Обещание розы - Хейди Беттс

Но белое белье только подчеркивало лилейную матовость кожи, привлекая внимание к длинным стройным ногам.

Меган тем временем облачилась в блузку с рюшами, оставив незастегнутыми несколько пуговиц сверху. Лукас ожидал, что теперь она наденет желтую юбку, отложенную раньше, но она отдала предпочтение той, что выбрал он. Он таки оказался прав – красный цвет великолепно сочетался с огненным оттенком ее волос.

Пока она складывала в стопку оставшиеся вещи, Лукас отметил, что корсет остался без употребления, и почему-то порадовался. Последними она взяла прозрачные шелковые чулки и, закатав их клубочком, положила рядом с подвязками.

Когда она вышла из-за ширмы, Лукас сел прямо и прочистил горло.

– Ну как, все годится?

– Превосходно. Спасибо вам. – Она одернула юбку с таким видом, словно женская одежда была для нее чем-то вроде пут. – Не стоило доставлять себе столько хлопот.

– Вам же нужно что-то надевать, пока ваша одежда в стирке.

– Но две юбки, две блузки… – начала она. На щеках у нее появился привлекательный нежный румянец. – И все другие вещи… слишком уж много.

Лукас встал и, подвинув к столу второе кресло, сел напротив.

– Садитесь, а то ваш обед остынет.

Меган подошла к столу и села, расправляя юбку и выставив перед собой одну ногу. Лукас увидел, как из-под фалд выглянула голая ступня, и улыбнулся.

– Я не думаю, что две вещи – слишком много, если вы будете их носить, – сказал он.

– В том-то и дело, – возразила она. – Вряд ли я их надену, когда получу обратно свою старую одежду.

– Вы не любите одеваться как леди?

Меган подвинулась ближе к столу и принялась раздирать мясо с хрустящей корочкой.

– Когда занимаешься извозом, надевать дорогие платья с ворохом нижних юбок не слишком практично – только создает помехи в работе.

– Поэтому вы предпочитаете мужскую одежду?

– Не то чтобы всегда, – сказала Меган, сначала проглотив мясо. – Моя мать упала бы в обморок, если бы я решила появиться перед ней в брюках. Но мама в Нью-Йорке, а мне нужно держать на плаву «Экспресс». Люди, особенно мужчины, больше вас уважают, если вы носите то же, что и они. Да разве мои кучера стали бы меня хоть чуть-чуть слушаться, будь я в пышном платье с кружевом и веером? Они бы посмеялись надо мной, а потом за моей спиной нажаловались Калебу.

– Вашему брату?

– Да. Но он не является совладельцем. Такова была воля папы. По завещанию «Адамс экспресс» перешел ко мне.

– Ваш отец изначально хотел, чтобы вы стали его преемницей?

Меган засмеялась и набросилась на крупный кусок картофеля.

– Отнюдь. Первое время он рвал и метал. Я начинала с работы над книгами. Сидела дома и входила в образ, пока это не стало моей второй натурой. Калеб по-настоящему никогда не интересовался бизнесом, и если пытался приобщиться к делу, то только чтобы сделать приятное папе. Я думаю, разводить скот на ранчо ему подходит больше.

Она подняла глаза и встретила взгляд Лукаса.

– А Энни всегда ходила в платьях? – спросила она и тут же спохватилась. О Боже, что на нее нашло!

Вероятно, Лукас подумал о том же, так как, проглатывая большую порцию вина, слегка поперхнулся.

– Так да или нет? – снова спросила Меган.

– Вы всегда выпаливаете первое, что придет на ум? Или вам доставляет удовольствие копаться в чужой жизни?

– Мне казалось, я задала не такой уж трудный вопрос. Могли бы ответить просто «да» или «нет».

– Разумеется, – произнес Лукас, – но вам мало моего ответа, вы сейчас же зададите новый вопрос, который, я уверен, уже на подходе.

Меган поджала губы.

– Я всегда была слегка невоздержанна на язык. Тут уж, видимо, ничего не поделаешь. Мне думается, у большинства людей в мозгу есть ситечко. Поэтому они не говорят чего не следует. Мое ситечко, должно быть, сломалось.

Лукас не выдержал и захохотал.

– Нечего смеяться. В самом деле, такое положение дел не приносит мне ничего, кроме неприятностей. Вероятно, у меня что-то с психикой. Наверное, мне нужно обратиться к доктору. Возможно, в его медицинских книгах описаны подобные расстройства.

– Вы думаете, он выискал бы там лекарство для починки поломанной заслонки в вашей голове? – сказал Лукас, все еще давясь от смеха.

– Не заслонки, – поправила Меган. – Ситечка. – Лукас схватился за живот и согнулся пополам.

– Я что-то плохо себе представляю, что за ситечко! – воскликнул он, покатываясь со смеху. – Может, все-таки заслонка? Да, слово «заслонка» будет уместнее. У большинства людей в голове имеется такая дверца, которая в нужный момент захлопывается и не дает сболтнуть глупость. У вашей заслонки петли, должно быть, нуждаются в смазке, так как она стала хуже закрываться.

Он зашелся в беззвучном смехе и шлепнул рукой по столу, так что серебряный прибор подпрыгнул со звоном.

Меган в досаде откинулась на спинку кресла и скрестила на груди руки. Чему тут радоваться? Что у нее умственное расстройство? Вовсе не смешно.

Раскатистый хохот Лукаса постепенно уменьшился до тихого всхлипывания, и Меган снова сосредоточилась на трапезе. Снаружи толстый кусок мяса выглядел пережаренным, но внутри оказался розовым и нежным. Она отправила в рот маленький кусочек, стоически не обращая внимания на сидящего напротив самодовольного человека, который все еще давился от смеха.

Прошло несколько долгих минут, и, когда у обоих почти ничего не осталось на тарелках, Лукас вдруг сказал:

– Всегда.

Меган с недоумением подняла глаза, уже успев забыть, о чем она его спрашивала.

– Не поняла. Что «всегда»?

– Энни всегда ходила в платьях, – пояснил он.

– О! Ваша жена, наверное, была настоящей леди.

– Да. Я не помню, чтобы она когда-нибудь выглядела неухоженной или усталой. Даже к концу дня, после работы, от которой у других спина бы разламывалась.

Меган вцепилась пальцами в свою вилку. Непонятно почему, но слова Лукаса обидели ее. В сравнении с прекрасной Энни Маккейн она показалась себе какой-то замарашкой. Однако внезапный укор совести, подобно удару кинжала, привел ее в чувство. Боже милостивый, как можно позволить себе такую несуразность? Какие могут быть сравнения, когда человека уже нет в живых?

Однако сравнение напрашивалось само собой. И если проводить параллели, ясное дело, в выигрыше оказалась бы жена Лукаса. Она покорила его сердце и родила ему сына. А что дала ему она, Меган? Поносила последними словами, какие только могла придумать. И мешала свершить возмездие. Его жена, по-видимому, была необыкновенной женщиной. Красивой, изящной, сладкоголосой, доброй, не то что она. Поставить их рядом – Энни Маккейн смотрелась бы как новенькая двухместная коляска с желтыми оборочками возле кучи с навозом.