За борт! - Ингрид Нолль

— Особняк Тункелей перейдет мне по наследству. В скором времени мама собирается оформить у нотариуса дарственную. Но почему именно мне, если я не настоящая Тункель! Бред какой-то, тебе не кажется?

Потом они молчали, каждый думал о своем. Вдруг раздался громкий топот: мимо пронеслась Амалия в сопровождении четверых мускулистых джоггеров. У Эллен вырвался непроизвольный смешок: дочь, промелькнув мимо, ухитрилась-таки показать нос.

— Это труппа танцоров фламенко, — тут же пояснил Герд, который, казалось, знал обо всем и обо всех. — Если верить тому, что мне по секрету сказал корабельный пианист, они не говорят ни по-немецки, ни по-английски, однако Амалия нашла способ невербального общения с ними!

— Твоей жене не стало лучше?

— Ей в любом случае надо поменьше пить, — сказал Герд, вставая. Похоже, его хорошее настроение мгновенно улетучилось. — У тебя нет желания послушать доклад о периоде расцвета арабской культуры в Андалусии?

Эллен чуть было не сказала: «Куда ты, туда и я». Но это показалось ей похожим на библейское обещание вступить в брак, поэтому она ответила просто:

— Нет.

Герд ухмыльнулся:

— Честный ответ. Раньше я безропотно внимал всему, что вещают рассказчики, но сейчас, спустя время, я и сам могу прочитать небольшую лекцию об Альгамбре.

Обед выдался сравнительно скромным. Эллен взяла что-то с гриля, дочь больше привлек буфет с салатами, но она очень быстро куда-то умчалась. От непривычного морского воздуха и перенапряжения в первый день путешествия Эллен подустала. Довольная жизнью, она улеглась в постель — в конце концов, у нее отпуск, и почему бы не позволить себе немного поспать после обеда. К вечеру она решила приодеться и выйти в невесткиной свободной черной ярусной юбке, к которой она думала надеть блекло-розовую шелковую кофту с палевой тесьмой. Герд придет в восторг, но не как от почти кровной сестры и товарища по путешествию, а как от красивой женщины. Со своей он, как видно, на тропе войны, а тут никогда не угадаешь, хроническое это у них, или только грозовое облачко пронеслось. Вот еще вопрос: что успел Маттиас рассказать о ней новому брату? В частности, о ее расстроившемся замужестве? Едва ли многое, так как он неохотно пускался в разговоры о постыдной роли своей дочери в этой истории.

Позже попрошу Амалию сделать мне прическу. Это была последняя мысль Эллен перед тем, как погрузиться в сон.

13

Эллен проснулась, когда часы показывали около четырех. Сперва она долго не могла понять, где находится, а когда опомнилась, одним махом выскочила из постели, натянула джинсы, красно-белый хлопчатобумажный свитер в поперечную полоску и отправилась на поиски Дорнфельдов с Амалией.

Вскоре она нашла дочь с Ортруд около бассейна за круглым ресторанным столиком, откуда они выгодно смотрелись, с точки зрения немногих купавшихся.

— Привет, мамуля! — крикнула Амалия. — Тебе это тоже нужно обязательно заказать!

Перед девушкой красовался аппетитный натюрморт: толстая, только что выпеченная вафля, консервированные вишни, ванильное мороженое, сбитые сливки и большая кружка какао. Ортруд посасывала апельсиновый кампари. Эллен подсела за столик, попросила официанта принести кофе со сливками и украдкой стащила у дочери немного лакомства:

— Куда подевался Герд?

Ортруд и сама точно не знала, но предположила, что, может быть, он в библиотеке. Эллен охватил соблазн отправиться туда тут же с чашкой в руке, но Герд мог истолковать это как назойливость. У нее в ушах все еще звучал материнский наказ: «Ни один мужчина не стоит того, чтобы за ним бегать».

— Кажется, твою дочь очень интересует моя профессия, — сказала Ортруд. — Она часами готова слушать, как я подбираю мебель для других людей.

— Я бы тоже хотела послушать, — сказала Эллен, протяжно растягивая слова, как будто специально в противоположность дочери, которая прямо-таки пылала энтузиазмом.

— У большинства неверные представления о нашей работе. Естественно, какой дизайнер интерьеров не мечтает заполучить клиента, у которого денег куры не клюют и который дает тебе только одно направляющее указание: оформить в ультрапередовом стиле, чтобы было представительно, креативно или чтобы люди чумели от одного вида, а в остальном делай как хочешь? В Америке, говорят, еще встречаются фабриканты-нувориши и кинозвезды, которые дают возможность осуществиться нашей мечте. А если бы такие клиенты и водились в Центральной Европе, то у меня было бы немного шансов ухватить заказ. Не говоря уже о том, что мне, как вы понимаете, не очень-то интересно работать с людьми, не имеющими собственного вкуса. Лично мне намного больше нравится создавать индивидуальные стили, может, даже слегка отдающие китчем, чем обезьянничать и тупо копировать модный тренд.

