Альфа-самец? Да! - Елена Новоселова

«Так уж получилось, что в детстве своем рос с мамой. И все потому, что отцу некогда было со мною заниматься. Он работал водителем-дальнобойщиком. Рейсы у него были долгими и частыми. В детстве этого не понимал, обижался на него. Но очень хотел быть похожим на него. Теперь мне 43 года, двое детей, которые живут со своей мамой. В жизни случилось так, что болезнь приступила в виде инсульта головного мозга. Жена, теперь уже бывшая, захотела жить без моего участия.

У нас двое детей. Сын Артем и дочь Александра. Чтобы не утомлять своим присутствием, уехал в другой регион. Детям звоню по телефону. Не знаю, что могу им дать, очень скучаю по ним. А мой отец сейчас в больнице. Ему сделали операцию, удалили камень. Впервые испугался за отца».

Инкогнито:

«Нет, не хочу быть похожим на своего отца. Когда я рос, он уделял мне очень много внимания, но очень своеобразно! Он мало со мной разговаривал, мало что объяснял. Да я и не спрашивал. Он всегда поступал так, как считал нужным. Просто совершал поступки. Научил меня… да нет, его отношение ко мне научило меня основной линии поведения – не мешать людям жить, не навязывать им свою точку зрения, пока их жизни ничего не угрожает. Сейчас я могу сказать, что у меня с отцом теплые и близкие отношения. Мы разговариваем. Но уверен, что не хочу быть таким же отцом для своего ребенка, каким для меня был мой отец».

Это, пожалуй, самая распространенная ситуация. Отец в семье формально присутствует, а фактически – нет. Мужчина, твердо уверенный в том, что возиться с маленькими детьми – дело не царское, практически не помогает ухаживать за малышом, постепенно теряет всякий эмоциональный контакт с ребенком. Когда дети подрастают, то с отцом их ничто не связывает, а мужчина не знает, о чем с ними можно говорить. Он или прячется за усталость и суровость, либо отделывается формальными вопросами о «школе-работе». Себя в семье он твердо считает «главой», что в данном случае означает «добытчиком и кормильцем». Всякие сантименты и «нежности» – не его стезя. И все это происходит с материнского согласия и по причине отцовской некомпетентности: никто и никогда не объяснял мужчине, что с детьми можно разговаривать, как со взрослыми, что любовь требует проявления чувств. Чаще всего такой человек повторяет манеру поведения своего собственного отца. А жена не доверяет ему, опасаясь, что он не справится. И так повторяется из поколения в поколение.

Единственный выход, который я вижу в этой ситуации, – как можно больше привлекать «скупого» на чувства отца к общению с ребенком с самого младенчества. Если жена не примет такого сценария, а мягко, но весьма навязчиво привлечет мужчину к уходу за младенцем, то чувственного контакта у отца с ребенком будет неизмеримо больше. И это неизбежно улучшит их отношения в будущем.

– Какой ты ужасный мальчик! – закричал рассерженный отец. – Без конца задаешь вопрос за вопросом. Что было бы, если бы я в твоем возрасте задавал взрослым такое количество вопросов?

– Может быть, ты смог тогда ответить хотя бы на один из моих, – вздохнул мальчик.

«Упал – отжался! Всем молчать!»

Так воспитывает домочадцев отец-дисциплинатор. Образ был бы весьма колоритным и отсылал бы нас напрямую к Салтыкову-Щедрину, если бы не был столь разрушительным и безнадежным. Отец с замашками патриарха может носить докторскую степень или быть крупным бизнесменом, а может работать сторожем на ближайшей стройке. Психологическая доминанта у таких мужчин одна: их должны бояться. Особенно домашние. Чем покорнее и безотказнее жена и дети, тем больше «сласти от власти» испытывает такой глава семьи. А уж если «смазать» власть изрядным количеством алкоголя, то это довершит картину.

Вот живые образы:

Объявление на дверях детского сада: «Дети выдаются отцам только в трезвом состоянии».

