Мученицы монастыря Святой Магдалины - Кен Бруен

Я сидел, сердце мое рвалось на части. Я уже не хотел выпить. Я чувствовал, что я тоже, так или иначе, носил траур по Италии всю свою жизнь.

Я сделал единственное, что было в моих силах. Я пошел и купил букет тюльпанов для Кэти.

* * *

Жажда знаний это как та юбка, за которой, вы точно знаете, вам не следует гоняться; но в конечном итоге вы все равно за ней гоняетесь.

В пятницу вечером молодой человек вышел после занятий на улицу. У него все было отлично. Немного денег в кармане, в «Кубе» назначена встреча с друзьями.

Под «Кубой» подразумевается клуб, не остров.

В воздухе, как всегда перед выходными, стоял легкий шум. Молодой человек немного постоял у стены собора. Разумеется, ему, как представителю блестящего нового поколения, и в голову не пришло осенить себя крестным знамением. Зачем это ему? Кому нужен Господь в семнадцать лет?

Молодой человек вдруг, сам не зная почему, перешел улицу и с набережной спустился по ступенькам к воде, где плавали утки. Он стоял у кромки воды и чувствовал себя прекрасно. Он так и не услышал шагов. Люди часто тут ходили по дороге к мосту со старой мельницы. Этот маленький отрезок пути разительно отличался от шумной Ньюкасл-роуд.

Мужчина остановился, выпустил две пули в голову молодого человека, повернулся и ушел к мельнице. Если всплеск воды при падении тела и был громким, этот звук не заставил его оглянуться. Пустую обертку от жвачки мужчина выбросил в реку.

Многочисленные свидетели снова были крайне противоречивы в своих показаниях. Я услышал об убийстве в пабе «У Нестора». Джефф вздохнул:

— Милостивый Боже, что творится с миром?

Часовой заметил:

— Всему виной трибуналы.

Прежде чем я успел ответить, распахнулась дверь, ив паб влетел Терри Бойл: светлые волосы взъерошены, сам он весь в страшном гневе, но костюм на нем отличный. Он встал надо мной и заорал:

— За что я вам плачу, черт побери?

Я сидел за своим обычным столиком с книгой. Указательным пальцем я показал Бойлу на свободный стул.

— Не указывайте мне, что делать, — заявил он.

— Садитесь, или я вам врежу.

Я целое мгновение любовался тем, как пульсировали вены у него на висках.

Парень, видно, прикидывал все «за» и «против». Джефф напрягся. Терри оглянулся, смерил его оценивающим взглядом и рявкнул:

— Бармен, водку с тоником, да побыстрее.

После чего сел.

Я заметил шрамики на кончиках его пальцев. Попытался вспомнить хоть что-то, чему меня учили в Темплморе. Он говорил, что занимается компьютерным обеспечением. Я указал на пальцы:

— Это следы от пишущей машинки?

Усмешка изуродовала рот Терри, он практически выплюнул ответ:

— Господи, уж эти старики. Никто давно не печатает на машинке. Текст набирают на компьютере.

Я наклонился вперед и проговорил:

— Иди-ка сюда.

Терри удивленно вскинул брови:

— Что?

— Иди сюда, подвинься ближе.

Он не послушался, и я добавил:

— Если ты когда-нибудь снова позволишь себе на меня орать, хоть когда-нибудь, я засуну твои яйца тебе же в глотку… набери себе это на компьютере.

Терри выпрямился:

— Я занимался кай-тай-во.

Во всяком случае, мне показалось, что он так сказал. Прежде чем я успел отреагировать, Джефф впечатал стакан с выпивкой на стол.

— Сынок, если ты еще раз ворвешься в мой бар как безумный, тебе этот кай точно понадобится, — сказал он и отошел.

Терри выдохнул и заскулил:

— Что это с вами, стариками. Такие стали чувствительные, черт побери.

Его переход на американскую манеру не заставил меня лучше к нему относиться, но я решил не заводиться, вынул из кармана сигареты и закурил. Терри взглянул на меня:

— Вы что, не слышали об антиникотиновом пластыре?

— Парень, передохни, выпей, и мы начнем все с начала. Годится?

Он послушался.

Я спросил:

— Какая муха тебя укусила?

— Я не получил ни одного отчета о ходе расследования. На что вы тратите мои деньги? Кирстен швыряется деньгами, как пьяный матрос. Деньгами моего отца.

По правде говоря, я про все эти дела начисто забыл. Поэтому сообщил:

— Я веду расследование в определенном направлении.

И едва сдержался, чтобы не добавить: «Скоро арестую преступника».

Терри посмотрел на меня с явным недоверием:

— У вас что-то есть?

