Разыскивается живым или мертвым. Том 2 (СИ) - Борчанинов Геннадий

Неподалёку от входа в дом тёрлась какая-то непонятная компашка из молодых ковбоев, совсем ещё юнцов, и я сделал вид, что просто еду мимо, склонившись в седле и прикрывая лицо. Один из них проводил меня внимательным взглядом, но я вовремя скрылся за углом следующего здания. Это всё неспроста. Пока мы там с Милтоном болтались в прерии, охотники за моей несчастной головой могли вызнать абсолютно всё в Эль-Пасо. Где я живу, чем занимаюсь и с кем общаюсь. Оказаться в роли жертвы я не готовился, и это было неприятно.

Пришлось спешно вспоминать, что именно я оставил в той квартирке. Там точно остался пыльник, несколько рубашек и пара комплектов белья, всякая мелочь вроде бритвенных принадлежностей, немного денег и патронов в коробках, начатая пачка галет. Ладно, это всё не так уж и важно. Когда на кону стоит моя собственная шкура, весь этот хлам сразу становится мелким и неважным. Можно с ним и попрощаться.

Я отправился напрямик к корралю, где отдыхала Паприка, моя старая добрая кобылка, прошедшая со мной путь до Аризоны и обратно через самые жестокие и негостеприимные земли. Вот уж кого мне точно не хотелось оставлять, так это своих лошадей. Они с Ниггером были для меня уже больше, чем просто лошади, больше, чем средство передвижения. Это были мои верные друзья, и оставить Паприку здесь было бы предательством. Хуже, чем предательство.

Возле корраля никаких подозрительных компаний не крутилось, разве что нищий безногий ветеран в потёртой серой форме Конфедерации просил милостыню рядом со входом.

Я, хоть и сам был почти на мели, бросил ему несколько монеток в жестяную банку из-под консервов.

— Благослови Христос, мистер, — сипло произнёс ветеран. — Вишь, до чего докатился, да?

Я не нашёлся, что ему ответить, и пошёл было дальше, внутрь корраля, но тот вдруг ухватил меня за штанину.

— Постой, мистер, — тихо сказал он. — Ты же Шульц, да? Ищут тебя.

— Я знаю, — так же тихо сказал я, покосившись на его руку, на которой не хватало двух пальцев.

Конфедерат аккуратно разжал хватку, словно опомнившись, что хватать вот так незнакомых людей не совсем прилично.

— Конюха спрашивали приходили, — сказал он. — Денег ему сунули.

— А тебе? — хмыкнул я.

— Мне пожадничали, — поиграл желваками ветеран. — Потому и предупреждаю. Заложит конюх тебя.

Я бросил ему ещё несколько десятицентовиков в банку. Монетки громыхнули, как маракас, со сладким звонким переливом.

— Спасибо, — сказал я.

Ниггера я оставил снаружи, а сам вошёл внутрь конюшни, передвинув поближе кобуру с кольтом. На случай, если неизвестные охотники всё ещё где-то поблизости.

Как назло, Паприка стояла в самом дальнем деннике, абсолютно не готовая к выходу. Конюх, молодой мексиканец, завидев меня, едва не выронил вёдра с водой, которые тащил к поилке, но быстро взял себя в руки.

— Сеньор, уже уезжаете? — спросил он.

— Выведи кобылу, — приказал я, игнорируя его вопрос.

— Да, сеньор, сейчас, — закивал он.

За корраль было уплачено вперёд, как и за комнату, причём сразу за несколько дней. Придётся немного потерять в деньгах, но ничего не поделаешь. Возвращать их никто не будет.

Конюх не слишком-то торопился, а скорее всего, даже намеренно делал всё медленно и неспешно, чтобы задержать меня подольше. Донёс вёдра до поилки, чересчур аккуратно вылил воду, медленным беззаботным шагом прошёл в денник к Паприке.

— Так, а где уздечка? — хмыкнул он.

— Тебя надо спросить, — хмуро произнёс я, недовольный задержкой. — Давай поживее, парень.

— Спешите куда-то? — невинно спросил конюх.

Я не стал ему отвечать.

Уздечка для Паприки нашлась почему-то в соседнем деннике. Взнуздать кобылу, особенно такую смирную, как моя гнедая, опытный конюх может буквально за несколько секунд. Этот мексиканец провозился минут пять, не меньше.

— Сеньор! Кажется, гнедая подкову потеряла! — протянул он, когда наконец справился с уздечкой.

Твою мать, этого ещё не хватало.

— Коваля позвать? — спросил он.

