Сладкий грех. Разрушение (СИ) - Мур Лина

Поджигаю записку, избавляясь от неё таким способом. А если меня просто хотят запугать? Если это — их цель? Они хотят, чтобы я снова вернулась в Америку, бросив здесь всё. Так не пойдёт. Я останусь и решу все проблемы. И если Доналл хочет моей смерти, то пусть попытается, я буду бороться. Папа учил меня бороться за свою правду. И именно из-за неё он погиб. Нет, я не остановлюсь. Меня не запугать. Пусть они боятся меня.

Всю ночь я провожу в ожидании нападения или ещё чего-то более ужасного. С приходом утра я могу немного поспать, да и то недолго, потому что есть дела по дому. Я занимаю себя уборкой и протираю тряпкой окна, чтобы немного отвлечься и продолжаю наблюдать за звуками.

Собираюсь на ужин к Фареллу, ненавидя себя за то, что нужно соответствовать его семье сегодня вечером. Одно дело, когда ты обуваешь туфли на высоких каблуках, потому что тебе нравится, как выглядят в них твои ноги. Другое дело, когда тебе нужно произвести впечатление и не казаться нищей. Ненавижу богатых. Ненавижу, потому что они всегда встречают по одежде, и даже потом им плевать, что у тебя есть сердце, которое ничем не отличается от их.

Сажусь в машину, присланную за мной, и вновь чувствую себя фальшивкой. Мне знакомы эти чувства. Они всегда меня преследуют, когда я покупаю что-то такое, чего раньше не могла себе позволить или ем нормальную пищу.

Огромное поместье раскидывается перед нами, когда мы проезжаем ворота. Старинная постройка, окружённая зеленью и садами. В окнах первого этажа горит свет. Машина объезжает фонтан и останавливается перед широкой лестницей. Выхожу из автомобиля и кривлюсь от помпезности, представшей передо мной. Конечно, я знаю, что Ноланы богаты, и вся эта недвижимость переходит из поколения в поколение. Они гордятся своими корнями, родословной, кровью, практически боготворя их. Но для меня это всё, как пыль в глаза, которая должна прикрыть жестокость и убийства, совершённые их семьёй.

— Энрика! — Фарелл спускается по лестнице и приветственно раскидывает в стороны руки.

Улыбаясь, поднимаюсь к нему и целую его в щёку, а он меня крепко обнимает.

— Как хорошо ты выглядишь, и у тебя до сих пор белые волосы, — цокает он, окидывая меня взглядом. — Шарф…

— Стильно, — быстро перебиваю его. — И цвет волос мне тоже нравится, решила оставить. Экспериментирую, но я без линз.

— Хотя бы это. Пойдём. — Фарелл берёт меня за руку и ведёт за собой. Мы оказываемся в холле, оформленном в ярко малиновом цвете, в котором повсюду расставлены скульптуры, сверкают люстры и канделябры.

— Всё так… — мямлю, даже не в силах подобрать слово. Я оказалась в чёртовом музее, кричащем о том, как здесь всё дорого. Удивлена тому, что мне до сих пор не выдали перчатки и бахилы прежде, чем войти сюда.

— Моя жена любит исторические романы и фильмы, поэтому мы решили ничего не менять. Поддерживаем внешний вид всех предметов искусств, чтобы они протянули ещё пару столетий. Дейдра мнит себя Скарлетт О’Харой, — заговорщически произносит он и подмигивает мне.

Прыскаю от смеха и киваю ему в ответ.

— Оно и видно. Значит, ты Ретт Батлер?

— Не дотягиваю до него. У меня не такой острый ум. Я просто живу и жду, когда же всё закончится, — хмыкает крёстный.

— Ты ждёшь смерти? — удивляюсь я.

— А что мне ещё осталось. Большую часть жизни я прожил, остался лишь следующий этап. Но не будем о плохом. — Фарелл ведёт меня в небольшую гостиную с диванами, обитыми золотой парчой, и яркими, режущими глаза кроваво-красными шторами и такой же облицовкой стен. Гадость какая.

Сажусь на диван и боюсь даже трогать что-то, вдруг испорчу.

— Хочешь что-нибудь выпить, пока мы ждём ужин? — предлагает он.

— Бокал вина. Думаю, мне нужно расслабиться, — тяжело вздыхаю я. Фарелл с улыбкой наполняет бокал красным вином и протягивает мне, а сам берёт виски, предполагаю, и садится рядом со мной.

— Мне нужна помощь, — шепчу, делая глоток вина.

— Что случилось? — Фарелл выпрямляется на диване и отставляет бокал.

Я быстро пересказываю ему то, что видела его брата и не забываю упомянуть о том, что он сделал в ресторане. Далее делюсь тем, что мне сегодня пришла записка, которая пугает меня, как бы я этого ни отрицала. Это так. Я готова ответить за свои поступки, но не в силах буду противостоять головорезам, готовым убить меня за то, что я просто жива.

