О кораблях и людях, о далеких странах - Гец Рихтер

Медуза заложил руки за спину и совсем не обращает внимания на юнг, орудующих стальным тросом, - он внимательно следит за всеми остальными.

- Нельзя ли потише, господа! - говорит он. - Советую вам быть повнимательнее. На экзаменах в следующем месяце я буду принимать тросовый узел, и тот, кто мне его не сделает, провалится. После этого он будет иметь удовольствие провести еще четыре месяца у нас на "Пассате".

Произнеся эту тираду, боцман делает несколько шагов взад и вперед и снова останавливается; голоса ребят немного стихают, но разговоры все же продолжаются.

В заднем ряду кто-то хихикает. Медуза не видит, кто именно. Он становится на цыпочки и вытягивает шею.

- Молчать! - кричит он вдруг и делает резкое движение в сторону ребят. При этом он теряет равновесие и чуть не падает.

Юнги хохочут. И, хотя боцман давно уже крепко стоит на ногах, ребята никак не могут успокоиться, шепот становится все громче и громче.

Медуза чувствует себя не в своей тарелке. Нет, нет, он не прежний боцман, проклятие! Не прежний! "А раньше-то все шелковые были, - думает он. - Стоило мне только глаз прищурить, икнуть боялись". С того утра, как ребята вывесили все его обмундирование на сигнальную мачту. Медуза то и дело злобно думает: "Не штаны и рубаху они повесили, меня они хотели повесить! Меня - это точно! Раньте я мог их мять, как воск в своих руках, и гнуть и изгибать! Что же произошло? Что случилось? Проклятие! Почему они мне не поддаются больше? Почему?" Капитан сказал ему: "Забудьте об этом происшествии, Хеннигс, тогда и юнги его скорее забудут. Ха-ха! Ну и видик у вас был, когда вы появились в одних кальсонах!" "Но почему юнги у меня стали такими неподатливыми? Вот стоят стеной передо мной, один рядом с другим... Надо мне выбрать одного, только одного, и он должен ответить за всех! Да! Надо их сделать восковыми!"

Лицо Медузы багровеет, глазки превращаются в узкие темные щелки. Смех среди юнг замирает. Боцман, как бы приплясывая, поднимается несколько раз на носки, ботинки его скрипят. Он выпятил нижнюю губу и поглаживает подбородок. Ледяной взгляд боцмана, словно костлявая рука, касается каждого лица и задерживается на одном из них.

- Ты что смеешься, а?

- А я не смеюсь! - Эрвин пытается сомкнуть губы, но это ему не удается.

- Смеешься!

- Да я не сме...

- Не перечь!

- Да я...

- Два шага вперед!

Наконец-то Медуза выбрал себе жертву. "Один ответит за всех, хэ-хэ!" Юнги немного отступают, а Эрвин выходит вперед.

- Чего врешь?

- Да я не...

- Опять ты врешь!

Руди уставился на Медузу. Опять эта проклятая улыбка на лице боцмана. Да, именно так Медуза улыбается, выбирая себе жертву. Руди мутит от отвращения.

Лицо Эрвина горит.

- Ага, молодчик! Струсил? - набрасывается на него Медуза. - Стало быть, струсил? Сперва-то все смеялся, когда тебя не видно было, а здесь, впереди, струсил! В штаны наделал, хэ-хэ!

Медуза мельком взглядывает на юнг, вплотную подходит к Эрвину и хватает его за руки.

- Трус! - Эрвин откидывает голову назад. - Ты трус! говорит Медуза и медленно встряхивает Эрвина. - Тряпка ты!

Эрвин закрыл глаза. Руки его, протянутые по швам, сжимаются в кулаки, и на костяшках показываются белые пятна. Он не дрожит, как все остальные ребята.

Медуза перестал ухмыляться. Он задыхается от злобы и шипит Эрвину прямо в лицо:

- Ишь, харя! Ты думаешь, я ее позабыл... Еще с тех пор помню! Это ты мясо украл!

У Руди дрожат колени, ему стоит больших усилий остановить эту дрожь. У боцмана такое страшное, искаженное лицо, какого Руди еще никогда не видал. Вдруг Медуза оборачивается к ребятам:

- И такая подлая тварь затесалась среди вас! Такая тварь лезет в моряки... - Он хватает Эрвина за ворот и подтаскивает к себе.

Резким движением Эрвин поднимает руки, но сразу же снова опускает их.

- Э-э-э! - верещит Медуза. - Ты поднял свои грязные лапы на меня? Марш на реи! Марш вверх!

Но Эрвин не двигается с места. Он только разжимает кулаки.

- Это приказ! Ты что, отказываешься выполнять мой приказ?

Эрвин подбегает к правому фальшборту, вскакивает на него и оттуда поднимается по реям.

- А ну-ка, живей! Марш-марш! Бегом!

Юнги не сводят глаз со своего товарища. Эрвин ведь чуть не самый сильный, Эрвин знает, как лазить по реям.

- На бак, живо!

Эрвин быстро спускается вниз. Делает он это очень ловко и даже красиво.

- Наверх, живо!

