Неистовые сердца (СИ) - Вильденштейн Оливия

Я не извивалась, не била его, не улетала. Я устала и испытывала слишком сильную боль, чтобы сопротивляться. Кроме того, я хотела попасть туда, куда направлялись эти люди.

Я пришла в поисках Дэниели, но вместо того, чтобы найти их, они нашли меня.

ГЛАВА 15. ЦЕПЬ

Коул бросил меня в кузов фургона, нагруженного досками для серфинга, вёслами и кучей гидрокостюмов. Я устроилась в сидячее положение и осмотрела тёмное пространство в поисках другого тела, но никого не было.

Парень запрыгнул внутрь и сел напротив меня, в то время как блондинка села за руль.

Я произнесла одними губами слово «стоп», но единственной реакцией, которую я получила от Коула, это вскинутая бровь. Я снова произнесла слово одними губами.

Фургон с грохотом ожил, а затем затрясся, выезжая с пляжа на дорогу.

— Мне кажется, она пытается что-то сказать, Кира! — закричал он.

— Она не может говорить, ты идиот.

Лоб мальчика наморщился.

На торпеде зазвонил мобильный телефон. Кира взяла трубку.

— Да?.. Что значит, железо на него не действует?

Него. Каджику… У них был Каджика. Он был жив! Не то чтобы он мог утонуть, но я всё ещё представляла, как он плывёт лицом вниз в озере, один в бескрайней темноте. Как будто услышав мои мысли о нём, моя ладонь засветилась, что привлекло любопытный взгляд Коула. Я сомкнула пальцы.

— Да, на неё оно подействовало, — говорила Кира.

— Её рука светится, — сказал Коул. — Что это значит, Кира?

Кира развернулась на своём месте.

— Что она пытается использовать свою волшебную пыль! Намотай ей на шею какую-нибудь цепь. Это научит её не угрожать нам. И надень маску.

Я захныкала и покачала головой.

Коул пристегнул к лицу маску, затем вытащил ещё один кусок цепи из-под груды спасательных жилетов.

— Его рука тоже светится? — рявкнула она в трубку. — Чёрт. У тебя есть маска?.. Оберни рубашку вокруг носа и рта.

Когда Коул медленно двинулся ко мне, я врезалась спиной в стенку фургона. Слёзы потекли из уголков моих глаз, когда я умоляюще покачала головой.

Кира так резко остановила фургон, что меня отбросило в сторону. Металлическая цепь на моих запястьях сместилась и обожгла новые участки кожи, а острый пластиковый край весла врезался в рёбра. Она загнала фургон на стоянку, затем забралась на заднее сиденье и присела рядом со мной. Хотя её волосы были ещё мокрыми, ее одежда была сухой. Как же мне хотелось вылезти из своего мокрого наряда.

— Кто именно твой друг? — спросила она.

Я оторвала взгляд от её хлопчатобумажной толстовки и посмотрела на неё. Кира сунула мне в руки свой мобильный телефон, но я не смогла его удержать, и он упал. Она что-то проворчала, затем стащила его с моих колен и снова подтолкнула к моим рукам.

— Печатай, или ты получишь новое ожерелье. Кто, чёрт возьми, твой друг?

Я даже не пыталась пошевелить пальцами. Они всё равно были слишком онемевшими. Кроме того, я никак не могла поделиться с ними тем, кем был Каджика. Нет, пока они не проявили ко мне хоть немного милосердия.

Кира дала мне пощёчину, чтобы привлечь моё внимание.

— Печатай!

Мне хотелось запустить ей в лицо своей пылью. Не для того, чтобы убить её, просто чтобы усмирить её агрессивность, но мои руки были бесполезными обрубками.

Коул коснулся плеча Киры.

— Может быть, она также глухая, сестрёнка.

Итак, Кира была сестрой Коула. Её глаза были такими же тёмными, как у него, но казались ещё темнее.

— Нет. Она прекрасно слышит, — она положила свой телефон в карман. — По твоей вине нам придётся пытками вытягивать из него правду, — сказала она, прежде чем забралась обратно на водительское сиденье и снова тронулась в путь. — Надень на неё ошейник.

