Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

страны. Нет, такой дебильный поступок мог совершить только полные дурак. Да и армия эта больше походила на дворовую шпану, насмотревшуюся боевиков. Он уже достаточно увидел, нет, серьезные люди не ведут дела с такими недоделанными. Тут что-то другое. Что-то настолько невероятное, простое и глупое, что можно встретить только в реальной жизни, потому что любому автору, вздумавшему создать такую историю, быстро подрежут крылышки и утопят в таком потоке вполне заслуженной критики, что он пожалеет, что родился на свет, и проклянет тот день, когда научился писать.

Поток его мыслей прервал выстрел, а потом зал взорвался одним мощным криком, совсем как полчаса назад… правда восторга в этот раз не было, крик наполнял ужас, чистый, животный и абсолютный ужас, парализующий тело и психику настолько, что организм вынужден приводить себя в чувство таким вот криком. Вадим поднял глаза, в первом ряду умер первый в этом зале заложник, мужчина в смокинге по-прежнему сидел на обитом красным бархатом кресле, заливая его еще более красной кровью. Рядом с ним верещала его жена в дорогом платье, увешанная бриллиантами. Один из бандитов ударил ее по лицу и прокричал что-то на чешском, однако женщина этого даже не заметила, ее глаза, совершенно пустые и огромные, как две тарелки, смотрела на мертвеца, который всего пару секунд назад был ее мужем. Она пыталась отодвинуться, но подлокотники не давали ей отдалиться ни на миллиметр. Лучше бы тебе заткнуться, куколка, подумал Вадим, его прогноз начинал сбываться, но на этот раз собственная правота его совсем не радовала. И он снова оказался прав, второго предупреждения новоиспеченной вдове не дали, в зале снова прогремел выстрел, и она замолчала навсегда, присоединившись к мужу. На этот раз крики стихли моментально, люди быстро учатся, подумал Вадим, особенно в стрессовых ситуациях, тут любой превращается в гения и схватывает все на лету.

– Надо что-то делать, – раздался еле слышный шепот справа, – они всех здесь убьют.

Вадим не повернул голову, но боковым зрением посмотрела на говорившего, тот сидел на соседнем кресле и тоже смотрел перед собой. Вадим припомнил, что на бал этот джентльмен явился как член Израильской делегации. Смешно.

– Я только за, коллега, – прошептал в ответ Вадим, – ваши предложения?

Мужчина ухмыльнулся, все они здесь были коллегами, почти 80%, а то и больше приглашенных, так уж ведутся международные дела, и вот теперь, в критический момент, все вдруг посрывали с себя маски. Выбор проще сделать, когда его нет, подумал Вадим, а что нам еще остается?

– Эти парни – полное фуфло, – сообщил ему мужчина из Израиля, – а вот мы – нет. Вас ведь тоже чему-то учили?

– Да, – откликнулся Вадим, – прежде всего тому, что на любую операцию должен быть план. Только такие дебилы, как эти, могут действовать наобум, профессионал всегда все просчитывает.

Мужчина рядом молчал, и после секундной паузы Вадим продолжил:

– Я сейчас один и сижу, как видишь, рядом с проходом. А что у вас, воины со Святой земли?

– Есть кое-какие мыслишки, – ухмыльнулся мужчина, – если ты с нами, тогда: добро пожаловать в клуб.

– Выбор проще сделать, когда его нет, – повторил Вадим и стал слушать.

У них было всего три козыря – неопытность террористов, собственный опыт и эффект внезапности, и как наилучшим образом все это сочетать, это они и решали. Первый плюс, с которым не мог не согласиться Вадим – это зал, в котором их держали, спинки кресел и близость заложников друг от друга позволяли переговариваться, и жестами в том числе, профессионалы всегда говорят на одном языке, так что скоро по залу полетели сообщения, а потом и инструкции. Времени у них не было, Вадим знал, что штурм все равно начнется, и скорее раньше, чем позже, а до того момента эти психи вполне могли поубивать половину заложников, а то и больше.

План родился быстро, простой и отчаянный, но рациональное зерно в нем было: заложников здесь больше, чем бандитов. Да еще и не простых заложников, так что провала быть не могло, если, конечно, они сработают быстро и четко, да, некоторые из них вполне вероятно закончат свою карьеру, как и жизнь, здесь навсегда, но при этом операция пройдет успешно. У всех у них была одна общая привычка, как у дрессированных собак, привычка становиться частью команды, частью войны, даже сражаясь в одиночку. Черт, а мы ведь и есть дрессированные бойцовские псы, подумал Вадим, оглядывая зал, уже не просто толпу, а организованную маленькую армию, а враг моего врага, как говорится, мой друг, так что теперь все мы – одна команда. Смеяться или плакать, он так и не решил. Вот оно, международное единство, подумал он, сидя в ожидании момента, у всех у нас одни инстинкты, и они очень гибкие, обстоятельства стирают весь этот политический и идеологический налет, и остается только то, чему тебя учили в чистом виде – убивай или будешь убит, умри или выживи.

Пока они разрабатывали план и договаривались, психи в масках убили еще нескольких человек, почти все были мужчинами-дипломатами и одна девушка, Вадим ее знал, британская шпионка Сьюзи Доркрафт, с прекрасными серыми глазами. И видя, как сейчас они тупо уставились в потолок, а сама Сьюзи в светло-сером платье, так гармонировавшем с ее глазами, лежит на паркетном полу, а на груди у нее как будто расцветает темно-красная роза, Вадим понял, что злится, что хочет отомстить. Сьюзи никогда не была глупой, а они заставили ее выглядеть так, она никогда не была неорганизованной, а они выставили ее такой. Красный и серый, думал Вадим, глядя на мертвую девушку, классическое сочетание. Красный и серый.

Эти два слова крутились в его голове все время, пока он ждал, и когда все агенты в зале пошли в атаку, и их общая операция началась; об этом он думал, укрываясь от пуль и сворачивая шею одному из террористов; именно эти слова звучали в его голове, когда он убивал их, и когда рядом падали мертвые коллеги и простые заложники. Красный и серый. Красный и серый.

Начался штурм, хотя штурмовать уже было практически нечего, остатки террористов быстро уничтожили или арестовали. Ни одна пуля не зацепила его, вокруг плакали и суетились люди, огонь битвы погас, а Вадим все думал и думал об одном, бродя по освобожденному зданию: красный и серый. Красный и серый.

Туман в голове, он отвечал на вопросы коротко, понимая, что еще будет время для долгих-долгих допросов и длинных-длинных рапортов. Вся эта ночь и их проваленная операция войдут в историю, об этом будут писать и говорить, снимать фильмы и передачи. Но все это