Ловушка для олигарха - Илья Рясной

— Ну что, пришел час расплаты, — глухо донеслось из-под противогаза.

Я подошел к кровати. Банкир отодвигался, вдавливаясь в стену. Неожиданно ловко для своей комплекции он схватил с тумбочки тяжелую, безвкусную фарфоровую антикварную лампу и швырнул в меня. Интересно, на что рассчитывал?

Лампа до меня не долетела, провод не пустил, и с грохотом раскололась на полу на две ровные половинки.

— Не дергайся, покойничек, — я приблизился и взвесил топор, по-моему, весьма выразительно, чтобы отринуть сомнения в моих намерениях.

Банкир пискнул и закрылся от меня дамским романом. На его обложке кабальеро в сомбреро целовал тонкую, как лилия, блондинку. И было написано: Джоана Стайсмит «Любовь под кактусами».

Я снял противогаз.

Банкир, узнав меня, пискнул совсем грустно. Не дождавшись удара топором, он произнес:

— Вы кто? Что вам надо?

— Я — смерть твоя, — в рифму сказал я.

— Не говорите глупости, — когда он боялся, к нему всегда приходила наглость. — Забирайте деньги. В шкафчике семь тысяч долларов. И уходите. Я обещаю не заявлять в милицию.

— Ах ты, жиртрест, — плотоядно улыбнулся я. — Ты же знаешь, что я пришел не за деньгами. Ты как, хочешь без мучений погибнуть, — я присел на пуфик напротив него и ласково оттянул бледную кожу на его груди пальцами. — Или тебе сначала ногти повыдергивать?.. Электропила из твоего подвала хорошо пойдет. Сначала пальцы на пол упадут. Потом рука…

Он сглотнул, с ужасом глядя даже не на меня, а сквозь меня, в ту даль, где в его воображении драгоценная рука падала на пол.

— Вы… Вы на что надеетесь? Я буду кричать!

— Не будешь ты кричать. Я тебе язык для начала вырву…

Я погладил его топором по подбородку.

— Почему? За что? — Банкир готов был зарыдать, но на это не было сил.

— Ты мне киллеров посылал…

— Нет!

— Врать нехорошо, — я надавил лезвием на шею.

— Я… Это ошибка была. Я не хотел!

— Поздно признаваться в ошибке, когда весь корабль под водой, — процитировал я английского писателя Томаса Карлейля.

Почему-то цитата сломала клиента окончательно. Губы его затряслись, и он заплакал.

Я приподнял его подбородок топором и осведомился:

— Жить-то, небось, хочется?

Он не ответил.

— Хочется? — я нажал сильнее топором.

— Да, да, да, — поспешно заговорил он.

— Убить тебя, конечно, надо было еще в люльке. Главный мой недостаток — мягкость… Ты мне рассказываешь все. И я рассматриваю прошение о помиловании.

— Что рассказываю? — напрягся он.

— Я любопытный. Например, о проекте «Плюс один».

Он вздрогнул и отшатнулся.

— Я ничего не слышал об этом, — соврал он беспомощно и жалко.

Я надавил ему на точку на шее пальцами, так что он потерял способность сопротивляться, зажал его рот ладонью, перекрыв дыхание, резко провел топором по груди, оставляя царапину — неглубокую, но достаточную, чтобы потекла кровь.

— На куски порублю, — прошипел я. Он мне верил, И открылись шлюзы.

— Проект «Плюс один» — это проект «ЧС», — перво-наперво заявил он.

— Что все это значит?

— Я подробности не знаю. Там завязан первый эшелон. Вершина «Олимпа». Путанин, Кальницкий. Говорят, они нашли возможность взять под полный контроль ситуацию во властных структурах.

— Каким образом?

— Новые, очень дорогостоящие технологии. Путанин наложил лапу на один из проектов КГБ.

— Как?

— Приватизация, умелая, — пожал плечами, говоря как о само собой разумеющемся Банкир.

— Что за проект?

— Я не знаю! Я вообще у них на побегушках, да! Бабки отстегнул — и все. Дальше прихожей меня не пускают, — обиженно вдруг начал жаловаться он.

— Кто еще знает об этом проекте?

— Несколько человек, вроде меня. Но подробности известны Путанину и двоим-троим его подчиненным.

— Вы что, деньги втемную вносите?

— Втемную, Но затраты оправдаются в любом случае, Есть кое-какие гарантии.

— И другие мистеры-твистеры отстегивают?

— Еще как! Власть истлела. Представьте, завтра меняется она. И что дальше?

— Плохо вам будет,

— Ох, плохо, — как о наболевшем взвыл Банкир.

— Говоришь, это технологический проект. Что за технологии?

— Без понятия.

— Должны быть лаборатории, производственные линии…

— Я не знаю.

— А если башку срублю?

