Тайны Васильков или мое нескучное лето - Лина Филимонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ваня пожал плечами.
— Я и сам толком не знаю. Но, когда один мой друг попал в очень непростую ситуацию, он ему здорово помог.
— Расскажи, — потребовала я.
— Как-нибудь в другой раз, — сказал Ваня.
Я уже собиралась обидеться или попытаться воздействовать на него другими запрещенными методами, но тут у калитки появилась Белка, и мне пришлось заглушить свое любопытство. Это было нелегко, так как любопытство — одно из самых труднозаглушаемых человеческих чувств.
Белка выпила с нами чаю, а потом мы решили провести эксперимент. Ваня полез на чердак, я пошла в свою комнату, а Белка осталась снаружи, чтобы согласовывать наши действия.
— Начали! — крикнула Белка.
Я закрыла окно, оставив форточку приоткрытой, как было в ту ночь, легла на свою кровать и прислушалась. Ничего. Полежав минут пять, я высунулась в окно.
— Ну что? — спросила Белка.
— Я ничего не слышала.
— Теперь попрыгай и потопай, — крикнула Белка Ване.
Я снова закрыла окно и подошла к кровати. Через некоторое время я услышала слабые приглушенные удары, доносящиеся как будто через толстый слой ваты.
— Чуть-чуть слышно, но совсем не то, — крикнула я Белке. — Иди сама послушай.
— Продолжай прыгать! — крикнула Белка Ване и влезла через окно в мою комнату.
Некоторое время мы вместе слушали, как Ваня беснуется на чердаке, хотя по звукам было совсем не похоже. Потом мы вылезли в окно и сообщили Ване, что он может прекратить свои упражнения.
Ваня слез с чердака слегка запыхавшийся.
— Ну что? — спросил он.
— Ничего, — сообщила Белка. — То есть, когда ты начал прыгать, были слышны какие-то звуки, но на тяжелые шаги они совсем не похожи.
— Да, — подтвердила я. — Похоже, ты слишком легкий для этого эксперимента.
— Я — легкий? — обиделся Ваня. — Да ты знаешь, сколько я вешу?
— Лучше не говори, — сказала Белка. — Она испугается.
Ваня почесал затылок. Мне очень захотелось повторить за ним это движение.
— Очень трудно представить, — сказала я, — человека, который весит раз в пять больше тебя, — я с сомнением окинула Ваню взглядом. — А, может, даже и в десять.
— Таких людей не бывает, — сказала Белка.
Я смотрела на дверь чердака, на крючок, который Ваня аккуратно закрыл, и по моей спине полз неприятный колючий холодок.
Алинка — очень мудрая женщина. Это я о том, как она управляется с колиными пацанами.
Сначала они перед ней выпендривались. Каждый старался показать, что он круче. Доходило до побоев и слез, в том числе под горячую руку попадало и Алинке. Но теперь она изменила тактику. Сначала одного похвалит, потом другого. Потом опять одного, и опять другого. В порядке строгой очередности и по справедливости. А те и рады стараться. И домики с ней строят, и воду для куклиной ванны на самосвалах возят, и чай пьют понарошку из крохотных чашечек. В общем, все довольны, а больше всех — Света.
Они с Белкой в это время сидят, загорают, языки упражняют. В основном на темы чем кормить, чему учить и как достичь правильного и гармоничного развития ребенка в сегодняшней непростой политической и экономической обстановке.
А я сижу, зеваю.
— Скучно, — сказала Светка, глядя на меня.
— Скучно? — удивилась я.
— А тебе, что, весело? — посмотрела на меня Светка с подозрением.
— Ну, не то чтобы весело… — замялась я.
«Скорее, страшно интересно. А временами просто страшно…», — вертелось у меня на языке.
— Я слышала, у тебя роман с Макаровым.
— С кем?
Светка растянула губы и пожала плечами.
— С Иваном Макаровым, — произнесла она раздельно.
— Это… что ли… с Ваней?
— Ты что, даже фамилию его не знаешь?
— Нет, — пролепетала я.
— Да-а. То есть вам точно не скучно, — сделала она неожиданный вывод.
— А кто он, этот Ваня? — спросила Белка.
Белка и Света смотят на меня одинаково вопросительно. Как так получилось, что разговор свернул куда-то совсем не туда?
— Тракторист, — ответила я.
— Что, правда? — удивилась Света.
Я пожала плечами.
— Он так говорит.
— Не стоит верить всему, что говорят мужчины, — назидательно сказала Белка.
— Я в курсе.
Мы помолчали, задумавшись о склонности мужчин ко лжи и вероломству.
— По-моему, между вами летают какие-то искры, — произнесла, наконец, Белка.
— С чего ты взяла? — возмутилась я. — Ничего никуда не летает.
— Может, ты сама еще не знаешь, а со стороны уже заметно.
— Как заметно?
— Ты цветешь, а Ваня чахнет на глазах.
— И что? Может быть, одно с другим вообще никак не связано.
— Все может быть. Но я точно знаю, что женщины от любви расцветают, а мужчины выглядят, как больные овцы.
— Кто это сказал?
— Точно не помню, кажется, мисс Марпл.
— Точно, она, — подтвердила Света. Еще одна любительница детективов.
— Никак не могу понять, почему это ты такая мудрая? Ты меня старше года на три, не больше, — обратилась я к Белке.
— На пять. А причина моей мудрости вон там, шоколадку доедает, — Белка с нежностью посмотрела на Алину, которая облизывала вымазанные шоколадом пальцы.
— Что, от этого так мудреют?
— Да.
— Как-то ты невесело вздыхаешь…
— Может, тебе еще рано это знать, но с того момента, как у тебя появится ребенок, ты уже никогда не будешь по-настоящему беззаботной и безмятежной.
И она посмотрела на молчаливую Свету. Та кивнула.
Я была очень удивлена.
— Странно это от тебя слышать. Мне-то казалось, что ты — сама беззаботность. Такая же, как твоя дочка. Тебе как будто тоже пять лет.
— Конечно, мне тоже пять лет, — улыбнулась Белка. — Я, правда, вместе с ней снова переживаю детство. Но, знаешь, иногда, очень часто, я просыпаюсь среди ночи и бегу проверять, дышит ли она… Может, это задвиг какой. Это у меня с того самого момента, как она родилась. Я все время за нее боюсь. Хотя, конечно, не думаю об этом ежесекундно…
— Ну, ночью всем в голову разная ерунда лезет.
— Да-а. И днем, бывает, тоже.
— Наверное, это нормально.
— Да нет, в психушку мне точно рано, — сказала Белка. — Так вот, о мудрости… На многое смотришь по-другому, когда у тебя есть такое вот чудо. Замечаешь то, на что раньше не обращала внимания и начинаешь видеть немного дальше своего собственного носа.
Белка подергала себя за нос и мы рассмеялись. В этот момент Алина прикончила-таки шоколадку и со вздохом сказала:
— Я вся такая чумазая. Придется идти умываться.
И они пошли умываться. А я, может быть, впервые, всерьез задумалась о том, какой я стану, когда у меня появятся дети. Девочка. И мальчик. Может, еще девочка. Там посмотрим.
Подушка была такой прохладной и успокаивающей… Я закрыла
