КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - Леонид Млечин

Они отстранили от власти законного президента, ввели цензуру средств массовой информации и объявили в Москве комендантский час. Увидев, что в Москве у них ничего не получается, они просто не решились на военную акцию. Но надо помнить, что накануне путча в Вильнюсе и Риге в ход пошло оружие, когда КГБ и спецчасти армии пытались навести порядок. Но Крючков оказался недостаточно уверенным в себе и самостоятельным человеком, он своих целей не добился.

Генерал Валерий Воротников рассказывал:

— В дни ГКЧП одна из первых задач, поставленных передо мной, состояла в том, чтобы направить оперативные группы в страны Прибалтики. Правда, задачу поставили достаточно аморфно, цель мне разъяснили, но мы не очень-то и задавали вопросы. Местные комитеты госбезопасности уже тогда были поражены национализмом, информации оттуда шло мало, и мы смотрели на нее сквозь призму ситуации в самих республиках.

Мы отправили туда группы, сказав им, чтобы они взаимодействовали с военной контрразведкой и сообщали нам, что происходит. Группы я сформировал очень легко, отправил девяносто человек. Ни один не отказался, хотя могли бы найти какие-то причины: положение не военное. Но все выполнили свой долг, хотя это уже было небезопасно.

Что касается ГКЧП, то оперативный состав, хотя и не понимал каких-то действий, предпринимаемых сверху, все конкретные у зания выполнял. Потом, когда меня уже допрашивали по всякил уголовным делам в связи с ГКЧП и ребят допрашивали, которых послал, все они приходили ко мне и говорили, что они ни в чем раскаиваются и готовы выполнить любое указание руководства которое не расходится с их пониманием справедливости и долга. Наши люди до последнего момента были готовы выполнить многие задачи. И это не красивые слова…

Попытка путча радикально изменила настроения людей. Даже те, кто еще сомневался, решительно встали на сторону Бориса Ельцина, новой российской власти, увидев в политике Белого дома надежду на нормальную жизнь. А союзные республики побежали из Советского Союза, испугавшись, что такой путч не последний. Августовские события были одной из причин распада СССР, хотя никто из путчистов этого не признает.

В «Матросской Тишине» Крючков изменился, похудел и сразу постарел. Он тяжело болел. Следствие и подготовка к суду шли долго.

В январе 1993 года заместитель председателя Военной коллегии Верховного суда генерал-майор юстиции Алексей Уколов изменил меру пресечения обвиняемым по делу ГКЧП на подписку о невыезде, и все отправились домой.

Правда, в мае Генеральная прокуратура обратилась в Верховный суд с просьбой заключить под стражу Крючкова, Лукьянова и Янаева, которые были освобождены из-под стражи по состоянию здоровья, но «начали активно заниматься политической деятельностью, дестабилизируя обстановку в обществе… Последняя из демонстраций с их участием прошла в Москве 1 мая и закончилась массовыми беспорядками».

Однако все остались на свободе.

В апреле 1993 года начался процесс по делу ГКЧП.

Но суд все никак не получался. Председатель суда генерал Уколов решил, что Генеральный прокурор Валентин Георгиевич Степанков и его заместитель Евгений Кузьмич Лисов грубо нарушили закон, поэтому попросил Верховный Совет назначить независимых государственных обвинителей. Верховный Совет отказался это сделать. Процесс возобновился.

Крючкова обвиняли по статье 64 (измена Родине) и статье 260 (злоупотребление властью) Уголовного кодекса РСФСР. Крючков доказывал, что в августе 1991 года он выполнял свой долг как руководитель КГБ СССР, оберегая территориальную целостность и безопасность Родины. Тем более, что Комитет госбезопасности получал достоверную информацию о том, что из-за рубежа готовится развал Советского Союза.

23 февраля 1994 года новая Государственная дума приняла закон об амнистии. Крючков, как и другие обвиняемые по делу ГКЧП, вернулся домой. Формально, согласившись на амнистию, он признал свою вину. На самом деле виноватым он себя не чувствовал. Напротив, чем дальше, тем более Крючков считал себя героем.

