Сборник "Прометей" - Евгений Гуляковский

На какое-то время эти события отвлекли внимание Танаева от огненных демонов, и совершенно напрасно — так как те под прикрытием обезьян сумели незаметно подойти вплотную к стене и, не задерживаясь ни на секунду, буквально вошли в нее...

Картина казалась совершенно невероятной. Существа, тела которых были раскалены почти добела, просто вдавливались в камень стены, размягчая и расплавляя его на своем пути.

Температура на поверхности их тел составляла никак не меньше нескольких тысяч градусов. Для Танаева оставалось совершенно непонятным, как внутри этой раскаленной оболочки могла сохраниться какая-то жизнь.

Тем не менее она там была, двигалась и приближалась, неся с собой самую серьезную угрозу стоявшему во дворе кораблю.

ГЛАВА 42

С громким чмокающим звуком, похожим на звук лопающихся гигантских пузырей жевательной резинки, демоны начали появляться во внутреннем дворе, проплавив монолитную стену в течение нескольких минут.

На местах их прохода образовались проломы, по форме в точности повторявшие очертания их огромных тел, и в эти проломы немедленно устремилась снаружи самая разнообразная нечисть.

Змеи с тремя хвостами, заканчивавшимися длинными жалами, похожими на жала скорпионов. Четырехрогие быки с туловищами атлетов, толпы черных обезьян и, разумеется, кары, кружившие над всем этим сборищем, словно стаи воронья.

Все это орало, прыгало и металось, каждую минуту затевая свары друг с другом, и поэтому двигалось достаточно медленно.

Порой казалось, что, проникнув внутрь двора бывшего храма, нечисть вообще потеряла направление движения и его цель. И лишь все время увеличивавшаяся масса этих жутких существ постепенно выдавливала их к центру площади, к тому месту, где стоял корабль...

Только серых монахов не было видно в этом нашествии.

Танаев, в самом начале атаки перебравшийся в капитанскую рубку, перевел в дальнюю плоскость направление оптических датчиков, проецировавших изображение того, что творилось снаружи, на обзорные экраны рубки. Отряд монахов, сохраняя полное спокойствие и дисциплину, оставался на месте, ожидая, чем закончится вторжение.

Среди всеобщего хаоса и гвалта, царившего теперь во дворе храма, казалось, только огненные демоны продолжали держать строй и соблюдать какое-то подобие целеустремленности. Однако и они заметно замедлили продвижение, вероятно, израсходовав на преодоление стены большую часть своей тепловой энергии, но теперь их уже отделяло от обшивки корабля всего несколько шагов, и Танаев хорошо представлял, что произойдет после того, как демоны преодолеют это ничтожное расстояние...

Никакой материал не сможет противостоять тем звездным температурам, которые способны генерировать эти существа, а после того, как демоны прожгут обшивку корабля, сюда ворвется вся эта гнусная, ядовитая орда...

Жить им всем оставалось считаные минуты, и Танаев в последний раз включил микрофон связи с энергетическим отсеком корабля...

— Если вы собираетесь что-нибудь сделать, то сейчас самое время. Через пару минут нам уже ничего не понадобится...

— Командир, — раздался в интеркоме голос Стилена, — Карин считает, что я неправильно настраиваю фазы! Она требует уступить ей пульт управления генератором!

— Карин медик! Что она может знать о генераторе? Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Мы опоздали. Пусть делает что хочет!

И в ту же секунду корабль содрогнулся, басовитый нарастающий гул родился в глубине его недр. Бесчисленные огоньки индикаторов запрыгали по панелям, сообщая о том, что механизмы запуска и защиты начинают включаться один за другим.

Демоны преодолели последние метры, отделявшие их от корабля, и уже протягивали руки к его обшивке, когда Танаев отдал мысленную команду включить стартовые двигатели.

Огненное море, низвергнутое звездными двигателями корабля, мгновенно заполнило весь двор, ударило в стены и превратилось в столб, направленный вертикально вверх.

Внутри этого столба, на самом его дне, медленно просыпался огромный левиафан. Он лениво оторвался от поверхности земли и застыл в нескольких метрах от мостовой. И лишь сейчас Танаеву стало понятно назначение храмовой стены, построенной древними вокруг места посадки.

