Блудный сын - Колин Маккалоу

Накануне Делия сварила большую кастрюлю горохового супа. «Вот одно из счастливейших преимуществ пребывания в статусе незамужней женщины», — думала она, уплетая суп с тостами, намазанными маслом. Можно пукать хоть целую ночь напролет и не обидеть этим ничьего обоняния, кроме своего собственного.

Слова этой ужасной Давины Танбалл преследовали Делию, пока она загружала тарелку, миску и чашку в посудомоечную машину. «Похудеть на пятнадцать килограммов! Питаться листьями латука и черным кофе вместо горохового супа и тостов с маслом? Да я легко сделаю ее на ста метрах, эту самодовольную сучку! Мои ноги, может, и недостаточно хороши для билбордов с Таймс-сквер, но зато созданы для использования, а не для их созерцания».

Кармайн смотрел на такой же зимний прибрежный пейзаж, но его был гораздо оживленней, так как включал в себя гавань и судна. Лед покрывал побережье Восточного Холломена, но ледоколы вовсю расчищали проход для танкеров с горючим. Свинцовое небо обещало много снега, однако макрель не показывалась на поверхности, а значит, штормового ветра, наметающего сугробы, не будет.

Кармайн словно забыл о входной двери, замерев на территории в два акра, которую называл домом, — ему нужно было почувствовать соленый морской воздух и ощутить, что мир шире, чем нависшая над ним в своем худшем проявлении действительность: близкие кровные родственники оказались замешанными в преступлениях, а он и его детективы давали присягу проводить беспристрастное расследование. Ему придется отторгнуть все личное в отношении Джима и Милли Хантер, включить их в круг остальных подозреваемых и признать, что на данный момент ситуация складывается не в их пользу.

Хуже всего — Кармайн так до сих пор и не побеседовал с большинством свидетелей преступлений, и уже не побеседует, если только не заберет у Эйба Голдберга расследование убийства на званом ужине Танбаллов. А этого делать нельзя. Нельзя при обычных обстоятельствах, но два данных дела неразрывно связаны орудием убийства — неизвестным нейротоксином доктора Милли Хантер. К счастью, Кармайн может встретиться со всеми вовлеченными в смерть Джона Холла благодаря подобной смерти Томаса Тарлетона Тинкермана; со всеми, кроме Уды, с которой он безумно хотел пообщаться. В чем бы ни была замешана Давина, прислуга приложила к этому руку. А значит, если Давина и есть отравитель, то преступление совершено не без участия Уды.

Следующим на допрос ждали доктора Джима Хантера, завтра в девять утра в кабинете Кармайна. Дети из Восточного Холломена раньше называли Джима Гориллой — плоский нос, широкие ноздри и, конечно же, черная — черная кожа. Какими жестокими бывают дети! В 1950‑м, еще до волн эмиграции чернокожих с юга, для детей Восточного Холломена Джим Хантер был все равно что пришелец с Марса. Холломен начал становиться «черным» в пятидесятых годах, когда такие промышленные магнаты, как Парсонсы и «Корнукопия», осознали преимущества новой рабочей силы: трудолюбивой и благодарной за стабильный заработок, пусть даже меньший, чем у белых. Население Ямы всегда было чернокожим, но не пользовалось большой популярностью. Штаты Джорджия и Калифорния оставались их домом, но там не нашлось работы — юг не был индустриальным даже в 1969‑м.

Кармайн отклонился от темы. Вернуться к Джиму Кейту Хантеру, чрезвычайно многообещающему афроамериканцу, которого надо спасти ради того чернокожего мальчика, важного для Холломена в 1950‑м и оказавшего значительное влияние на семью Патси. Какая ирония, что капризы судьбы вернули Джима назад, где он по — прежнему стал вести жизнь бедного чернокожего. Только его книга должна была вытащить его из долговой ямы и одарить счетом в банке, обещающим симпатичный дом, оплату дневной школы Дормер для его детей и свободу для Милли. В свои тридцать три они наконец пришли к той точке, когда вероятный успех сулит обеспеченность. И все — таки не при Тинкермане!

Теперь Тинкерман мертв, а новый глава издательства является большим поклонником Джима Хантера.

Самой большой загадкой оставалось то, как во все это вписывается смерть Джона Холла, если оба убийства были совершены ради одной цели. А разве может быть иначе? Что такого знал Джон Холл или какую угрозу мог представлять?

Чертовы выходные! Настоящие допросы невозможно начать раньше завтрашнего дня, а это дает убийце время замести следы.

Что — то сильно стукнуло Кармайна по ноге. Вздрогнув, он посмотрел вниз на некрасивую собачью морду, тщетно пытающуюся улыбнуться. Фрэнки устал ждать, когда столь любимые шаги пересекут входную дверь, и вышел посмотреть, почему хозяин не идет.

