Жюстина - Донасьен Альфонс Франсуа де Сад

– Снимай это тряпье, – зарычал он и сам сорвал одежду, которой она прикрылась на ночь: – А теперь следуй за мной. Я показал тебе то, что тебя ждет, если ты будешь лениться. Но если ты вздумаешь выдать нас, что уже гораздо серьезнее, наказание соответственно возрастет, и сейчас ты увидишь, в чем оно заключается. Крепко взяв её за руку, распутник повел дрожащую от ужаса девушку за собой; он держал её правой рукой, в левой у него была маленькая лампа, которая освещала тусклым светом их путь. После нескольких .поворотов перед ними предстала дверь в пещеру, Ролан открыл её и, пропустив Жюстину вперед, велел ей спускаться вниз. Через сотню ступеней показалась вторая дверь, которая была открыта и снова заперта таким же образом, но за ней лестницы больше не было: Жюстина увидела узкий коридор, прорубленный в скале, он был очень извилистый и круто уходил вниз. Ролан все ещё не произнес ни слова. Это пугающее молчание усиливало ужас Жюстины, которая была совершенно обнажена и от этого ещё больше ощущала ужасную сырость этих подземелий. Справа и слева от дорожки, по которой они шли, виднелись ниши, где хранились сундуки с сокровищами фальшивомонетчиков. Наконец они дошли до последней окованной бронзой двери, она находилась на глубине восьмисот футов в чреве земли; Ролан отпер её, и пленница отпрянула назад, увидев перед собой это жуткое помещение. Ролан встряхнул её и грубо вытолкнул в середину круглой пещеры, стены которой, задрапированные тканью, напоминавшей погребальный саван, были украшены самыми невероятными предметами. Скелеты разного пола и возраста в окружении крестообразно разложенных костей, мертвые черепа, засушенные змеи и лягушки, связки розг, палки, сабли, кинжалы, пистолеты и другие малоизвестные виды оружия – такие ужасные вещи увидела Жюстина на стенах, освещенных лампой с тремя фитилями, которая свисала с одной из арок свода. К другой была привязана длинная веревка, не доходившая до земли, она служила для чудовищных опытов. Справа стоял гроб, крышку которого приоткрывал призрак смерти с косой в руке, рядом стояла скамеечка для молитвы, на столе между двух черных свечей лежали распятие, кинжал с тремя изогнутыми крючком лезвиями, заряженный пистолет и кубок, наполненный ядом. Слева к кресту был привязан совсем свежий труп прекрасной женщины, она была обращена к зрителям спиной, и в глаза бросались её ягодицы необыкновенной красоты, но жестоко истерзанные, из них торчали длинные толстые иглы, на бедрах застыли крупные капли почерневшей крови; у женщины были густые волнистые волосы, изящная голова была повернута в сторону, и лицо как будто все ещё молило о пощаде. Смерть почти не исказила его, и нежные черты, которых больше коснулось страдание, нежели разложение, являло собой захватывающую картину красоты, охваченной отчаянием. В глубине пещеры стоял широкий черный диван, с которого открывалась впечатляющая перспектива этой обители ужаса и жестокости.

– Вот здесь ты умрешь, Жюстина, – сказал Ролан, – если когда-нибудь тебя соблазнит фатальная идея покинуть этот дом; именно здесь я собственной рукой предам тебя смерти, и ты испытаешь все, что есть самого ужасного в человеческих страданиях. Произнося эти угрозы, Ролан возбуждался и все больше напоминал собой тигра, готового сожрать свою добычу. Затем он извлек на свет чудовищный член, которым одарила его природа.

– Ты когда-нибудь видела что-то подобное? – спросил он, вкладывая его в ладонь Жюстины. – Как бы то ни было, – этот предмет должен войти в самую узкую полость твоего тела, даже если при этом он разорвет тебя на две части. Моя сестра моложе тебя, но прекрасно справляется с этим, к тому же я никогда не развлекаюсь с женщинами другим способом, поэтому тебе придется смириться. Чтобы не осталось сомнений относительно отверстия, которое он имел в виду, он вставил туда три пальца с острыми длинными ногтями, приговаривая:

– Да, вот куда я проникну этой штукой, которая так тебя страшит; она войдет туда вся без остатка и разорвет твой анус; ты будешь истекать кровью, а я буду блаженствовать. Он исходил похотью, бормоча эти слова, перемежаемые грязными богохульными ругательствами. Его рука, обследовав преддверие храма, который он собирался взять приступом, переместилась дальше, поглаживая и пощипывая прилегающие места; он добрался до груди и так сильно потискал её, что Жюстина ещё две недели после этого страдала от жестокой боли. Потом он положил пленницу на диван, натер ей промежность винным спиртом и бросил её в жар, после чего грубые пальцы завладели нежным клитором, жестоко помяли его, забрались внутрь, где острые ногти поцарапали в кровь упругие стенки влагалища. Не удовлетворившись этим, он заявил Жюстине, что раз уж она попала в этот каземат, ей незачем больше выходить на поверхность… Обреченная жертва припала к его ногам, она снова осмелилась напомнить ему о неоценимой услуге, но тотчас заметила, что он ещё больше рассвирепел, как только она заговорила о жалости.

– Замолчи! – прикрикнул монстр, отшвыривая её сильным ударом колена в низ живота, затем приподнял её за волосы и прибавил зловещим тоном: – Довольно, стерва, пора с тобой разделаться.

– О сударь…

– Нет, нет! Ты должна умереть, я не желаю больше слышать упреки; я никому ничего не должен, напротив, это мне обязаны все остальные. Итак, ты умрешь. Полезай в гроб, я посмотрю, впору ли он тебе. затолкал её в страшный ящик, закрыл его крышкой, запер на замок и вышел из пещеры. Жюстина уже простилась с жизнью, никогда ещё смерть не была так близка к ней в своих самых отвратительных и недвусмысленных формах. Однако Ролан скоро вернулся и вытащил её из гроба.

– Этот ящик как будто специально сделан для тебя, – сказал он, – но дать тебе спокойно издыхать здесь – значит подарить слишком легкую смерть: я придумаю что-нибудь поинтереснее. Теперь моли своего Бога, шлюха! Проси его помочь тебе, если он такой всесильный… Несчастная опустилась на молитвенную скамеечку; пока она громко изливала свое сердце Всевышнему, Ролан с удвоенным пылом набросился на заднюю часть её тела, которую она соблазнительно выставила перед ним. Он принялся пороть, что было сил эту нежную плоть, вооружившись девятихвостой плетью с металлическими наконечниками, при каждом ударе которой кровь брызгала вверх до самого свода.

– Ну что, – рычал он, – твой Бог не помогает тебе? Не спасает несчастную добродетель? Оставляет тебя в руках злодейства? Ах, какой жестокий Бог, Жюстина, какой отвратительный Бог! Как я его презираю, как ненавижу его!.. Ну хватит, молитва окончена: незачем докучать Господу, который не желает тебя слышать. Он положил её на край дивана и сказал: