Когда закон бессилен - Борис Бабкин

—    Стреляй, Васька! — загремел переломивший стволы двустволки Степан. — Уйдет гад! — От «уази­ка», отдавшись в саду коротким эхом, ударил выстрел. Осыпалось переднее стекло «жигулей». Заорав — не­сколько дробинок попали ему в лицо, кучерявый все же завел мотор, включил заднюю скорость и, пытаясь развернуться, сдал машину назад, «жигули» врезались задним бампером в забор и остановились. Кучерявый успел тронуть машину вперед. От крыльца снова дуп­летом выстрелил Степан. Картечь разбила стекло, продырявила кабину и впилась в спинку сиденья и только три дробинки достались шее кучерявого, «жи­гули» вильнули, врезались в сбитый из толстых досок курятник и замерли. С кудахтаньем в дверь вылетали потревоженные куры. К дому матери Волошина, ус­лышав выстрелы, бежали взволнованные люди.

—    По-моему, там война, — услышав ружейные выстрелы, кивнул в сторону деревни Тарзан.

—    Черт возьми, — недовольно бросил Филимон. Вышел из машины и приложил к глазам морской бинокль.

—    Хорошо хоть так, — опуская бинокль, бурк­нул он.

—    Чего там? — спросил здоровяк.

—    Остается уповать на госпожу удачу, — неопре­деленно отозвался Хирург. Бросил бинокль на заднее сиденье, сел за руль: — Поехали!

—    А эти как? — садясь рядом, спросил Тарзан.

—    Для них, — трогая машину, сказал Фили­мон, — а особенно для нас, будет гораздо лучше, если деревенские их прибили.

—    Я ждал тебя раньше, — после приветственных объятий сказал Зяблов.

—    Знаю, — улыбнулась Зинаида, — но мне при­шлось задержаться. Встретила старую подругу, — улыбнувшись, чмокнула его в полную щеку. — Она очень просила погостить. Но я так соскучилась по тебе, милый, — томно проворковала Зинаида.

—    Я тоже, — снова привлекая ее к себе, прошеп­тал он.

—     Подожди, Костик, — она легко выверну­лась, — я же с дороги. Сейчас приведу себя в поря­док и вот тогда, — она шутливо погрозила ему паль­цем, — замучаю.

—    Есть еще порох в пороховницах, — он гулко стукнул себя в грудь. В глазах Зинаиды промелькнула насмешливая досада.

—    Да, — словно вспомнив, она посмотрела на него, — что удалось выяснить о перехвате денег?

—    Ничего существенного, — равнодушно отмах­нулся он. — Милиция уверена, что они сами себя перестреляли. А на самом деле все гораздо проще. А почему тебя это так интересует? — он подозрительно взглянул на жену.

—    Да хотя бы потому, — раздраженно ответила она, —что здесь замешан друг нашей семьи! Твой товарищ и мой несостоявшийся супруг!

—     Так вот что тебя волнует, —- усмехнулся он, — все не можешь забыть, что Иван предпочел тебе Анну.

 — Если оно и так, — зло блеснула глазами Зина­ида, — то это относится только к ней. А Ванюше я не могу ни забыть, ни простить другого. И ты пре­красно знаешь, о чем я говорю! Поэтому мне не понятно твое бездействие. Ведь появился редкий шанс разделаться с Рединым. И — что самое глав­ное — чужими руками. Нужно дать Касыму тонкий, но понятный намек, что...

—    А твою подругу, у которой ты была, — пере­бил ее Зяблов, — не Касым зовут?

—    Как ты смеешь! — воскликнула Зинаида. Бро­сила на него быстрый, злой взгляд, схватила халат и быстро пошла к двери.

—    Значит, она была у Касыма, — пробормотал Зяблов. Криво улыбнувшись, подошел к телефону и когда ему ответил женский голос, сказал:

—    Она вернулась.

—     Шеф, — в открытую дверь быстро вошел гиб­кий парень, — звонил майор Зимин. Сегодня ночью бывший начальник медвытрезвителя не справился с управлением и погиб.

—    Придется поехать посочувствовать, — усмех­нулся Зяблов.

—    И еще, — из-за спины парня появился высо­кий в камуфляже. — Только сейчас получено сооб­щение о том, что в деревне Выселки убита мать Волошина. Туда выехала следственная бригада област­ного УВД.

—    Вот как? — Зяблов изумленно посмотрел на него. — Что еще?

—    Зимин позвонил сразу же после разговора с ним, — высокий кивнул на вошедшего первым. — Подробности сообщит позже.

—     Вот что, — решил Константин Федорович, — немедленно пошли в деревню пару парней поумней. Пусть послушают, что деревенские говорят. Просто зайдут в магазин, и все. Там обычно все новости обсуждают. Но пошли таких, — предостерег он, — чтобы мордами попроще были. И оделись подо­бающе.