Я бы поверил в то, что это случайность, если бы накануне не был у кузнеца. Буквально несколько дней назад. Лошадь без подковы что танк без гусеницы, далеко не уедет. Я прошёл в денник.

— Покажи, — потребовал я.

Конюх продемонстрировал мне отсутствие подковы на левом заднем копыте. Вот только копыто даже не успело забиться грязью, и дырки от гвоздей казались совсем свежими. Будто бы подкову сняли совсем недавно.

— Руки вверх, парень, — вздохнул я, наставляя на него пушку.

Он вздрогнул, дёрнулся, но глупостей никаких делать не стал. Покорно задрал лапки кверху, глядя в чёрное дуло моего револьвера.

— Лицом к стене, — приказал я. — Руки за спину.

— Сеньор, ради Бога, не надо, сеньор, прошу вас, — забормотал конюх. — Бога ради, пощадите, умоляю!

Я не собирался его убивать. Я, в конце концов, представитель закона. На стене денника висела верёвка, и я связал бедолагу по рукам и ногам, чтобы он не мог никого предупредить о моём отъезде. Рот ему пришлось заткнуть его же шейным платком. Кто-нибудь его наверняка найдёт, но я в это время надеялся быть уже очень далеко отсюда.

Вот только отсутствующая подкова изрядно портила мне все планы. Варианта два — ехать и срочно искать кузнеца, который непременно окажется занят и которого придётся ждать, либо снять все остальные подковы. До ближайшей деревни Паприка дойдёт и без них, тут, к счастью, все дороги грунтовые, а не асфальтированные. До того же Хомстед Медоус, например. Не думаю, что тамошний кузнец откажется мне помочь.

Я прошёлся по конюшне, нашёл железные клещи. Бедняга конюх, завидев меня с клещами в руках, завыл от страха, но я его демонстративно игнорировал. Я подошёл к Паприке и начал один за другим вытаскивать гвозди.

Когда все копыта оказались разуты, я взял её под уздцы и повёл наружу. Паприка фыркала и переступала с ноги на ногу, без подков ей, похоже, было некомфортно. Дело привычки, как и у людей, но до безопасной кузницы она сможет дойти и так, босиком.

Теперь надо было решить, куда мне всё-таки отправиться. Дорога на север для меня закрыта, там Нью-Мексико и округ Донья-Ана, шериф которого жаждал моей крови в обмен на сто баксов. Дорога на юг меня тоже не прельщала, там лежала нищая Мексика, совсем не дружелюбная к белым людям вроде меня. На западе — пустыня. Придётся ехать на восток, но не через Хомстед Медоус, а вдоль реки, по более обжитым местам. К Ван-Хорну и дальше, и поворачивать к северу уже где-то там. Огромный крюк, но и я сродни бешеной собаке. Могу себе позволить, в конце концов. Так и поступим.

Я взгромоздился на Ниггера, поправил шляпу, вновь скрывая лицо, тронул его бока пятками. Гнедая семенила сзади, навьюченная парой сумок, Бродяга болтался тут же, рядом, изредка убегая вперёд, на разведку.

Было немного странно ощущать себя убегающим от преследования, ещё вчера я сам преследовал скотокрадов, но Ниггер, как ни в чём не бывало, бежал бодрой рысью, и это давало мне сил.

Прохожие, ещё вчера приветливо приподнимавшие шляпы, сегодня делали всё то же самое, но мне теперь казалось, что это какая-то уловка или насмешка. Подозрительные компании и людей, похожих на охотников за головами, я и вовсе обходил стороной. Рыбак рыбака видит издалека, и я точно мог определить, кто носит оружие на ремне просто так, ради приличия, а кто готов незамедлительно пустить его в ход. Поэтому пришлось немного попетлять по улицам Эль-Пасо.

Эта дорога тоже была мне знакома, по ней мы ехали к ранчо Гилланов, так что я не отвлекался на то, чтобы спросить у прохожих путь или выискивать дорожные указатели, я просто ехал прочь из города. Немного тоскливо было покидать Эль-Пасо именно так, тайком, бегом, но я не видел для себя ни единого шанса выпутаться из этой истории без потерь.

Я либо потеряю кучу времени на судебные тяжбы (а то и сидя за решёткой в Лас-Крусесе), либо потеряю жизнь на виселице, либо и то, и другое. Толковый адвокат мог бы меня отмазать, но я, во-первых, не был знаком ни с одним, а во-вторых, у меня не было столько денег. И даже если бы маршал Милтон вызвался мне помочь, далеко не факт, что вся эта история закончилась бы хорошим для меня исходом.