Михаил Сергеевич Горбачев высказался по этому поводу в интервью газете «Труд»:

«Я помню, какие покаянные письма они мне писали в первые дни после ареста в августе 1991-го. Никогда не забуду и то, что они говорили с тем же вдохновением и искренней патетикой некоторое время спустя в зале суда. Прямо противоположное. Это, знаете, какая-то абсолютная бессовестность, этакая этическая стерилизованность. Хотя я-то знал, как никто другой, почему эта трусливая публика отважилась пойти на путч. На Родину им было абсолютно наплевать. Их волновало другое: с подписанием союзного договора они могли реально потерять гигантскую, практически никем не контролируемую власть. Вам теперь даже трудно себе представить, какие силы находились под командованием министра обороны Язова. А знаете ли вы, что годовой бюджет КГБ СССР, который возглавлял тогда Крючков, составлял три с половиной миллиарда рублей? И это были практически безотчетные деньги. Вот с чем им пришлось бы проститься. Они-то это прекрасно понимали. Но при этом говорили высокие слова о родине, об экономической катастрофе, об угрозе национальной безопасности…»

Первое время после выхода на свободу Владимир Александрович Крючков сосредоточился на борьбе с бывшим товарищем по политбюро академиком Александром Николаевичем Яковлевым.

Для Крючкова Яковлев просто олицетворение мирового зла. Крючков стал рассказывать, что в свое время получил неопровержимые данные о том, будто Яковлева давно завербовали американцы. Российская прокуратура проверяла это заявление, допрашивались Горбачев, Бакатин, Чебриков, сотрудники внешней разведки, были истребованы материалы из архивов. Коллеги-чекисты не подтвердили слова Крючкова, и документов никаких не оказалось.

Владимир Александрович так долго-рассказывал о том, как завербовали Яковлева, что, наверное, даже сам в это поверил. Но верит только он сам. Даже бывшие коллеги по КГБ над этим смеются. Не зная, как еще уязвить академика, Крючков написал: «Я ни разу не слышал от Яковлева теплого слова о родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру нашей победой в Великой Отечественной войне».

Он, видимо, не отдавал себе отчета в том, что писал. Сам Крючков войну удачно провел на комсомольской работе в тылу. Александр Николаевич Яковлев пошел на фронт добровольцем, стал морским десантником, воевал на передовой, в бою был тяжело ранен и на всю жизнь остался инвалидом.

Крючков с помощью бывших коллег выпустил двухтомник воспоминаний под названием «Личное дело» — очень скучный, каким, вероятно, является и сам автор.

Глава 18

ВАДИМ ВИКТОРОВИЧ БАКАТИН

Назначенный председателем КГБ, Вадим Викторович Бакатин первым делом распорядился уволить своего собственного сына, служившего в госбезопасности. Но обвинение в семейственности, которого он боялся, ничто в сравнении с обвинительным реестром, предъявленным ему чекистами. Они называют его предателем. Вадим Бакатин, вероятно, был самым ненавидимым в госбезопасности начальником. Хотя он, пожалуй, самый интересный человек в плеяде хозяев Лубянки и, скорее всего, самый порядочный.

Последний председатель КГБ Вадим Викторович Бакатин родился в 1937 году в шахтерском городе Киселевске, Кемеровской области. Отец был маркшейдером, мать — врачом.

Он с детства неплохо рисовал, и у него возникла мысль поступить в художественное училище, но туда надо было сдавать экзамены. А в другие институты серебряного медалиста Бакатина брали без экзаменов. Он выбрал Новосибирский инженерно-строительный институт имени В. В. Куйбышева.

Тринадцать лет он провел на стройках в родном Кемерове. Работал в тресте «Кемеровохимстрой». Прошел весь тернистый путь: мастер, прораб, начальник участка, главный инженер. В среднем каждые два года его повышали: он сразу показал себя хватким и волевым администратором, умеющим добиваться своей цели. В 1973 году его с должности главного инженера домостроительного комбината взяли на партийную работу.

Бакатин любил рассказывать, как его в сапогах и в ватнике привезли в кабинет первого секретаря горкома. Тот пожал руку молодому строителю и сказал: будем рекомендовать вас на партийную работу. Бакатина избрали сразу вторым секретарем горкома. Через два года взяли в обком заведующим отделом строительства. Еще через два года избрали секретарем Кемеровского обкома. Люди знающие говорят, что хозяином он был удачным и в области на него не жаловались.

Каждое воскресенье он играл в теннис, в футбол и хоккей. В свободное время писал маслом, обычно пейзажи, картины раздавал друзьям.

В 1983 году Бакатина приметил новый главный кадровик ЦК КПСС Егор Кузьмич Лигачев. Он искал по всей стране деловых, напористых, с перспективой, партийных секретарей и забирал в Москву в особую группу инспекторов орготдела ЦК — на вырост. Формально небольшая группа инспекторов проверяла работу различных парторганизаций, фактически им предоставлялась возможность познакомиться с работой центральных органов власти, расширить свой кругозор перед новым крупным назначением.