Мир приключений 1974 - Николай Коротеев

Побывав на плантации трабо, полюбовавшись паломничеством зверья к оранжевым плодам, они вернулись домой.

Внутри дом был более просторным, чем можно было судить по его внешнему виду.

— Так вот где ты проводишь свободное время, — сказала Зарика. — А где твоя лаборатория?

— Внизу.

Они отдохнули после лыж, и вечером Борца повел Зарику показывать свои сокровища. Спустившись по винтовой лестнице, они попали в узкий коридор. В него выходило несколько дверей. Лампочек не было — светились сами стены. К такому способу освещения Зарика уже успела привыкнуть.

— Многое из того, что ты сейчас увидишь, — обычное дело с точки зрения нынешних физиков, — предупредил Борца, останавливаясь. С этими словами он толкнул дальнюю дверь, в которую упирался коридор.

Посреди комнаты свободно висел ничем не поддерживаемый прозрачный шар, в центре которого пылала раскаленная точка. Она была настолько ярка, что Зарика невольно зажмурилась и сразу же отвела глаза.

Кроме шара, в комнате ничего не было.

Борца вынул из кармана две пары очков и одну из них протянул Зарике.

— У Бузивса были такие, — сказала Зарика.

— Не совсем. А ты надень их, — предложил Борца.

Когда Зарика надела очки, все вокруг преобразилось. Бетонные стены перестали быть непроницаемыми. Там, в их глубине — или за ними? — угадывались бесформенные облака разных тонов. Одни уплывали вдаль, другие двигались в сторону Зарики, третьи медленно вращались на месте, подобные галактическим туманностям.

— Что это? — только и сказала Зарика. — Это… далеко?

— Нет, — улыбнулся Борца. — Гораздо ближе, чем ты думаешь. Облачка, которые ты видишь, — это силовые поля атомов, образующих стены комнаты.

Зарика сняла очки.

— Значит, эти туманности движутся внутри стен? — спросила она.

— Конечно.

— Разве можно увидеть магнитное или электрическое поле? — удивилась Зарика.

— А почему бы и нет? Поле так же материально, как и частица, — ответил Борца.

Зарика обвела взглядом стены.

— А теперь надень очки и посмотри на шар, — предложил Борца.

Переведя взгляд на шар, Зарика едва не вскрикнула. В глубине его пульсировали какие-то разноцветные жилки, перебегали огоньки, вспыхивали и гасли искры. И в середине по-прежнему пылало маленькое солнце. Из него толчками изливалась ярко-алая струя, разбивавшаяся затем по спутанной системе капилляров.

— Словно сердце, — прошептала Зарика, не в силах отнести взгляда от пульсирующего шара.

— А это и есть сердце, — ответил Борца. — Сердце машины синтеза.

— Почему шар не падает?

— Его удерживает магнитное поле.

— Знаю, — кивнула Зарика. — На «Альберте» в таких магнитных ловушках содержались брикеты антивещества, чтобы они не вошли в соприкосновение с обычным веществом А где же сама машина синтеза, о которой ты столько говорил?

— Сейчас покажу, — сказал Борца.

Они вошли в большую, почти темную комнату. Зарика остановилась у порога.

— Ничего, глаза сейчас привыкнут, — произнес Борца.

Из мглы стали проступать контуры чего-то огромного, высящегося посреди комнаты. Зарике показалось, будто невидимая птица слегка коснулась крылом ее лица. Инстинктивно она сделала шаг назад. Установка источала ветер. Пли, может Сыть, таково было действие силового поля?

Глаза Зарики постепенно привыкли к слабому свету, струившемуся неизвестно откуда.

— Как она работает? — прошептала Зарика, протянув руку в сторону машины.

— Увы, пока она не работает, — вздохнул Борца. — И не знаю, будет ли.

— А как должна работать?

— Я же объяснял тебе, — сказал Борца. — Что нужно, чтобы собрать какую-нибудь машину? Прежде всего — чертеж. Затем — необходимые материалы. Человек вырезает, выплавляет, вытачивает на станке нужные детали, затем собирает их, пригоняет друг к другу — и машина готова. А я подумал: почему не посмотреть на веши шире? Ведь любая машина — это не что иное, как разные количества разного материала, соответственно обработанного, и эти материалы распределены в пространстве так, как этого требует рабочий чертеж. Ну, а любое вещество — это сгусток соответствующих атомов и молекул, не так ли? Потом мне пришло в голову: а почему бы не распределять в пространстве эти атомы и молекулы с помощью силовых полей? И вот перед тобой воплощение моей идеи. Все вроде на месте, механизм ясен, только вот как запустить его, ума не приложу, — закончил Борца.

— Что ты хочешь получить в своей машине синтеза? — спросила Зарика.

— О, для начала хоть бы какой-нибудь пустячок, — сказал Борца. — Я пробовал с помощью силового поля получить из кусочка серебра вилку — ничего не вышло. Пытался собрать из молекул алюминия крохотный подъемный механизм — с тем же успехом. Я проводил тысячи опытов, без устали менял поля, варьировал рабочие вещества, но до сих пор не добился никаких результатов. Перед тобой типичный изобретатель-неудачник, — с горечью заключил Борца.

— Но я знаю, что ты изобретал и другие вещи, и они тебе удавались, — сказала Зарика.

Борца покачал головой.

— Все прочее, что я делал, связано с машиной синтеза, все ей посвящено, — сказал он. — И логические цепи, и ячейки памяти… Но что в них толку, если машина синтеза все же не работает.

— А сейчас какое там рабочее вещество? — спросила Зарика, кивнув в сторону установки.

— Я задумал одну хитрую штуку. — Борца понизил голос. — В качестве рабочего вещества решил попробовать органические соединения, распыленные на молекулы. Главная составная часть этой смеси, которая находится в контейнере, — табак…

Зарика бросила на Борцу быстрый взгляд.

— Да, тот самый, — подтвердил Борца. — Не бойся, эти стенки ничего не пропускают.

Девушка присмотрелась к однородной зеленоватой массе, заполняющей огромный куб контейнера.

— Механизм действия установки ясен. Только вот как запустить его, не знаю, — донеслись до нее грустные слова Борцы.

Когда Борца упомянул про табак, на Зарику нахлынули воспоминания. Припомнился ей «Альберт», который без устали нес их экипаж столько лет, а теперь его готовят к тому, чтобы поставить на вечный прикол в Музее звездоплавания. Всегда есть что-то грустное в том, когда ветеран выходит в отставку…

Перед Зарикой в глубине контейнера начали медленно проступать размытые контуры какой-то продолговатой туманности. От туманности отходили щупальца, они подрагивали в такт какому-то ритму. «В таком ритме работает сердце установки», — припомнила Зарика. В туманности, которая меняла формы, Зарике вдруг почудились знакомые контуры. Подойдя вплотную к установке, она присмотрелась внимательнее. Вот строгие линии ракетных дюз… Сдавленный шар головного отсека… Переходные камеры… Да ведь перед ней «Альберт», только уменьшенный в несколько тысяч раз!