Нравоучительные сочинения - Максим Грек

Не в лености и не в беспечности будем проводить, душа, время настоящей жизни, также не бессмысленно, как бы неопытные младенцы, считая для себя достаточным ко спасенью пребыванье на сем месте, недоступном для женщин и мирских людей, чтобы не оказаться нам обманутыми. Ибо и в древности для тех, кои помощью Вышнего и под руководством Моисея бежали из Египта и от Фараона, недостаточно было для благочестия того, что они в необитаемом месте, то есть, в пустыни, препроводили сорок лет, так как не сохранили разумной веры к Богу, избавившему их от бесчисленных скорбей. Не переменою места, душа, можно угождать Владыке всяческих, и не переодеванием в худые рубища. Одно из этого, то есть, пребывание в пустыни, предпринимается ради крайнего безмолвия, а другое—ради совершенного смирения. Если же кто при том и другом опять опутывается молвою и мирскими попечениями, тот ничем не отличается от пса, который возвращается на свою блевотину, по слову верховного Апостола. Плача и умерщвления служит изображением, душа, это внешнее черное рубище, которое убеждает нас, избравших оное, признавать себя всегда добровольно умершими для настоящей жизни, а умерщвление это состоит в том, чтобы всегда всею душою ненавидеть всякое плотское сладострастие и житейские молвы, и жить нестяжательно и преподобно, приобретая потребное от своих трудов и почитая нищету за великое богатство. Если же опять без ума опутаем себя стяжаниями, славою, пьянством, смехотворством, к которым, обыкновенно, присоединяется всякая беззаконная похоть, то нет никакого сомнения, что мы будем преданы сугубым мучением, как добровольно и сознательно солгавшие Христу в данных нами обетах. Что же может быть хуже этого? Лучше, говорит премудрость Божия, не обещаться и исполнить, нежели обещаться и обмануть. И Божественный песнопевец вопиет: «погубиши вся глаголющия лжу» (Пс.5, 7). Не переменою места и одежды, душа, как сказано выше, угождается Христос Бог, но чистотою жизни и приобретением всяких добродетелей, твердо основанных на вере непорочной. И как ты, при помощи благодати Божией, избежала сетей мысленного Египта, то есть мира сего: так постарайся всею силою, ограждаемая верою и страхом Божиим, избежать владеющего им диавола, всегда сильно и с бешенством нападающего на тебя. И не переставай бежать от него, пока не увидишь его потопляемым крепкою десницею Вышнего в пламенной пропасти, вместе со всеми его колесницами и крепкими оруженосцами, себя же познаешь покрываемою облаком Параклита, прохлаждающим жжение, производимое в тебе бесплотными врагами, действующими пламенными помышлениями скверных похотей. И не столпом огненным, но озарением присносущного света увидишь себя наставляемою к земли обетованной, —не к той, которую разделил израильтянам Иисус, Навин, но которую обетовал «Перворожденный всея твари, Красный добротою паче сынов человеческих», родившийся от Отроковицы и Пресвятой Девы, неложный Христос Бог наш — Иисус, Который Сам первый вошел туда, убив смерть.

Трезвись же всегда, душа, ибо гонящийся всегда за тобою мысленный Фараон не перестанет изобретать против тебя зло. Не жди, о любезная душа, прекращения изобретаемых им против тебя лаяний; ибо он, будучи по естеству завистлив и нахален, не укрощается от гнева, всегда стремясь ввергнуть тебя в пламень мучений. Не верь также, когда он отступает; ибо тогда то он наипаче весьма хитро старается уловить тебя. Этим способом он, скверный, старается подчинить тебя, побуждая к ослаблению тобою своего постоянного крепкого трезвения, дабы таким образом, найдя тебя обленившеюся, внезапно уязвить тебя одною из многих его душепагубных стрел, или пагубным кичением запнуть тебя на пути к преуспеянию к большим добродетелям. Как ум, весьма опытный в изобретении зла, он знает, какую пользу получаем мы, когда пребываем в трезвении, по причине наносимых им напастей, будучи свыше укрепляемы Божественною благодатью. Ибо если мы трезвимся, то наносимые им напасти бывают для нас причиною великих наград, подобно тому, как борьба с сильным противником служит опытному борцу случаем к получению больших похвал. Ибо если при помощи твоего Спасителя избежишь рук всепагубного фараона, и чермную глубину пламенных страстей пройдешь сухою, а не мокрою, как тайно научает нас боговдохновенное слово, то есть, совершишь переход в худости и нищете, также—пешею, а не сидящею верхом, то есть, сознавая всегда в мыслях, а не на словах, свою худость и крайнее недостоинство, тогда вселишься у холма горы Синайской в пустыни, то есть, достигнешь священного пристанища достохвального и чудного бесстрастия, которым наипаче увеселяется Святой Дух.