— Хм, это странно, потому что я говорил с братом, и да, он в курсе того, что ты сейчас здесь и раньше бывала в Дублине, — хмурится Фарелл.

— Он знал? — с ужасом шепчу я.

— Да. Он знал. Доналл сам мне об этом рассказал. Он не собирается тебя трогать, Энрика, если ты не будешь трогать прошлое. Я уверил его в том, что ты не будешь мстить ему. Ты хочешь жить в доме своих родителей и учиться, вот и всё.

— Но в записке говорилось о другом. В ней меня открыто предупредили об угрозе смерти, помимо этого, он лапал меня вечером в ресторане, — кривлюсь от нахлынувшего отвращения.

— Я снова поговорю с ним, сразу же после ужина. Обещаю, что никто тебя не тронет, Энрика. И я бы хотел, чтобы ты осталась здесь с нами на какое-то время. — Фарелл берёт меня за руку, сжимая её.

— Нет… я…

— Здесь безопасно. Территория охраняется, и я очень часто бываю дома, поэтому всегда смогу защитить тебя и никому не дам причинить тебе вред, Энрика. Это разумно, — настаивает он на своём.

Меня передёргивает только от одной мысли, что я буду жить в этом музее. Нет, лучше уж получать странные записки, чем мочиться в золотой унитаз. Бр-р-р.

— Не думаю, что ситуация настолько критическая. Ты же сам говоришь, что он не собирается причинить мне вред, а остальное может быть просто запугиванием. Вероятно, после вчерашнего ужина в ресторане, кто-то разозлился на меня.

— Слэйн? — предполагает Фарелл.

Не знаю. Но зачем ему присылать мне записку, напечатанную на компьютере, если он не скрывает того, что преследует меня. Ему выгоднее было приехать самому и сказать мне об этом.

— Вряд ли. У них, как я заметила, очень плохие отношения. Слэйн унизил его за столом, и он ушёл первым. Я говорила ему о том, кем был мой отец, и как он умер…

— Ты что сделала? — с ужасом шепчет Фарелл.

— Рассказала ему правду. Мы же общались. Мы дружили. Я доверяла ему.

— Энрика, ты совершила огромную ошибку. Ты совсем не знаешь Слэйна. Ты не понимаешь, что он имеет некие странности, и у него…

— Господи, да хватит, Фарелл. Хватит. Я в курсе, ясно? Я знаю обо всех его странностях, — резко перебиваю и подскакиваю с дивана. Одно из последствий его странностей я до сих пор не могу вывести со своей кожи. Оно спрятано под платком у меня на шее. Так что не нужно мне рассказывать про странности Слэйна. Я уже познакомилась с каждой.

— Мне плевать на его странности, потому что более я не хочу иметь никаких дел с ним. Ни с кем из вас не хочу их иметь. Я хочу работать в чёртовом ресторане, дружить с обычными людьми и учиться. Хочу нормальной жизни, а не этого всего. Вы заставили меня мстить и использовать при этом невинного человека. А в результате вы все сделали меня виноватой. Вы осудили меня чуть ли не с рождения, поэтому теперь я сама буду выбирать, где мне жить. Достаточно. Я благодарна тебе за заботу, но больше просто не лезь в мои дела. — Тяжело дыша, смотрю на крёстного. Он расстроенно качает головой.

— Энрика, ты всегда будешь в нашей жизни, потому что являешься частью нашего прошлого. Мы находимся в одном городе, и наши встречи неизбежны.

— Я знаю. Знаю. Но я буду делать вид, что для меня всё уже в прошлом. Я никого из вас не знаю, не помню и не хочу вам мстить. Я не хочу причинять боль. С меня хватит боли. Я тону в ней, крёстный. Я устала от вины за каждый свой вздох. Задолбало, — злобно рычу.

— Ладно, Энрика, ладно. Я снова поговорю со своим братом и постараюсь сделать всё, чтобы моя семья тебя не трогала. Хорошо?

— Да, спасибо. Спасибо тебе. Я вижу, что ты искренне пытаешься помочь мне. Я благодарна, просто так… — провожу ладонью по волосам и шумно вздыхаю, — устала от этого дерьма. Устала жить в страхе. Устала от потрясений и постоянно натянутых до предела нервов. Устала от сумасшествия. Да, я разворотила змеиное логово, но я ушла от них. Не хочу, чтобы они преследовали меня. Я готова пойти на уступки. Готова обсудить всё и решить мирно, как это делают нормальные люди, а не убийцы. Я готова, понимаешь? Но я не могу поверить в то, что твой брат готов отпустить меня. Я не верю ему. Он убийца.