Гностические евангелия - Элейн Пейджелс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другое гностическое сочинение, Великое Провозглашение, которое Ипполит цитирует в своем Опровержении всех ересей, объясняет происхождение мира так: из силы Молчания явилась «великая сила, Разум вселенной, который управляет всеми вещами, и это муж… другая… великая Мысль… это жена, производящая все вещи».[272] Следуя грамматическому роду греческих слов «разум» (нус — мужской род) и «мысль» (эпинойа — женский род), автор поясняет, что эти силы, соединенные вместе, «будучи единым, оказывается двойным… Так и Ум пребывает в Мысли — друг от друга неотделимые, будучи одним, оказываются двумя». Это означает, продолжает гностический наставник, что
блаженное и нетленное скрывается во всяком человеке в возможности, но не в действительности… одна сила, разделяющаяся вверх и вниз, себя порождающая, себя умножающая, себя ищущая, себя обретающая, сама себе и мать, и отец, и сестра, и супруг, и дочь, и сын, пребывающая в единстве — Корень Всего.[273]
Что подразумевали эти гностики? Наставники не согласны между собой. Некоторые утверждали, что божество следует считать обоеполым — «великой андрогинной силой». Другие говорили, что эти понятия следует применять только как метафоры, поскольку в действительности божество не является ни мужчиной, ни женщиной.[274] Третья группа полагала, что Первоисточник можно описывать и в мужских, и в женских терминах в зависимости от того, какой аспект необходимо подчеркнуть. Сторонники этих различных представлений соглашались, что божество следует рассматривать в понятиях гармоничных, динамичных взаимоотношений противоположностей — концепция, близкая восточным представлениям об инь иян, но остающаяся чуждой иудаизму и христианской ортодоксии.
Другое описание божественной Матери говорит о ней, как о Святом Духе. Апокриф Иоанна рассказывает, как Иоанн, пребывавший после распятия в «великой печали», получил таинственное видение Троицы. Он говорит, что
Тотчас, как я подумал об этом, вот — небеса раскрылись, и осветилось все творение, которое под небом, и содрогнулся мир. Я испугался, и вот — я увидел в свете… Это… было видом многообразным… и вид был тремя образами.[275]
На вопрос Иоанна видение отвечает: «Иоанн, Иоанн, почему ты сомневаешься и почему испуган? Разве ты чужд виду этому? Не будь малодушен! Я — пребывающий с вами всегда; Я — Отец, Я — Мать, Я — Сын».[276] Это гностическое описание Бога — как Отца, Матери и Сына — может испугать нас, но по здравом рассуждении мы признаем, что это другая версия Троицы. Греческая терминология, включающая термин среднего рода для Духа (пневма), требует считать третье «Лицо» Троицы бесполым. Но автор Апокрифа имел в виду еврейское слово «дух», руах, женского рода; он пришел к выводу, что женственное «Лицо», соединенное с Отцом и Сыном, должно быть Матерью. Апокриф описывает божественную Мать:
… (Она)… образ незримого, девственного Духа… Она стала утробой всего, ибо она до них всех. Мать-и-Отец [метропатор]…[277]
В Евангелии Евреев Иисус говорит о «Моей Матери, Духе».[278] В Евангелии от Фомы он противопоставляет своих земных родителей, Марию и Иосифа, своему божественному Отцу, Отцу Истины, и своей божественной Матери, Святому Духу. Автор интерпретирует загадочное изречение Иисуса из Нового Завета («Если кто… не возненавидит отца своего и матери,, тот не может быть Моим учеником»), добавляя: «Ведь моя мать, родившая Меня, [убила] Меня, но Моя истинная Мать дала Мне жизнь».[279] Так, согласно Евангелию от Филиппа, становясь христианином, человек обретает «Отца и мать»,[280] поскольку Дух (руах) — «Мать для многих».[281]
Работа, приписанная гностическому наставнику Симону Волхву, предполагает мистическое значение рая, места, где началась человеческая жизнь:
Рай будет чревом, а то, что это так и есть, учит Писание, когда говорит: «Я — сотворивший тебя в чреве матери твоей» (Ис., 44:2). Ведь он хочет, чтоб это было написано (именно) так. Чрево, утверждает он, Моисей аллегорически назвал Раем… а место, (называемое) Эдем — плацентой…[282]
Вытекающая из рая река символизирует питающую плод пуповину. Соответственно, Симон утверждает, что Исход означает выход из чрева, а «переход через Красное море указывает на кровь». Гностики-сифиане поясняют, что
Небо же и Земля имеют очертания, подобные чреву… И если… кто-нибудь захочет зримо представить себе эту картину, пусть он тщательно исследует беременное чрево какого угодно животного, и он обнаружит отпечаток Неба и Земли.[283]
Свидетельством в пользу подобных взглядов, заявляет Марк, является «крик новорожденного», естественный крик славы; которым «силы, все вместе соединившись между собою, возглашают и прославляют того, кем они произведены, а слава сего возглашения препосылается к Первоотцу».[284]
Если некоторые гностические источники предполагают, что Дух является материнским элементом Троицы, Евангелие от Филиппа делает еще более радикальное предположение о доктрине, которая позднее стала известна как «непорочное зачатие». Здесь вновь дух является Матерью и Девой, сотрудницей — и супругой — Отца Небесного: «Если должно сказать тайну, Отец всего соединился с девой»[285] — то есть со Святым Духом, нисходящим в мир. Но, поскольку это следует понимать символически, а не буквально, Дух остается Девой. Автор поясняет, что «Адам появился от двух дев — от духа и от земли девственной. Поэтому Христос рожден от девы»[286] (то есть от Духа). Но автор высмеивает христиан-буквалистов, которые ошибочно относят девственное рождение к Марии, матери Иисуса, как будто она зачала без Иосифа: «Что они говорят, они не знают. В какой день от века женщина зачала от женщины?»[287] Напротив, настаивает он, девственное рождение относится к таинственному союзу двух божественных сил, Отца всего и Святого Духа.
В дополнение к вечному, мистическому Молчанию и Святому Духу некоторые гностики предполагали и третье описание божественной Матери: как Премудрости. Здесь греческим словом женского рода софиа переводится еврейское слово хокма, тоже женского рода. Ранние толкователи размышляли о значении некоторых библейских отрывков — например, изречения в Книге Притч,