—     Ни хрена себе! — возмущенно говорил дядя Степан. — А что я еще мог?! Он, гаденыш, на меня пистоль наставил! А второй, если бы я не пульнул, укатил бы!

—    И все-таки ружье у вас придется забрать, — словно сожалея об этом, сказал капитан милиции. — Эксперты осмотрят, сравнят...

—    Так, может, вы и меня загребете?! — загремел мужчина. Его крупное лицо побагровело. — И за решетку! Как убийцу!

—    Перестаньте, Степан Семенович, — попросил капитан, — никто вас загребать, как вы выразились, не собирается. Я же говорю вам...

—    А как я на пасеку без ружья поеду? — сердито спросил дядя Степан. — Ведь сейчас таких, как эти, хоть пруд пруди! Или друзья ихние! Не дам ружье.

—    Степан Семенович, — капитан улыбнулся, — неужели вы думаете, я поверю, что это у вас единст­венное ружье? — он подмигнул Степану и засмеял­ся. — А ружье вам очень скоро вернут, даю слово.

—     Ну да, — буркнул тот, — в милицию попа­ло — пиши пропало.

—    Нехорошо вы о нас думаете, — весело заметил милиционер.

—    Так я один, что ли, так думаю, — Степан Семенович пожал плечами.

Сидя на корточках у стены, Волошин, не отрыва­ясь, смотрел на очерченный мелом силуэт.

—    Мама, — шептал он.

—    Сейчас с ним говорить бесполезно, — тихо сказал человек в штатском. — Ведь на его глазах убили мать, а до этого жену и дочь.

 —    Да, в сущности, и говорить-то не о чем, — вздохнул невысокий полковник милиции. — Все ясно. Но говорить все равно придется. Не сейчас, — опередив собравшегося возразить оперативника, со­гласился он.

—    Товарищ полковник, — к нему подошел лей­тенант милиции. — Только сейчас передали — вто­рой по дороге скончался. Врач «скорой» делал все возможное, но бесполезно. Он даже в сознание не пришел. Картечины в шею глубоко вошли. Врач сразу сказал, что если выживет, то говорить не сможет.

—    Вот она, жизнь, — недовольно сказал полков­ник. — Таких, как эти, на месте, без суда и следствия стрелять надо, а их в «скорую»! А мужиков по допро­сам затаскают.

—    Машину кто осматривал? — взглянул на «жи­гули» преступников, спросил он.

—     Ничего, — ответил подошедший капитан, — бутылка шампанского и три банки пива.

— Запрос в ГАИ сделали?

—    В угоне. Вчера ночью увели от бани. Хозяин сразу позвонил. Но перехватить не удалось. Номера- то другие. Сейчас проверяют хозяина этого номера.

Дмитрий вытер рукавом катящиеся слезы, разжал судорожно сжатый кулак и положил перед собой ави­ационный билет. Когда во дворе загремели ружейные выстрелы, он подбежал к матери, осторожно припод­нял ее и понял, что она мертва. Потом бросился к лежащему в луже крови убитому. Не зная, зачем он это делает, быстро обшарил его карманы. Липкими от крови пальцами достал из заднего кармана авиацион­ный билет. Распрямил билет и прочитал: «Москва-Са­ратов. Рейс... Услышав шаги на кухне, быстро сло­жил билет и сунул в задний карман брюк.

—    Ну что? — спросил вошедший в небольшую комнату Адам.

—    Ничего хорошего, — тихо проговорил Фили­мон. — Парней колхозники положили. Дай Бог, если на глушняк.

—    А этого? — воскликнул Богунчик, — Воло­шина?

 — Хрен его знает. Кого-то они там шлепнули. А вот кого, — он пожал плечами, — это уж ты узнавай. Мы показываться в деревне не будем.

—    Как же я узнаю-то? — удивился Адам.

—    Все равно как, — жестко взглянул на него Филимон. — Хочешь — в деревню кати, а хочешь — в милицию. Но я должен знать к вечеру, жив ли Воло­шин. — Потянувшись, спросил. — Что Редин говорит?

—    Приказал Волошина убрать, — буркнул Адам.

—     Вот видишь, — лучезарно улыбнулся Хирург. — Мое желание совпадает с пожеланием шефа, — и тут же серьезно добавил. — Сообщи ему о парнях. Даже если они трупы, то все равно могут возникнуть не­приятности. Потому что один из них, кажется, судим. А значит, менты по отпечаткам выйдут на кого-то, кто его знал. И это может привести к шефу.

—    Парни из команды Призрака, — не согласил­ся с ним Богунчик. — А он судимых не берет. Не верит он отсидевшим.

—     В чем-то Призрак прав, — кивнул Фили­мон, — но все равно, сообщи Редину. И постарайся поскорее выяснить насчет Волошина и парней, пото­му что если хотя бы один из них жив, нужно вмеши­ваться. Если Волошин никуда не денется, то парни могут разговориться, а я этого -допустить не могу. Поэтому чем быстрее ты узнаешь о результате, тем спокойнее будем спать.