Она предназначалась для того, чтобы спасти город от стартового огненного ада, в том случае если этому кораблю когда-нибудь будет суждено стартовать, и оказалось, что предусмотрительность Антов не была напрасной. Время старта пришло.

Еще не веря собственным глазам, Танаев приблизил микрофон к самым губам и спросил:

— Что происходит?

— Карин изменила фазы. Главный генератор вышел на режим, корабль начал процедуру старта... — Эти такие знакомые ему слова прозвучали, как забытая музыка.

А внизу между тем, внутри огненного столба, не осталось ни одного живого существа. Все превратились в пар — даже огненные демоны не выдержали одновременного давления раскаленных газов, радиации и чудовищных температур кварковых двигателей гигантского корабля, переставшего быть зданием, храмом или еще черт знает чем и наконец-то начавшего осуществлять свое истинное предназначение.

— Двадцать метров, сорок процентов мощности!

— Тридцать метров, пятьдесят процентов мощности!

Танаев перевел все управление на себя. Уже совсем близко должен был находиться барьер, закрывавший проклятый город от внешнего мира, и он не знал, хватит ли у двигателей мощности, чтобы преодолеть его на такой низкой скорости, какой обладал в этот момент огромный корабль. Инерция его гигантской массы полностью поглощала нарастающую мощность генераторов, и высота увеличивалась медленно, слишком медленно... Правда, оставалась надежда, что купол не смыкается над городом полностью, что небо над их головой оставалось открытым, но эта надежда не оправдалась. Корабль, содрогнувшись, остановился, упершись в невидимую преграду силового поля.

Танаев резко, до самого предела, увеличил мощность, подаваемую на двигатели разгона, отключив все остальные устройства.

Корабль содрогнулся всем своим телом, жалобно скрипнули сочленения корпуса, словно пожаловавшись на непомерную нагрузку, а затем инерция отбросила Танаева к спинке кресла, и корабль рванулся вверх, сопровождаемый радужным вихрем разорванных силовых полей.

Ускорение возросло так резко и неожиданно, что на какое-то время Танаев потерял контроль над происходящим, а когда вновь обрел его, то замер, потрясенный открывшейся перед ним величественной картиной, впервые увидев небо пленившей его планеты.

Собственно, ее шар, медленно уплывавший в сторону, был вовсе не планетой, а спутником. Настоящая планета, заполнявшая полнеба своим гигантским телом, лежала чуть правей, и окружавшее ее сверкающее кольцо не оставляло ни малейшего сомнения в том, где они теперь находились.

Корабль стартовал с поверхности Титана, одного из самых больших спутников Сатурна, и продолжал быстро наращивать высоту и скорость.

Поверхность спутника постепенно проваливалась вниз, а вверху, над своей головой, впервые за долгое время, проведенное здесь, Танаев увидел чистое небо, не закрытое постоянным туманом ядовитых испарений. Вместо размытых угольков яркие звезды слагались в знакомые с детства созвездия. Он невольно потянулся к ним, заставив корабль еще больше увеличить скорость, и вдруг неожиданная, отрезвляющая мысль заставила его отключить двигатели.

Карин предупреждала его, что не сможет покинуть мир, в котором они находились, никто из его друзей не сможет этого сделать. Он не знал, где именно проходит та линия, которую им не дано пересечь...

В наступившей неожиданной и неправдоподобной тишине он включил интерком и произнес ее имя.

Никто ему не ответил. Ничто не нарушило мертвую космическую тишину окружавшей его пустоты.

Он сорвал с головы шлем управления и бросился из капитанской рубки в энергетический отсек.

Там было пусто, и ничто не свидетельствовало о том, что несколько минут назад в этих креслах сидели его спутники.

— Что же я наделал... — прошептал он, бросаясь по коридору к каюте, где оставил Карин... Им удалось с помощью ремонтных роботов переделать один из отсеков корабля. Теперь здесь не было раздражающей гигантомании чужой расы. И сейчас ему почему-то казалось, что Карин не могла исчезнуть, не сказав ему ни слова, что она там, в их совместной каюте, в которой они провели вместе столько прекрасных часов, даря друг другу взаимное наслаждение. Только ли наслаждение? — спросил он себя. Может быть, все-таки было между ними что-то большее? Лишь сейчас, когда возникла угроза потерять ее навсегда, он понял, что это так и было. Тем больней оказался удар, когда, распахнув дверь, он увидел пустую каюту...