Поморщившись, Коул накинул железную цепь на мою шею. От едкого запаха горящей плоти у меня заслезились глаза. Я сосредоточилась на том, чтобы держать руки как можно неподвижнее, что было настоящим подвигом в движущемся транспортном средстве. Кожа вокруг цепи вздулась волдырями, некоторые даже отслаивались, а из открытых ран поднимался бледный дымок.

Снаружи донёсся раскат грома, заставивший меня подпрыгнуть. Каждая цепь на моём теле сдвинулась, и я зашипела. Ещё больше слёз скатилось по моим щекам и испарилось, смешавшись с дымом, вьющимся из моих ран. Мой отец часто говорил, что плач это самый ужасный вид слабости.

Однажды он пытался закалить меня. Я должна была отправиться из долины, окружённой пятью утёсами, обратно во дворец с люстриями в качестве моего единственного источника света. Если я поднималась в небо или если солнце выглядывало до того, как я добиралась до дворца, одинокий королевский стражник, парящий над головой, получал приказ доставить меня обратно к месту отправления. Все наследники Вуда прошли через это паломничество, но до меня все наследники были мужчинами. Никогда ещё женщина, не говоря уже о девушке, не завершала напряжённого путешествия, где дикие капры скользили по камням, их резиновая кожа была покрыта веществом, которое могло парализовать их добычу на несколько дней, и где стаи квила кружили в небе в поисках мяса, чтобы поклевать его своими изогнутыми клювами.

Во время моей первой попытки я карабкалась по каменным выступам, обдирая колени и локти о бледно-серую скалу, одновременно отбиваясь от пары спаривающихся квила с моей пылью. Я проиграла свой первый бой, и мне пришлось начинать всё сначала в Долине. Во второй раз я убила похожего на орла зверя, но в нескольких уступах от вершины утёса я наткнулась на гнездо капры. Существа загнали меня на край скалистого выступа, который обвалился, и я, размахивая руками, полетела обратно в Долину. Если бы я не была фейри, я бы умерла при ударе.

И я заплакала, потому что мне пришлось бы разбивать лагерь, а затем начинать свой поход на закате. Я отчаянно хотела отказаться, и я пыталась, но мой отец и слышать об этом не хотел. Круз и Эйс пролетали над Долиной, но им было приказано не приближаться ко мне, поэтому они наблюдали за мной со своего места в небе.

На пятую ночь я добралась до плато на вершине. Гордость охватила меня, и на мгновение я позволила себе передышку под древним деревом панем. Я сидела, прислонившись к его толстому искривленному стволу цвета мокрой глины, и грызла его переливающиеся листья. Я вспомнила, как подумала, что это самая вкусная еда, которую я когда-либо пробовала. Когда сок потёк по моему подбородку, я окинула взглядом огромное королевство, которым моя семья правила на протяжении многих поколений. Туман почти касался земли, что делало вид с вершины поразительным. Это также вызвало выброс адреналина у меня в животе, потому что, чтобы добраться до дворца, мне пришлось пересечь Харени. Как и всех Благих, меня учили, что Неблагие — существа из ночных кошмаров, более опасные, чем дайла, квила и капра.

Я снова отправилась в путь, зная, что если не доберусь до дворца до восхода солнца, игра будет окончена. Лусионага унесёт меня обратно в Долину, и мне придётся начинать всё сначала.

Я осторожно съехала с крутого берега, но падала так много раз, что из меня валил дым, как из неисправного двигателя самолёта. Тёмно-аметистовое небо посветлело до перламутрово-лавандового к тому времени, как я добралась до края Харени. Не отрывая взгляда от похожего на грот входа в подземную тюрьму Неблагих, я мчалась через медные песчаные дюны.

Солнце выглянуло из-за горизонта раньше, чем я добралась домой.

Я была перенесена обратно в Долину. Мне потребовалось ещё четыре неверрианские ночи, чтобы завершить коварное паломничество. Я добралась до дворца в Ночь Тумана, Невидимые призраки кружились вокруг моего избитого тела. В отличие от большинства Благих, Эйс ждал меня за стенами дворца. Он обнял меня, когда я добралась до плавучего сада, сказав, как он мной гордится.

Но моему отцу, который не вышел поприветствовать меня, было стыдно. Никогда ещё наследнику Вудов не требовалось девять дней, чтобы завершить поход! Я стала позором для семьи, не годилась для того, чтобы носить это имя. «Слава небесам, когда-нибудь я выйду замуж и возьму фамилию своего мужа», — провозгласила она.