Руслан, г. Самара:

«Здравствуйте! Я не знаю, какое у меня отношение к отцу. Быть похожим на отца я не хочу. Иногда я даже боюсь того, что могу повести себя так, как он. Внимания было очень мало, и о каком внимании идет речь? Ругать, орать, оскорблять, это внимание? Он же, наверное, думал, что так воспитывает?! Чему научил… даже не знаю… Вы знаете, мне кажется, он сделал столько плохого и отвратительного, что ставить ему что-то в заслугу даже не хочется. А может, и ставить-то нечего. Самое интересное, что мы общаемся, если это можно назвать общением. М…да! Я сразу предупреждал, что не знаю, какое у меня к нему отношение! Разговаривал очень мало, в этом, наверное, и все причины. Когда нам приходится разговаривать, то даже как-то неловко всегда. Он пил, бывает и сейчас напивается, устраивал отвратительные, ужасные скандалы, бил при нас маму, у меня есть младшая сестра. Я с ним дрался, конечно. Самое тяжелое, когда ты еще маленький и ничего серьезного не можешь сделать. Он никогда не извинялся. И ведь все это дерьмо чередовалось и с нормальными отношениями, заботой о нем, когда он болел, его стараниями заработать деньги для нас. Началось все это, когда мне было 8–9 лет. Года три назад допился до белой горячки, ездил с ним на «скорой» в психиатрическую больницу. И больно и страшно, и жалко и злость и… все вместе. Сейчас вроде не пьет, работает. Вот такие у меня отношения с отцом!»

Богдан:

«Мне 27 лет. У меня сын, ему 3 года. И понятие отцовство для меня очень важно. Я считаю, что хороший отец должен быть внимателен к ребенку, воспитывать в нем правильное понимание вещей. Но вот лично я не хочу быть похожим на моего отца, потому как я его в детстве почти не помню. Не помню, чтобы он играл со мной, интересовался моими проблемами. Он всегда присутствовал, но как-то в стороне, меня воспитывала мама, отчасти сам воспитывался. Чему он меня научил? Когда он садился помогать мне делать уроки, заканчивалось тем, что он начинал мне доказывать с пеной у рта что-то, не видя, что я не понимаю сути. Поэтому я старался к нему не обращаться. Все как-то сам. Нет, я бы не назвал наши отношения близкими, скорее, как знакомые. Он, конечно, твердит: семья, старший! Но как увижу его пьяным, так ни о какой семье и думать неохота. Нет, таким отцом для своего сына я не хочу быть. Я хочу, чтобы мой сын мог со мной поговорить обо всем и не бояться, что он не найдет понимания, я хочу быть рядом, иногда играть с ним».

Дистанция огромного размера

Всем известно, что разводов в России с каждым годом становится все больше и больше. А это значит, что все большее количество детей остается жить с матерями. Недавно я слышала, как один эмоционально весьма развитый мужчина успокаивал своего приятеля, страдающего от мысли, что после развода с женой он не будет жить с ребенком. «Послушай бывалого, – говорил разведенный друг, – помучаешься месяц-другой, потом пройдет. Начнется другая жизнь, новые впечатления, и перестанешь тосковать. Будешь видеться, когда захочешь, ничего страшного. Новые дети появятся!» Услышанный разговор может убить последнюю надежду на то, что мужчина способен испытывать глубокие отцовские чувства. К счастью, человек, говоривший это, больше бравировал своим несчастьем, пытаясь поддержать товарища. Из откровенных разговоров с мужчинами я поняла вот что.

«Воскресные папы» испытывают сильное чувство вины. Но с этим чувством очень трудно жить, и поэтому вину хочется переложить на другого человека, отделаться от нее. Что очень часто и происходит: либо бывшая жена во всем виновата, либо ребенок не жаждет видеться с отцом. И отношения становятся далекими, дистанционными, формальными. Вот как выглядят отстраненные отцы в глазах выросших сыновей.

Я отец-одиночка…

– И сколько же у вас детей?

– Десять.

– Ой, и как же вы с ними справляетесь?

– А чего мне с ними справляться? Они с матерями живут.

– А вы?

– А я отец-одиночка…

Инкогнито, 42 года:

«На отца совсем не хочу быть похожим. Развод родителей произошел, когда мне было пять лет. После этого видел его всего три раза, из них два совершенно случайно. Естественно, внимания от него не было никакого! Даже алименты не платил, а ведь работал в КГБ. Он научил меня только одному – таким быть нельзя. Надеюсь, что никогда и не буду! Я сейчас в разводе, дочь живет со мной. И я этому очень рад! Я думаю, что в нашем обществе принято, что ребенок должен оставаться с матерью. Потому что, по мнению большинства женщин, воспитывать детей могут только они. Этим же объясняется и позиция судей во время бракоразводного процесса. Знаю это из собственного опыта. И мужчины с этим соглашаются. Кто-то, чтобы не вступать в противоречие с общепринятой практикой, кто-то бежит от ответственности, кто-то делает так, чтобы не навредить ребенку. Не хочу называть себя».