Блюди же, окаянная, чтобы и тебе не подвергнуться беснованию подобно тем неблагодарным людям, и не предаться объедению и пьянству и пляскам, — чтобы не почесть тебе свое чрево предметом самым дорогим и священнейшим, и не воздать ему богоподобного поклонения, как те тогда поклонились тельцу, и чтобы не лишиться тебе будущих благ, как те лишились земли обетованной, и предана будешь бесконечным мукам, в коих будешь страдать хуже всех бывших до закона неверных. Если же, действительно, любишь Христа — Царя своего, вкусившего ради тебя смерть на крест, то старайся всею силою вселить в свою душу Его божественную любовь. Достигнуть же сего иначе нельзя, как только, если возненавидишь вполне все свои пожелания. И опять, возненавидеть эти последние нет возможности, если не вселишь в сердце свое страх Божий; страх же Божий не возможешь приобрести, если не отгонишь от себя всякое сомнение и желание казаться мудрым, и не пойдешь, как незлобивый младенец, за Господом своим, повинуясь Его повеленьям. Как любовь есть исполнение всего закона, так и вера есть основание всех вообще добродетелей: от веры рождается страх, а от сего— исполнение заповедей, чрез которое ум наполняется божественною любовью. Сподобившись же сего, мудрствуй смиренно, почитая себя прахом, чтобы всегда пребывать в наслаждении божественных желаний.

Слово 6. О ненасытном чреве, служащим для иночествующих причиною бесчисленных зол

О, чрево, бесстыдное и никогда ненасыщаемое, ради которого мы, неразумные иноки, делаемся игралищем богопротивных бесов! Ты служишь причиною нечистых истечений, безмерного сна и разнообразной душевной смерти. От тебя происходит отвержение евангельских заповедей, бесконечное попечение о стяжаниях и разные ссоры. Всем этим память смертная, божественная любовь и страх Божий бесследно истребляются из душ иноков; чистая молитва и слезы и умиленье пропали, и сокровенное делание ума прекратилось. Вместо того вошли: гордость, злонравие и лесть, ложь, зависть и разные тщеславные пожелания и источник всякого зла—сребролюбие и богомерзкое взимание пагубных ростов; всему же этому последует страшное бесчеловечное лихоимство и привлекается сходящий свыше гнев Божий. О, бесстыдное чрево, из‑за которого мы, неразумные иноки, впадаем в самое дно губительного чрева адова! Блажен тот, кто тебя покорил своему разуму и всею душою возлюбил нищету и житие нестяжательное. Таковой, воистину, один только познал себя; только он—неложный служитель Вышнего и один он—свободный. Мы же все, повинующиеся тебе, состоим злыми рабами твоими и тобою рождаемых страстей, и уподобляемся бессловесным скотам, будучи исперва созданы святою Божьего рукою, по Его Божественному образу.

Слово 7. О прелести сонных мечтаний

Напрасно ты, о, злейший губитель и враг душ человеческих, изобретатель всякого беззакония, непрестанно смущаешь меня ночными мечтаниями‑то скорбными, то опять радостными! Или думаешь ими прельстить душу мою и заставить ее внимать им, как бы справедливым? Исчезни, скверный, исчезни от меня вместе с своими ухищреньями! Христос—Спаситель мой. Он для меня— свет и веселье, похвала и слава, и неодолимая помощь и твердейшая против тебя стена. Никогда не подчинишь меня—говорю это, надеясь на Христа — внимать твоим мечтам, как бы истинным. С самого начала я узнал тебя, что ты—завистник моей жизни, советник пагубный и змий злокозненный, и что все твое— ничто иное, как прелесть, отлучающая от Бога и сводящая во ад, хотя бы иногда ты показывал что либо и справедливое. Ведь не для пользы души являешь ты это и иногда показываешь во сне нечто справедливое; но как рыбак не спроста кидает удочку, обложенную приманкою, так и ты этим понемногу стараешься привлечь душу к большей прелести и подчинить ее пагубному твоему водительству, чтобы, таким образом, возвысить ее волною кичения, ввергнуть в любезную тебе пропасть гордыни. Или же, показав ей христоубийц с Моисеем находящимися во свете, а Христа со Своими учениками—в глубокой тьме, убедить ее присоединиться к христоубийцам, как убедил ты иногда таким видением некоего инока отступить от правой веры и воспринять богомерзкое жидовское неверие. Поэтому блажен тот, кто возненавидел все вообще умышления твои, не только явно злые, но и мнимые добрые. Ибо в тебе, богомерзкий, содержится семя всякого беззакония, которое, будучи порождено тобою, сохраняет всегда свое свойство. Все твое тщание и лучшее твое дело состоит в том, чтобы человеческие души всяким способом прельстить, —то посредством звезд, то разного беззаконною ворожбою: птичьим полетом, наблюдением за облаками, колдовством посредством ячменя, муки, бобов, движения глаза и рассматривания ладони. Всем этим, злодей, ты льстишь злоумышленно и ввергаешь безумных в пламень подземных мучений. Но ты нисколько не силен надругаться даже над мыслями тех, которые твердою и непорочною верою служат Христу, Царю всех и Богу. Ибо они крепко стоят на твердом камени священных Его заповедей и божественной Его любви, чем все вообще твои прельщения уничтожаются. Исчезни же вместе со всеми твоими душепагубными бесовскими прельщениями. Этими своими прелестями надругайся над другими, над незнающими достоверно твоей злобы безбожными халдеями, над прегордыми итальянцами и немцами, которые во всем повинуются твоим вымыслам. Не обманывай меня ссылкою на Даниила и Иосифа, которые по причине своей совершенной добродетели получили свыше премудрость к истолкованию снов, виденных властителями по божественному промышлению. И тени этих святых мужей я недостоин, по причине бесчисленных тяжких своих грехопадений. Они были подобны бесплотным Ангелам, а я только своим внешним образом и мыслью отличаюсь от бессловесных скотов, а во всем остальном подобен им своими страстями и похотями.