— Ох… Исследовательский центр где-то по Горьковской дороге. То ли в Голякино. То ли в Кукарево.

Выжал я его, как половую тряпку. Ни капли информации не выжатой не осталось. Потом нажал пальцем под горло и использовал очередной одноразовый шриц. Пусть проспится и забудет все, что было. С утра он будет напряженно думать, кто расколотил его антикварную лампу и откуда у него глубокая царапина.

А мне обратно в канализацию.

— Буржуа — это океан ничтожества, — взглянув на разлегшегося на мягкой постели и сладко засопевшего Банкира, процитировал я братьев Гонкуров.

Глава девятая

— Будоражившие всю Россию слухи, что великая певица Алина Булычева и производитель парфюмов Алексей Проквашкин готовятся вступить в брак, оказались не более чем газетной уткой, — торжественно, подражая Левитану, объявлявшему таким же тоном о победах над фашизмом, произнес телеведущий первого канала. — На самом деле к Проквашкину ушел муж Алины Булычовой, кумир россиян Федор Укоров. Пожелаем молодым счастья… Добавим, что после этого известия цены на билеты в запланированном турне по России бывшей четы певцов выросли еще на сорок процентов…

Новости политики. Бывшему премьеру Кирпиченко поступило предложение стать почетным председателем всероссийской организации скаутов. Самый молодой Политик обдумывает предложение.

Новости кавказского национально-освободительного движения. Еще пятерых милиционеров взяли в плен на ичкеро-дагестанской границе. Учитывая, что за это же время освобождено из плена пять человек, отрадно, что баланс стал нулевым…

И новости с полей. Тля сожрала весь урожай во Владимирской и Псковской областях, как с ней бороться — не знает никто.

С вами был Максим Гельшнер… С удовольствием уступаю эфир утреннему выпуску программы «Про то самое». Нa экране возникла Хатаманга.

— Мы в прямом эфире, и у нас уже есть телефонный звонок.

— Алло. Это Марианна из Подмосковья. Скажите, а можно ли забеременеть от слона?

— Ну вы вообще, — искренне вознегодовала Хатоманга…

Я отключил звук. Безмолвная Хатаманга смотрелась все равно развратно…

Операция «Банкир» прошла отвратительно. Вообще, в последнее время меня преследуют неудачи. Едва не закончился плохо мой поход на телевидение. И здесь едва не попался.

Что, форму теряю? Близко ничего подобного нет. Просто невезуха. Но на везение надеются только дураки.

«Фунт мужества стоит тонны удачи», — говаривал один из первых президентов США генерал Джеймс Гарфилд.

Несмотря на невезение, я готов провести любую акцию и выкрутиться из любой ситуации. У меня были слишком хорошие учителя. И Мастер Вагнер. И многие другие.

Несколько лет честных занятий промышленным шпионажем в одной очень хитрой организации даром не проходят. Слабаки там загибаются на первой же акции.

— Парень сгодится, — сказал Мастер Вагнер, приведя меня, когда я закончил ВУЗ, в маленькую уютную квартиру на Ново-Басманной. Там нас встретил человек, похожий на пожилого строгого учителя математики. И разговаривал он, как школьный учитель, притом старой закалки.

— Садитесь, садитесь, — сказал Учитель. — Чайку отведаете?

— Спасибо, — мне было там неуютно. Я чувствовал себя в театре масок. Мне ясно виделось, что этот человек иной, чем кажется.

— Вы так молоды, — покачал головой хозяин квартиры.

— Возможно, молодость — порок, но только чересчур быстро вылечиваемый возрастом, — процитировал я американского поэта Джеймса Лоуэлла.

Учитель удовлетворенно кивнул и спросил:

— Итак, вы готовы заняться несколько специфической работой?

— Готов, — кивнул я.

— Вас не интересует, чем предстоит заниматься?

— Мастер сказал, что это дорога моей судьбы.

— Не смущает, что придется заниматься, может быть, не совсем праведными делами? — мягко напирал он,

— Не смущает, — сказал я. — Мне ими не придется заниматься.

— Почему?

— Иначе Мастер не привел бы меня сюда, — искренне сказал я.

Я верил и верю сейчас — Мастер Вагнер никогда не связался бы с теми, кто творит не праведные дела. У него было врожденное чувство справедливости. Он прекрасно знал, что можно и чего нельзя.

— Думаю, стыдиться за вашу работу вам не придется, — сказал Учитель, и я понял, что принят.

Я закончил высшее училище имени Баумана по электронике, хотел специализироваться на космической технике, пока русский Космос не приказал долго жить. Еще в ВУЗе сносно выучил английский и немецкий — я вообще-то очень способный. Собственно говоря, принят я был еще до визита — достаточно было рекомендации Мастера Вагнера. Просто на меня хотел взглянуть один из руководителей «Трилистника» — так называлась организация, и, честное слово, я не понимаю, откуда такое название взялось.