Ребята, как на соревнованиях, следят за каждым движением своего товарища. Им кажется, что Медуза успокоился. Он отдает ясные, четкие приказания, и на его лице снова появилась улыбка.

А Эрвин то лезет вверх, то спускается вниз, то вверх, то снова вниз...

- Внимание!

Эрвин останавливается и смотрит вниз на палубу.

- Так! А теперь ты громко крикнешь: "Я трусливая собака!"

Эрвин молчит.

И тогда все начинается снова. Опять он гонит Эрвина по вантам вверх, заставляет спускаться вниз, потом снова вверх. Вместе с его движениями медленно поднимаются и опускаются головы ребят на палубе. Эрвин ведь самый сильный из них, потому-то Медуза и избрал его жертвой.

Но постепенно движения Эрвина становятся медленнее, вот он один раз уже промахнулся, но, к счастью, схватил канат другой рукой. Опять ошибся... А Медуза все улыбается.

Эрвин безжизненно повисает на реях.

- Ну что? Ослаб уже? А ну, кричи, что я тебе приказывал!

Ребята на палубе слышат, как тяжело дышит их товарищ.

- Господин боцман! - кричит Руди. - Господин боцман! Он больше не может, и если он...

- Молчать! А ну, вверх! Марш-марш!

Эрвин из последних сил снова тянется вверх и вдруг застывает. Ребята не сводят с него глаз. Вот он чуть приподнялся.

- Я... - выкрикивает он и начинает громко рыдать. Он дрожит так сильно, что ванты начинают раскачиваться.

- Дальше, дальше! Давай дальше!

Эрвин начинает спускаться, но у него уже почти нет сил...

Боцман, размахивая руками, кричит:

- Вверх, вверх! Я приказал!

Но Эрвин медленно спускается вниз.

- А, черт! Вверх - я приказал!

Эрвин висит в десяти метрах от палубы. Руки его судорожно цепляются за просмоленные канаты. Вниз, вниз, скорее вниз!.. И вдруг все шестьдесят ребят вздрагивают.

Руди вцепился в руку Куделька. Раздается крик... Крик разом обрывается, как только Эрвин падает на палубу.

С белыми лицами ребята склоняются над скорчившейся фигурой товарища.

- Назад! - кричит боцман. - Двое вперед, остальные назад!

Но юнги стеной окружили Эрвина и не подпускают к нему Медузу. И, хотя боцман кричит, надрываясь, они словно не слышат его. Ужас охватил их, ужас и гнев.

Четверо юнг осторожно несут Эрвина к корме, туда, где помещается лазарет. Медуза плетется сзади и бормочет:

- Он не выполнил моего приказа... Я не разрешал ему спускаться!.. Он не выполнил моего приказа.

VI

Протест. - Длинный боцман не подведет! - Эрвина уносят.

Допрос. - Последняя ночь.

1

Сегодня юнги почти не ели. Разговаривают мало. Все собрались в спальне. Душно. Но никто не рискует в одиночку подняться на палубу и посидеть, выбрав тенистый уголок. Никто не спускается в трюм, чтобы забраться в огромный ящик. Нет, сегодня они должны быть все вместе. Они не сознают, откуда у них появилось это чувство, но каждый ощущает, что он тесно связан со всеми другими.

Все думают об Эрвине. А Эрвин лежит в лазарете со сломанной рукой и ключицей.

- Лучше всего больше не думать об этом. Помочь Эрвину все равно мы не можем.

А Руди тем временем думает: "Будь Эде здесь, он не позволил бы над собой так измываться. Он бы просто не подчинился". Да, Эде! И, хотя Эде учился в гимназии, он приглашал Руди несколько раз к себе домой, и Руди даже вместе с ним обедал.

- Прикажи он мне: "На ванты, живо!" - я бы не подчинился. Плевать я на него хотел! - говорит Латте, юнга из группы боцмана Медузы. - А как он издевался над нами! Вот гад!.. А почему?..

Тихо кругом. Слышно, как кто-то глубоко вздыхает.

Вдруг Руди громко произносит:

- Разве это был настоящий приказ?

Все поворачиваются к нему. Под ним, на койке Эрвина, сидят Гейнц и Зепп. А Куделек, как и некоторые другие ребята, вытащил из-под койки ящик для чистки ботинок и сел на него. Собрались все. Но одного нет среди них - Эрвина. Между Гейнцем и Зеппом осталось свободное местечко. Никто не сидит здесь. Все понимают: это место Эрвина.

- А я скажу, - говорит Зепп, разглядывая пол, - издевательство это, и все. Он к Эрвину уже давно придирается.

- Но приказ есть приказ! - вставляет Гейнц. - Вот ему и пришлось подчиниться.

- Ерунда это, - протестует Куделек. - А прикажут тебе: "Прыгай за борт!" Ты что, прыгнешь, что ли?

- Да этого Медуза и не приказывал, - возражает Гейнц.

- Сосунок ты, вот и все! - заключает Латте.

Соскочив с койки, Руди повторяет:

- Нет, это не был настоящий приказ!

Латте тоже встает:

- А ты бы ему тоже подчинился!

- Тогда - да, а теперь - ни за что бы! - отвечает Руди.