Врата Мертвого Дома - Стивен Эриксон

— Слишком долго ждали! — прошипел Прыщ, пригибаясь позади Псов своего бога. — Вот и он!

Скрипач перехватил арбалет, не сводя глаз с того места, где должен был появиться преследователь.

Но вместо чудовища из-за угла показалось орехово-коричневое создание, которое полуподлетело-полуподбежало к ним. От него тянулись вверх тонкие завитки дыма.

— Ай! — завопил Прыщ. — Они меня преследуют!

Крокус метнулся вперёд, протолкнулся между Шан и Зубцом, будто они были просто парой мулов.

— Моби?

Фамилиар поспешил к даруджийцу и подпрыгнул, чтобы оказаться на руках у юноши. Там он и замер, нервно подёргивая крылышками. Крокус откинул голову.

— Фу! Воняешь ты, как сама Бездна!

Моби, растреклятый фамилиар… Скрипач перевёл взгляд на Маппо. Трелль хмурился.

— Бхок’арал! — Это слово в устах Искарала Прыща звучало грязным ругательством. — Питомец? Питомец? Безумие!

— Фамилиар моего дяди, — объяснил, подходя, Крокус.

Псы попятились с его пути.

О, парень, похоже, всё далеко не так просто.

— Значит, союзник, — сказал Маппо.

Крокус кивнул, хоть и не очень уверенно.

— Худ знает, как он нас нашёл. Как вообще выжил…

— Обманщик! — обвиняюще взвыл Прыщ, подкрадываясь к даруджийцу. — Фамилиар? Ха! Может, спросим у того мёртвого оборотня? Да нет, не выйдет, верно? Его ведь на куски разорвали!

Крокус ничего не сказал.

— Не важно, — сказала Апсалар. — Мы теряем время. Идём в Дом…

Верховный жрец подскочил к ней.

— Не важно?! Что это за изощрённое коварство среди нас? Какое чудовищное предательство зреет между нами? Вот оно — к рубашке этого мальчика прицепилось…

— Хватит! — рявкнул Скрипач. — Хочешь — оставайся здесь, Прыщ. Ты и твои Псы. — Сапёр снова обернулся к Дому. — Что думаешь, Маппо? Никто ещё к нему близко не подошёл — если мы побежим…

— Можем попробовать.

— Думаешь, дверь для нас откроется?

— Не знаю.

— Ну, тогда давай проверим.

Трелль кивнул.

Теперь они уже лучше могли разглядеть Треморлор. Дом окружала невысокая стена, сложенная, похоже, из грубого камня, зубчатого и острого. Единственным проходом в стене оставались узкие ворота, арку над которыми обвили лозы. Сам Дом был рыжевато-коричневым, выстроенным, видимо, из известняка, вход зиял в углублении между двумя приземистыми, асимметричными двухэтажными башнями, в которых не было ни единого оконца. От ворот к укрытой тенью двери вела выложенная каменными плитами тропинка. Двор заполняли шишковатые деревья, каждое из которых венчало небольшой холмик.

Родной брат Мёртвому Дому в городе Малазе. Мало отличается от того, что в Даруджистане. Все они похожи. Все — Азаты, хотя откуда и когда взялось это имя, никто не знает и никогда не узнает.

Маппо тихо заговорил рядом с сапёром:

— Говорят, что Азаты соединяют владения — все владения. Говорят, что само время останавливается в их стенах.

— И двери эти открываются лишь для немногих, по неведомым причинам, — сказал Скрипач и поморщился.

Апсалар вышла вперёд мимо сапёра. Скрипач удивлённо хмыкнул.

— Куда торопишься, девочка?

Она обернулась.

— Тот, кто одержал меня, Скрипач… Азат когда-то принял его.

Верно. И почему же это заставляет меня так нервничать здесь и сейчас?

— Так как это делать? Постучать по-особому? Ключ взять под последним камнем?

Ответная улыбка стала бальзамом для его смятения.

— Нет, нужно кое-что попроще. Отвага.

— Ну, этого у нас хоть отбавляй. Мы же здесь, верно?

— Да, мы здесь.

Апсалар пошла вперёд, и все последовали за ней.

— Твоя раковина… — пророкотал Маппо. — Огромный ущерб понесли одиночники и д’иверсы, и всё ещё несут, похоже. Для Азата этого может оказаться довольно.

— И ты молишься, чтобы так оно и было.

— Да.

— Так почему же эта песнь смерти не уничтожила нас самих?

— Ты меня спрашиваешь, Скрипач? Тот дар был передан тебе, не так ли?

— Да. Я спас маленькую девочку — внучку духовидца.

— Которого духовидца, Скрипач?

— Кимлока.

Полдюжины шагов трелль молчал, затем разочарованно заворчал:

— Девочку, говоришь. Как бы он её ни любил, награда Кимлока куда более весома, чем твоя помощь ему. Более того, она, похоже, предназначалась именно для такого применения — чары песни были аспектированы, Скрипач. Скажи, Кимлок знал, что ты ищёшь Треморлор?

— Ну, уж такого я ему не говорил.

— А он к тебе прикасался? Пальцем задел по руке, например?

— Он меня, кажется, просил об этом. Хотел узнать мою историю. Я отказал. Худов дух, Маппо, я не могу точно вспомнить, может, и было какое-то случайное прикосновение.

— Думаю, обязательно должно было быть.

— Если и так, я его прощаю за эту бестактность.

— Я полагаю, это он тоже предвидел.

Хотя Треморлор и сдерживал напор со всех сторон, битва была ещё далеко не закончена, и в некоторых местах треск дерева сопровождал непреклонное движение — всё ближе и ближе.

Апсалар ускорила шаг и нырнула под арку ворот, когда одна из таких невидимых лавин стала приближаться к отряду. В следующий миг — под нарастающий рёв — все они бросились бежать.

— Где? — требовательно выдохнул Скрипач, отчаянно озираясь по сторонам на бегу. — Где он, Худ побери?

Ответом стали внезапные брызги холодной как лёд воды сверху — решительно распахнутый Путь. Из странного, зависшего в воздухе потока — всего в пятидесяти шагах позади — вынырнула огромная голова и пасть дхэнраби, увитого морской травой, водорослями и странными, тонкими ветвями.

Прямо перед чудовищем поднялся рой ос, но был сразу же проглочен целиком.

Из водяного портала вынырнули ещё трое дхэнраби. Пенистые волны испарялись, как только касались корней на земле, но чудовища продолжали извиваться в шипящем потоке.

В памяти Скрипача в один удар сердца встала яркая картина. Море Кансу. Это не одиночник — не один зверь, а стая. Д’иверс. А у меня «руганей» не осталось…

В следующий миг стало ясно, как мало до сих показывали себя Гончие Тени. Сапёр почувствовал, как от пяти Псов потекла волна силы: словно дыхание драконов, поток чистого чародейства катился перед пятью зверями, когда они с бешеной скоростью рванулись вперёд.

Шан первой добралась до передового дхэнраби, первой прыгнула в разинутую, зубастую пасть — и исчезла в зияющей тьме. Чудовище молниеносно отдёрнулось, и если жуткая морда была способна на удивлённое выражение, именно его и показала.