На Амалию эти разговоры производили сильное впечатление: она с благоговением уставилась на Ортруд. Ее мать слушала вполуха и с куда большим вниманием критически разглядывала бритые ноги сидевшей напротив дизайнерши. Слишком костлявые и бледные.

— Пожалуй, мне надо еще выпить, — сказала Ортруд, — и хотя в этом вопросе мой дорогой Герд придерживается мещанских воззрений, у него нет права ловить меня за руку. Так на чем я остановилась?

— Как ты приобрела нужные ноу-хау, — подсказала Амалия. — Какое образование требуется, чтобы стать дизайнером?

— Девушкой я устроилась закупщицей в один кёльнский мебельный дом, а еще делала эскизы витрин, и иногда меня привлекали для консультации проблемных клиентов. И когда мне подворачивался случай проконсультировать очередного уверенного в себе, но туповатого тугого кошелька, я, бывало, наплетала им такое, что они приобретали предметы, им совершенно ненужные и даже не нравившиеся, — например, чтобы создать дома аскетический дизайн или стиль пышной загородной усадьбы, покупали неудобные стулья или ненужную антикварную вещь. В принципе, мы, немцы, одинаково консервативны и внутренне недовольны тем, что имеем, — хотим, чтобы мебель создавала уют и жила долго, но при этом нам же еще надо повыпендриваться перед знакомыми дорогим оформлением! В молодости я была продувной бестией. Сегодня у меня уже не хватает энтузиазма навязывать неуверенным в себе кандидатам представления о красоте.

Ортруд прикурила сигарету и продолжила:

— После свадьбы пришлось уйти с работы. Но когда дети стали самостоятельными, я немного помогла одному из застройщиков Герда оптимально обставить его дом, причем застройщик остался полностью доволен. Он порекомендовал меня знакомым, и вскоре у меня не было отбоя от клиентов.

— А сейчас? — спросила Эллен.

— Ну, мы постарели. Герд больше не работает круглые сутки, я, естественно, тоже. Хотя нам все еще есть чем заняться, о ленивой жизни пенсионеров пока речи не идет.

— Это работа, о которой я мечтаю! — воскликнула Амалия. — Жаль, что я этого вовремя не поняла.

— Но, девочка моя, в твоем возрасте совершенно не поздно начать все заново! Может быть, ты захочешь поработать у меня на практике?

— Я бы с удовольствием, но я работаю помощницей врача на полную ставку. Мне не дадут отпуск надолго.

Слава богу, она благоразумнее, чем я смела надеяться, подумала Эллен.

Наконец из-за облаков выглянуло солнце и, как по мановению волшебной палочки, потеплело. Из бассейна вылезли два сеньора, медлительные, словно морские коровы. Наскоро обтершись полотенцами, они почти синхронно облачились в белые купальные халаты, возлегли на шезлонги и в сладостной эйфории обратили лица к солнцу. Через некоторое время к ним присоединились еще четверо испанцев, одетых по минимуму с расчетом на бассейн, и стали натирать свои прекрасные тела маслом. Более молодой Адонис выдавил на спине своей подруги два прыщика, после чего они улеглись на расстеленных полотенцах и предались приятной неге. Все стремятся побыстрее загореть, подумала Эллен. Вот и Амалия, не пройдет и пяти минут, ляжет рядом с ними. И правильно сделает.

Ортруд встала из-за стола. Она собиралась к себе в каюту: пора было начинать принаряжаться к сегодняшнему торжественному вечеру. Как только Эллен осталась одна, она решила заглянуть в библиотеку. Но не нашла там никого, кроме незнакомых людей.

Такой она свою дочь еще не видела: Амалия надела костюм с короткими рукавами, позаимствованный у Катиной матери. В нем она выглядела повзрослевшей и, можно сказать, солидной. Благородный шелк дюпиони слегка переливался, и вообще бирюзовый оттенок был девушке к лицу. Эллен была изумлена чудесным преображением ребенка. Покрутившись перед зеркалом, обе сочли себя очаровательными и непривычными.

— Почти как иностранки! Переодеваться — это так здорово! — вырвалось у Амалии.

Эллен согласилась кивком головы. Бесспорно, в ней сейчас говорила актерская кровь.