— Привет, парень. — Кармайн присел на корточки и потеребил шелковистое ухо. — Снаружи холодно, собака ты ненормальная.

Фрэнки заворчал.

— Хорошо, я уже иду! Пошли, негодник.

Они вместе пошли вверх по дорожке, Фрэнки бежал в полушаге позади, охраняя Кармайна со спины.

Дездемона нашлась на кухне. Кармайн скользнул в помещение, сел и стал наблюдать за ней, в то время как пес занял свое обычное место у ее ног, периодически вовремя убираясь с пути Дездемоны.

— Пахнет восхитительно. Что это? — спросил Кармайн.

— Говяжья вырезка в соусе, картошка, отваренная в говяжьем бульоне, и зеленые бобы, — ответила она с улыбкой. — Новое дело подразумевает твое отсутствие на домашнем воскресном обеде, а треска могла насытить тебя максимум часа на два. Полагаясь на твой перекус в «Мальволио», я решила, что тебе необходимо особое угощение. — Дездемона добавила в соус кусок несоленого масла и высыпала туда же из блюдца только что порезанный эстрагон. — Пока оно плавится, мы с тобой можем отдохнуть. Потом мне надо будет помешать.

— Дети в кроватях?

— Как обычно. Алекс спит, Джулиан смотрит мультики.

— Я сейчас вернусь.

Алекс, похоже, действительно спал, никак не реагируя на шум, издаваемый небольшим телевизором — еще одним введением Прунеллы; та жила с ними, чтобы помочь Дездемоне оправиться от послеродовой депрессии. Телевизор стал откровенным средством воздействия по методу кнута и пряника, но это работало, и Джулиан утратил черты адвоката, больше теперь напоминая мелкого обманщика, что также не приводило отца в восторг. Джулиан оторвался от Багза Банни и протянул руки к отцу.

— Привет, папочка.

— Привет, — ответил Кармайн, целуя его. — Форт Дельмонико в безопасности?

— Надежен как скала, — процитировал мать Джулиан.

— Прости, что не сходили сегодня на прогулку — много работы.

— Об этом я уже знаю! — Взгляд Джулиана снова вернулся к экрану. — Ты их поймал, папочка?

— Нет. Трудный случай.

— Спокойной ночи, — рассеянно проронил Джулиан.

Отец поцеловал обоих сыновей и вышел из комнаты.

Бокал с аперитивом уже поджидал его возле кресла, в которое Кармайн со вздохом сел, когда к нему подошла Дездемона.

— Мясо я скоро поставлю, но решила, что прежде тебе потребуется выпить пару бокалов.

— Ты, как всегда, догадлива, моя любимая леди. Откуда ты только знаешь?

— Эмилия. Они с Марией хлопочут над Милли. Я получала ежечасные отчеты то от одной, то от другой.

Кармайн с благодарностью осушил бокал и едва успел поставить его на стол, как ладонь наткнулась на оранжевый мех.

— О боже, Уинстон, оставь меня в покое!

— Дело в твоих руках, Кармайн. Они так здорово гладят. Вини их в привязанности Уинстона. Он у нас — ручной кот.

— При его — то размерах он настоящая угроза.

Дездемона с улыбкой выпила свой джин с тоником.

— Я слышу, как он урчит — вот это мотор!

Она поднялась и ушла на кухню, но вскоре вернулась.

— Мясо поставлено, скоро будем есть. И ты насладишься процессом как должно — без спешки.

— Я так понимаю, массаж спины помог?

— Просто волшебно. Говорю тебе, Кармайн, все дело в твоих руках. Пара чудесных трудяг. Разве я не права, Уинстон?

Понедельник, 6 января 1969 года

Чтобы компенсировать столь раннее время сбора — семь утра, генеральная конференция проводилась в кабинете комиссара Сильвестри. Кофе был таким же хорошим, как и у Луиджи, а датские булочки и булочки с изюмом — изумительно свежими.

— Патрику пришлось полностью отстраниться от дела, — сказал Сильвестри. Одет он был, как обычно, в черный свитер с высоким горлом и черные брюки. — Я поговорил с Дуго Твайтесом, и мы пришли к единому мнению, что тебе, Кармайн, не стоит отказываться от участия в расследовании. Милли тебе не дочь, а кузиной она приходится едва ли не половине полицейских Холломена. Гус Феннелл возьмет на себя работу патологоанатома, а Пол Бачмен будет проводить судмедэкспертизы. Патрик же займется судебной экспертизой по остальным делам. Я бы предпочел, чтобы о расследовании ему никто ничего не рассказывал, ясно? Пол и Гус уже знают, я лично переговорил с ними.