— А как же.

Он сделал глоток водки с тоником и поморщился:

— И вы вот так… каждый день… пьете?

— Это мой долг.

Он не стал цепляться к моим словам, потер руки и заметил:

— Ладно, все это внушает надежду. Вы думаете, эта сука получит по заслугам?

Я торжественно кивнул.

Терри сунул руку в карман пиджака, очень дорогого пиджака, вытащил чековую книжку и посмотрел на меня:

— Аванса еще за две недели хватит, чтобы прищучить эту профурсетку?

Я едва не подавился. Слово задело меня за живое. Я сжал кулаки, но решил, что не стоит причинять себе экономический ущерб, и произнес:

— Лучше за месяц, чтобы уж все сделать как следует.

Он выписал чек. Я обратил внимание на ручку, настоящий шедевр. Я воспитан на старых принципах. Сдирал себе костяшки пальцев, только чтобы научиться писать красиво. Руки болели, но наш почерк всегда можно было разобрать. Сейчас от этого столько же пользы, сколько от рекомендации Фианны Фейл. Терри заметил мой взгляд и похвастался:

— Это «Монблан», выпущены в честь Агаты Кристи в очень ограниченном количестве. Хотите поддержать?

— Не думаю. Боюсь, мне не захочется тебе ее возвращать.

Он все-таки передал мне ручку. Я сразу почувствовал ее вес, медленно рассмотрел. Настоящее произведение искусства. В душе всколыхнулась тоска по вещам, которые мне не нужны и которые никогда не будут мне по карману. Терри забрал ручку назад и с ухмылкой сказал:

— Вам такое не осилить, папаша.

— Теренс, тебе не помешало бы последить за своим языком.

Выражение его лица было типичным для Новой Ирландии — самодовольным, алчным, глумливым. Он заявил:

— У меня таких целый комплект, и стоят они столько, сколько вам за всю вашу убогую жизнь не заработать.

Я решил, что Бойл слишком глуп для того, чтобы закатить ему пощечину. Можно и подождать. Джефф вышел из-за стойки, начал мести пол. Я раньше никогда не видел, чтобы он это делал. Терри ничего не заметил. На обслуживающий персонал не стоило обращать внимания. Он спросил:

— Вы сегодня вечером свободны?

— В чем дело? Хочешь назначить мне свидание?

Терри чирикнул. Увы, смехом я это при всем желании назвать не могу. Может быть, хихикнул. Нет, слишком грубо. Он сказал:

— Мы с Джеральдо устраиваем вечеринку в моем логове.

— В логове! И кто такой Джеральдо?

— Моя вторая половина. У нас юбилей.

Я закурил следующую сигарету, глубоко затянулся. Терри продолжил:

— Мы вместе уже целый год.

— Так твоя вечеринка… она только для геев, я полагаю?

— А, Джек… вы не будете возражать, если я буду вас так называть? У нас самые разные друзья.

— И ты хочешь, чтобы я пришел? Зачем? Нужен кто-то погрубее?

— Не надо так сурово к себе относиться, Джек. Вам не откажешь в определенной примитивной привлекательности. Мой адрес на той карточке, что я в прошлый раз оставил. У нас будет весело.

Он встал, добавив:

— Начиная с половины девятого. Одежда в стиле семидесятых.

— Я полагал, что уже так и одет.

У дверей Терри Бойл столкнулся с подметавшим пол Джеффом. Он обошел бармена справа и исчез. Через пару минут Джефф подошел ко мне и положил что-то на столик. «Монблан».

— Господи, Джефф, — выдохнул я.

— Научи его хорошим манерам.

— Но ты же музыкант. Откуда такие навыки?

— Давай назовем это импровизацией. Какой без этого артист!

— Он догадается… Джефф, он догадается, что ручку взял ты.

— Я всерьез надеюсь, что ты прав.

* * *

У нее была коллекция мягких игрушек. Я в этом почти уверен. Ее «короллу» украшали либо улыбающаяся рожица, либо рыбка на бампере. Она прочла всего Джона Гришэма, слушала мягкий рок, любила ходить на девичники и не видела ни одного фильма Спайка Ли.

Я изо всех сил старался избегать Кладафа. Дело не в том, что мне этот район не нравился. Наоборот, он был частью моего наследия. Вся эта бодяга с кормлением лебедей, прогулками по Граттан-роуд, загадыванием желаний на пирсе Ниммо.

Но, вне сомнения, у Кладафа была плохая карма.

В эти дни, когда моя депрессия сдерживалась с помощью химии, меня переполняли воспоминания. В самом широком диапазоне — от горько-сладких до таких, от которых хотелось повеситься. Что пасло мой рассудок? Книги.