он действительно является на этой грешной земле), со всей прямотой провинциального юриста, как его однажды охарактеризовал Анатолий Собчак, неожиданно стал требовать медицинского освидетельствования президента, предлагая внести в закон, помимо политического, еще и медицинский импичмент.

При этом, подчеркивал Исаков, комиссия врачей должна назначаться (и подчиняться, разумеется) только Верховным Советом.

«Ну, что ж, — задумчиво проговорил спикер, боявшийся медицинских комиссий, как огня, — вызовем и освидетельствуем». И со свойственной ему ловкостью перевел дебаты в другое русло.

Но через некоторое время была поставлена на голосование и принята исаковская поправка к статье конституции 121-11, которая гласила:

«Невозможность осуществления президентских полномочий по состоянию здоровья устанавливается заключением Конституционного суда по представлению государственной медицинской комиссии, назначаемой Верховным Советом».

Руцкой, который теперь большую часть времени проводил в Верховном Совете, также попросил слова и обратился к нардепам с длинной и сбивчивой речью, из которой становилось ясно, какой опасности может подвергнуться страна в случае внезапного ядерного нападения, если «высшее должностное лицо» будет лежать в стельку пьяным.

Итак, основа плана по изоляции и умерщвлению президента где-нибудь в тихой палате бывшего 4-го медицинского управления была не только разработана, но и законодательно закреплена, давая возможность так поступать и впредь, когда заблагорассудится.

Оставалось совсем малое — схватить президента, да так, чтобы никто это не заметил не столько в стране (тут можно всем глотки заткнуть в одну секунду), но и в мире, чтобы не потерять кредиты в валюте, к которым все так успели привыкнуть.

Пока Руцкой проводил тайные совещания с лицами, которые могли бы ему в этом помочь, а командовать ими он готов был «лично», президент нарушил молчание и, появившись в Доме Российской прессы, объявил о своем намерении «при любых обстоятельствах» провести этой осенью парламентские выборы, даже если для этого ему придется назначить их самому.

На вопрос одного корреспондента, чем сейчас занимается вице-президент Руцкой, президент пожал плечами: «Не знаю. Наверное, членские взносы собирает в своем „Гражданском союзе“.

Таким образом, президент открыто заявил, что нынешний государственный кризис может быть разрешен, говоря казенным языком, только путем выхода за пределы «советского конституционного пространства».

Надо сказать, что никто на это заявление президента никак не отреагировал: не было ни бурного ликования в стане его сторонников, ни яростной вспышки злобы в лагере противников.

Даже «непримиримая оппозиция» не собиралась на очередные хулиганские митинги с красными знаменами и проклятиями в адрес «Бени Элькина».

Даже Валерий Зорькин не появился на экране телевизоров, чтобы заявить о неконституционности президентских высказываний.

Только Хасбулатов, давая интервью журналистам, как бы между прочим, заметил: «…никаких выборов осенью конечно, не будет».

Только у Руцкого неожиданно отобрали его любимый белый «Мерседес» и личного врача. А затем просто не пустили в Кремль, опечатав кабинет.

Руцкой собрал пресс-конференцию и, ерничая в своем духе, заявил, что у него в сейфе лежит граната с вынутой «чекой». Пусть кто-нибудь влезет.

В ответ почти все газеты стали интересоваться, на какие шиши вице-президент строит дачу с подземным гаражом и теннисным кортом? И откуда у него часы марки «Роллекс»?

Руцкой, потеряв самообладание, на заседании Верховного Совета, которое напрямую транслировалось на всю страну, взорвал свои «11 чемоданов компромата», обвиняя все правительство, а в первую очередь, любимца президента вице-премьера Владимира Шумейко в коррупции и антигосударственной деятельности.

Правительство же, создав специальную следственную комиссию, в свою очередь, обвинило Руцкого в мздоимстве, в преступных связях с международным аферистом Бирштейном, которому, по уверению комиссии, Руцкой продал полстраны и заработал на этом 3 миллиона долларов, хранящихся в Швейцарском банке. Демонстрировалась подпись Руцкого под целой серией финансовых документов самого подозрительного вида. Везде речь шла о миллионах долларов.