Череп на рукаве - Ник Перумов

Ты не думай, у нас тут курсы разные есть. Учат, чему только захочешь. И компьютеры, и сети, и биотехнология, что угодно. И служба у нас тоже есть, так что, ежели кто эдак с ехидцей спрашивать начнёт – мол, знаем мы эти «части вспомогательные», «вагинально-давательные», – всегда ответить сможем. Да так, что второй раз спрашивать никому не захочется.

Я ушёл, зная, что приду ещё.

...Так мы стали друзьями. Я приходил к ней каждое увольнение.

Вой сирен полоснул по нервам, вырвал из зыбкого предутреннего сна. Я почти что камнем рухнул вниз. Как ефрейтору и командиру отделения мне полагалась привилегированная верхняя койка. Почему и отчего она считалась лучше нижней, лежало вне пределов моего понимания, но ломать традиции и, как говорится, писать против ветра я считал глупым. Я здесь не для того.

– Тревога! – надрывался металлический голос. – Боевая тревога! Три креста! Расписание «Взлёт»! Срочный взлёт!..

Три креста и расписание «Взлёт» означали, что весь личный состав отдельного десантно-штурмового батальона «Танненберг» в срочном порядке грузится в транспорты и стартует. Со всем штатным вооружением и боевой техникой. На базах остаются только по два-три человека «дежурного персонала». Они будут считать себя несчастнейшими людьми во всей Вселенной – но потом вполне может оказаться, что им очень, очень крупно повезло.

Моё отделение в полном составе уже рванулось к оружейной. Мне навстречу попался господин старший мастер-наставник Клаус-Мария – лицо красное, перекошенное, глаза такие, что лучше в них и не смотреть. Во избежание нервных стрессов и срывов.

– Господин штабс-вахмистр...

– Восстание! – проревел он. – Восстание на Зете-пять! Чужие восстали!

Зета-пять. Понятно, почему нас подняли, – мы ближайшая к ней населённая планета. Земной тип, кислородная атмосфера, богатейшие флора и фауна, мягкий климат, изобилие суши (в отличие от нас), вдоволь морей и океанов. Конфетка, а не планета. Правда, осваивать её начали недавно. Когда люди осмелели настолько, что дерзнули обосноваться на планете по соседству с Чужими.

Да, на Зете-пять имелись Чужие. Конечно, не те, что владеют звёздными державами в районе Денеба или ядра Галактики. Чужие попроще, я бы даже сказал, примитивнее. Не так давно вышедшие из железного века и только-только начавшие формировать свои собственные племенные союзы. Но тут пришли мы. И презрительно назвали их «лемурами».

Они и в самом деле походили на лемуров – покрытые мягкой шёрсткой, большеглазые, обитатели великих девственных лесов, где они облюбовали средние этажи древесных крон. На земле и на деревьях они устраивали маленькие делянки, рыхля их изогнутыми сучьями: железо у них пока ещё было слишком дорого и редко. Жили племенами. Огонь знали, но не любили – были вегетарианцами и сыроедами. И, само собой, лучшими следопытами и охотниками, известными человечеству.

И вот – восстали. Мирные, тихие лемуры. Они даже между собой не воевали. Конфликты улаживались ритуальным поединком, в котором, однако, не проливалось ни капли крови. Честно говоря, больших подробностей я не помнил. Лемуры числились потенциальным противником, как и все Чужие расы, жившие на одних планетах с людьми, но особенного внимания им никогда не уделяли. Никто не верил, что на Зете-пять возможен конфликт. Лемуры держали свои леса, которые колонистам были ни к чему – экспорт древесины в условиях космоса заведомо разорителен. На планете хватало равнин и речных долин, где поселенцы возделывали поля и сады – на Зете отлично приживались самые экзотические фрукты, мечта генетика. Не слыхал я и чтобы этих самых «лемуров» люди стали выдержать в рабстве или как-то угнетать – попробуй найди этих ловких малюток в непроходимых зарослях, да ещё и на вершинах деревьев!

Что-то непонятное. Скорее я бы уж поверил в начавшееся вторжение иных, куда более развитых и агрессивных рас, вдобавок похожих на нас в своём безудержном стремлении к экспансии, неважно какой ценой – лишь бы захватить побольше «жизненного пространства».

А тут – лемуры.

«Дарю, как лемур лемуру эдакую муру...»

Впрочем, я не мог долго предаваться размышлениям. Под вой сирен и полыхание прожекторов мы бежали к транспортам. Они уже давно не поднимались в воздух вот так, все вместе, таща в брюхе полностью всю роту с положенным ей тяжёлым оружием.

Имперские корабли и транспорты вообще строились с размахом. Когда была возможность, солдат следовало перевозить в условиях, несколько, как говорится, приближённых к человеческим. Не набивая трюмы под завязку, как мы мелких креветок в вакуумные контейнеры. На отделение полагался вполне приличный кубрик.

Разумеется, все эти удобства были на самом пробивающем пространство корабле, который, как и положено, стартовать с планеты не мог. Для этого крейсера Глубокого Космоса были слишком огромны, так что никакие двигатели не подняли бы с поверхности этакую махину. К самым первым из них, что не покидали орбит, с планеты поднимались «челноки», разгоняемые примитивными жидкостно-реактивными двигателями. Потом появились движки атомные. Эти оказались получше, но зато каждый из них оставлял в атмосфере радиоактивный след как после небольшого ядерного взрыва в пять-семь килотонн.

Тем не менее они помогли – когда строились уже настоящие «покорители пространства», настоящие корабли, на которых человечество достигло звёзд. И обнаружило, что землеподобные планеты с кислородной атмосферой и белковой жизнью – не такая уж исключительная редкость, хотя, конечно, попадались они куда реже, чем бесполезные газовые гиганты, подобные Юпитеру, откуда мы пока ещё не научились извлекать ничего толкового. Может, со временем и научимся...

Да, мы по-прежнему ломились через пространство. Хотя уже смогли обосновать теоретически существование тех самых сакраментальных «кротовых нор Пространства», «природных гипертуннелей», соединявших друг с другом звёздные системы. Правда, влезать в эти «норы» мы до сих пор не научились.

Мало-помалу справились и с грязными, битком набитыми всевозможнейшими тяжёлыми изотопами выхлопами ядерных «челноков». На одном из таких, для чего-то размалёванном зелёными и коричневыми пятнами «летнего» камуфляжа, мы сейчас и поднимались на орбиту. Туда, где наматывала бесконечную спираль вокруг Нового Крыма изящная «Мерена», элитный скоростной клипер, гордость «Танненберга» и всей достославной дивизии «Мёртвая голова». Небольшой, но быстрый – даже в под – и надпространстве, как выяснилось, имеет значение масса покоя.

Именно здесь, на «Мероне», я впервые увидел и услышал Иоахима фон Валленштейна, майора, командира «Танненберга». Он обратился к нам, когда стонущие от перенапряжения реакторы разорвали-таки неподатливую ткань пространства и клипер ушёл в затяжной прыжок.