Око силы. Четвертая трилогия (СИ) - Андрей Валентинов

«Гвардейцы революции» переглянулись.

— Товарищ взводный, — внушительно проговорил одноногий комбатр. — Будьте добры про вражину еще раз, понятнее только. Внятно и по подразделениям.

Старшой выпрямился, пристукнул прикладом об пол:

— Товарищ Полунин! Чего видел, то и докладываю. По подразделениям если… У входа в корпус заметили. Пропуск предъявлять не стал, а сразу внутри казался, на лестнице, у нижних ступеней. На второй этаж ногами зашел, а как охрану увидел, к стене кинулся. Руку, значит, с блюдцем каким-то приложил — и просочился. Мы вслед пальнули…

— Пошли! — хрипло выдохнула Зотова. — Поглядим на блюдце…

* * *

Труп лежал у стены, уткнувшись лицом в окровавленный паркет. Знакомый костюм — темный в полоску, на левом локте пиджака большая заплата. Старые ботинки с бечевкой вместо шнурков…

Вытянутая вперед рука все еще сжимала «парабеллум».

— Осторожнее товарищи, под ноги смотрите, — негромко предупредил охранник. — Блюдце там, которое, значит, сквозь стены.

Ничего похожего на «блюдце» Ольга не заметила. И не пыталась — на мертвого смотрела. Лица не разглядеть, но это ни к чему. Сразу догадалась, еще когда выстрелы гремели.

«А про меня ты, поди, слыхала. Касимов я, Василий Сергеич.»

Между тем решительный комбатр, подозвав стрелков, распорядился уложить тело на спину, сам же склонился над чем-то круглым и маленьким, лежавшим возле кровавой лужи. На блюдце предмет никак не походил, скорее, на миниатюрный, ладонью накрыть можно, обруч. Полунин осторожно притронулся, поднял, закусил губу.

— Легкий… Очень легкий, это даже не алюминий. А здесь что-то круглое, наверное, кнопка. Смотрите, товарищи!

Секретарша подошла ближе, наклонилась.

— Ольга Вячеславовна! Вам стоит взглянуть…

Зотова не стала отвечать — смотрела. Труп, перевернув, оттащили в сторону, подальше от кровавой лужи. Лицо Василия Сергеевича Касимова, при жизни обычно хмурое, казалось теперь спокойным, даже умиротворенным. Бывший замкомэск вновь вспомнила, что хотела позвать парня на день рождения. Если бы успел, прорвался — точно бы пригласила…

Василий пытался пройти… Для чего? Предупредить, предостеречь — или перестрелять всех, кого встретит, оставив себе последний патрон?

— Пробуем! — Полунин поднял обруч, прислонил к стене, резко выдохнул. — Нажимаю!..

Бывший замкомэск неохотно оторвала взгляд от мертвого лица.

— Ага, действует!

Поначалу Ольга ничего не поняла. Стена оставалась стеной, разве что посреди, вокруг прижатого к побелке обруча, образовалось пятно странного молочного цвета. Исчезла штукатурка, проступили неясные контуры кирпичей, молочный цвет сменился ярко-белым…

Рука комбатра мягко провалилась в стену…

— Назад! Хватит! — Зотова, шагнув вперед, попыталась схватить Полунина за плечо, но тот, пристукнув полированным протезом, уже проскользнул сквозь светящийся контур. Белый цвет вновь сменился молочным. Погас. Стена стала прежней. Товарищ Бодрова, ойкнув, выбежала в коридор.

— Вот так он, вражина, и проходил, — один из стрелков кивнул на труп Касимова. — Только быстрее, ваш товарищ примеривался слишком долго.

Ольге было все равно. Видела она сто чудес, это сто первым станет, а хорошего парня не вернешь. И не напомнит уже ей товарищ Касимов, о чем у них разговор был, и что за справедливая война намечается.

— Я здесь! Здесь! — послышалось с порога. Полунин стоял у входа, вздымая вверх «блюдце». — Товарищ Зотова! Товарищи! Получилось!..

Но порадоваться ему не дали. Чьи-то крепкие руки ухватили комбатра под локти, выдернули странный обруч, оттащили в сторону. В комнату тяжело шагнули двое в светлой форме. Винтовки с примкнутыми штыками наперевес, в глазах — злой азарт.

— Ни с места! Кто дернется, враз положим!..

Стрелки, стоявшие возле тела, молча двинулись навстречу. Штыки дрогнули…

— Отставить!..

В дверях стоял невысокий широкоплечий крепыш, тоже в форме, но без петлиц и нашивок. Голова до синевы брита, белые брови — легким пушком. Глаза, словно гвоздики, не смотрят — царапают.

— Всем, кроме Зотовой, выйти! Быстро!..

На этот раз подчинились без звука, даже прикладами не загремев. Нрав Ивана Москвина, заведующего всесильным Орграспредом, в Главной Крепости уже успели изучить. Желающих спорить с белесым другом товарища Бокия оказалось не слишком много.

— Касимов, значит?

Иван Москвин подошел к телу, скривил узкий рот.

— К тебе он шел, Зотова, больше не к кому. Зачем? Какие у тебя с ними дела имелись? И еще вопрос — что это за устройство? Ваше? По Странным Технологиям оно не числится, значит, со стороны пришло. А с какой стороны? Ты, как я помню, недавно из Франции приехала?

Отвечать Ольга не торопилась. Отвернулась, в серое окошко взглянула. Никак, уже в шпионки записали? Вспомнилась новогодняя открытка, что дома под старыми журналами спрятана. «Happy New Year!», привет от праправнуков. Непрост был Вася Касимов, бывший истопник Цветаевского музея, друг мистика Игнатишина…

— Если ты, Зотова, мне отвечать не хочешь, в другом месте спросят, уже под протокол. Понимаешь?

Глаза-гвоздики впились в лицо. Бывший замкомэск все понимала, но решила молчать. Семь бед — один ответ!

— Товарищ Москвин, вы бы отдохнули.

Знакомый голос с порога. И черная грива волос, тоже знакомая.

— Мы сами справимся. Я, между прочим, специалиста привел.

Белесый резко повернулся к двери, голову наклонив, словно бодаться собрался. Ольга не удержалась от усмешки. Попробуй, если рогов не жалко! Или не видишь, что власть переменилась?

Валериан Владимирович Куйбышев, заметив Ольгу, махнул рукой-лопатой и внезапно подмигнул. Из-за его стены выглянула Сима Дерябина, улыбнулась и, явно не желая отставать от начальства, показала кавалерист-девице острый язычок.

Всесильный глава Орграспреда, засопев, тяжело шагнул к порогу, но Куйбышев загородил путь.

— Погодите, товарищ Москвин. Вы еще не выразили благодарность нашей отважной сотруднице. Ольга Вячеславовна, рискуя жизнью, лично помогла обезвредить опасного вооруженного террориста. Я не ошибаюсь?

Дерябина, между тем, уже прошмыгнула в комнату. «Блюдце»-обруч девушка держала в руках, явно примериваясь к ближайшей стене. Бывший замкомэск облегченно вздохнула. Выручили!

Почему бы им чуть раньше подойти? Эх, Касимов, Касимов!..

Глава 8

Апрельские дожди

1

Вымытая недавним ливнем улица казалась пустой, вымершей, но Леонид не спешил. Гулкая вечерняя тишина тревожила, заставляла напрягать слух. Бывший старший оперуполномоченный предпочел бы встречу в людном месте, в толпе, чтобы заметить и подойти первым, но сейчас не он устанавливал правила. Приходилось рисковать. Пантёлкин расстегнул пальто, поправил кобуру на поясе и неторопливо шагнул вперед — из черной тени на мокрый тротуар. Нужную сторону улицы он уже определил, идти же осталось всего ничего, два квартала, если верить довоенному путеводителю.

Вечер был неожиданно теплым. Леонид снял кепку, спрятал в карман. Почему-то вспомнился кабинет: сейф, привычный запах мяты, фотографии Тускулы на столе. И ремингтонистка Петрова вспомнилась, как живая перед глазами представ. Не дергался бы ты, товарищ Москвин, плыл по течению, все бы сейчас при тебе осталось. Сотрудники уходят домой, понятливая Петрова закрывает ключом дверь кабинета, на новый диван поглядывая. Хорошо быть начальничком, приятно! А еще приятнее не Петрову-дуру на диване воспитывать, а людские судьбы решать, страх в чужих глазах видеть. Все-то у тебя было, Леонид Семенович, все-то ты потерял!..

Бывший чекист всмотрелся в подступавшую темноту, беззвучно дернул губами… «Ох, начальник, ты, начальничек, отпусти на волю». Никак жалеть начал, Фартовый, о судьбе своей несчастной плакаться? Поплачь, поплачь, скоро некогда станет!

— Течет, течет речка да по песочку,

Моет, моет золотишко.

А молодой жульман, ох, молодой жульман

Заработал вышку.

В Столицу он приехал три дня назад. Рассудил просто: без Жоры Лафара здесь его никто искать не станет. Легаши по Сестрорецку бегают, в каждую щель носами тычут, по Питеру наверняка «частый бредень» пустили, «деловых» всех подряд берут, кулаками и каблуками освежают память. А если Зиновьеву доложили, то и спецчасти ОГПУ из казарм вывести могут. Гришка Ромовая Баба к своей особе относится трепетно, такому для охраны и полка мало.

Про старые папки в Бэровском фонде Жора никому не сообщил, иначе бы всю библиотеку войсками окружили. А без него никому и в голову не придет, что призрак Лёньки Пантелеева, побродив по Европе, отправится, страх потеряв, из родного Питера прямиком в Столицу.