Жених поневоле - Сьюзен Джонсон

— Алиса в опасности! — выпалил он. — Форсеус ее избил и запер в амбаре. Похоже, она без сознания, и…

Не дослушав Арни, Николай развернул коня и во весь опор поскакал мимо замерших всадников, дав знак сержанту следовать за ним. Времени на раздумья не оставалось — надо было спасать Алису. Он не сомневался, что она пострадала из-за него.

Проклятый садист! Ну ладно, это ему надолго запомнится. Да он этому Форсеусу голыми руками шею свернет!

Через несколько мгновений весь отряд мчался в обратном направлении. Ники, пришпорив коня, скакал впереди. Арни не отставал от него. Обернувшись к нему, Ники крикнул:

— Вы давно оттуда?

— Выехал минут сорок назад, — отвечал Арни. Николай молился только об одном — лишь бы не опоздать. Ярость, кипевшая в нем с утра, нашла выход. Теперь она была направлена на одного человека — Вольдемара Форсеуса.

Когда они добрались до дороги к дому Алисы, конь был весь в мыле, но Ники продолжал гнать его галопом. Перед самым домом он выхватил из седельной кобуры пистолет, ворвался во двор, огляделся и подъехал прямиком к амбару.

Спрыгнув с коня, Ники кинулся к двери, всем телом надавил на нее, и она тут же слетела с петель. Двое подоспевших ему на помощь солдат подняли ее и отодвинули в сторону.

В полумраке амбара Ники увидел лежащую без движения Алису. Разорванная одежда едва прикрывала избитое тело. Скинув мундир, он накинул его на Алису и бережно поднял ее на руки. Она даже не пошевелилась. О, господи, неужели Форсеус ее избил до смерти?! Ники в тревоге заглянул ей в лицо и с облегчением заметил легкий румянец на щеках. Выйдя наружу, он осторожно положил Алису на разостланное на земле одеяло и стал раздавать приказы чужим слугам так же безапелляционно, как своим собственным.

— Найти Форсеуса! Притащить это чудовище, где бы он ни скрывался! Даме принести выпить чего-нибудь покрепче! Теплой воды сюда! И бинтов! Немедленно!

Все кинулись исполнять поручения. Арни встал на колени и склонился над Алисой: по щекам его текли слезы.

— Князь, похоже, ее чем-то опоили, — сказал он наконец, вглядевшись в нее повнимательнее.

Ники нащупал пульс, приподнял Алисе веки, взглянул в расширенные зрачки и кивнул.

— Видимо, да. Надо немедленно увезти ее от этого злодея. Хорошо, что ты меня догнал.

— Увезти?! — воскликнул перепуганный до смерти Арни. — Но господин Форсеус…

— Я с ним разберусь, — перебил Николай. — Найди ее дочь и служанок, которые все это время были ей преданны. — Да и Арни за свою преданность заслуживал того, чтобы укрыть его от гнева Форсеуса. — И реши для себя, хочешь ли ты сопровождать свою хозяйку?

— Я поеду туда, куда поедет госпожа, — сказал Арни твердо. — Я обещал ее отцу не покидать ее.

— Вот и хорошо. Только собирайтесь поскорее. Возьмите смену одежды для Алисы и девочки. Больше ничего из этого поганого дома не берите. Я разберусь с Форсеусом, и мы уедем.

Однако хозяина так и не удалось найти. Перепуганные слуги объяснили, что тот с утра пораньше уехал с сыном в Виипури.

— Может, оно и к лучшему, — мрачно сказал Ники, подумав, что отец не простил бы ему убийства соседа.

Николай сел в седло, взял Алису на руки, и кавалькада медленно тронулась в обратный путь. Арни вез Кателину, а Мария и Ракель сидели за спинами двух кавалергардов. Через час они вновь оказались на Петербургском тракте, где их дожидалась карета Ники. Алису, Кателину и служанок пересадили в карету, и путешествие продолжилось.

Петербургский особняк Николая Кузанова, здание из розового финского мрамора, располагался неподалеку от Зимнего, на Миллионной. Дворец в строгом классическом стиле, построенный в 1785 году, был преподнесен в подарок Платону Кузанову самой Екатериной II. Отец купил его Ники, поскольку большую часть времени проводил в «Ле репоз».

К Алисе немедленно вызвали доктора, объявившего, что жизнь ее вне опасности: доза лауданума, которой ее попотчевали, была, к счастью, не смертельной. Двое суток у постели Алисы, метавшейся между забытьем и явью, дежурили служанки. На утро третьего дня, когда Николай зашел ее проведать, он застал Алису проснувшейся и возлежавшей на груде кружевных подушек.

— Нынче ты выглядишь куда лучше, — сказал он, ласково улыбнувшись. — А то я уж было решил, что привез сюда Спящую красавицу.

Алиса в ответ печально улыбнулась.

— Я должна благодарить тебя за столь чудесное спасение. Мария мне все рассказала. А я уж думала, что мне и не выжить…

Слезы подступили у нее к глазам, и Ники, опустившись на колени у ее изголовья, нежно утер слезинки пальцами.

В ответ на его расспросы Алиса рассказала, как, вернувшись домой, застала там господина Форсеуса, как он избил ее, как она потеряла сознание. Услышав все это, Ники вскочил и принялся расхаживать по комнате. В голове его роились самые черные мысли.

— Клянусь, он больше никогда не посмеет поднять на тебя руку! — сказал он мрачно, когда Алиса закончила свой рассказ. — Со мной ты в безопасности, — добавил он, подойдя к ней и взяв ее за руку.

— Но я не могу пользоваться твоим гостеприимством бесконечно. Да и родители твои не захотят терпеть в доме чужих людей…

Ники решил, что не стоит опять заводить сейчас этот бессмысленный спор, и сказал миролюбиво:

— Давай поговорим об этом, когда ты поправишься. А что до моих родителей, то они уж три года, как сюда не заглядывали. Они живут в основном в своем имении, столица им не по душе. Так что не беспокойся, тебе никто и ничто мешать не будет. А тебя я прошу — говори мне обо всем, что тебе нужно. Думаю, силы к тебе скоро вернутся. Сегодня, должен признаться, ты выглядишь просто восхитительно, — добавил он с нежной улыбкой. — Хочется надеяться, что вечером ты сможешь спуститься к ужину. А сейчас, увы, меня ждут в полку. Не скучай, дорогая, я вернусь не поздно.

— Спасибо тебе за все. Надеюсь, когда-нибудь я смогу тебе отплатить…

«Сможешь, радость моя, сможешь!» — думал Ники, спускаясь по лестнице. Он замечал в себе в последнее время совсем не свойственные ему романтические настроения. Пока Алиса была в забытье, он едва сдерживался, чтобы не обнять ее — такую теплую, беззащитную, манящую, — но так и не позволил себе этого. Более того, пробыв в Петербурге уже целых три дня, он не посетил ни одной другой дамы. Ни цыганок на островах, ни графинь, ни балерин. Почему-то ему хотелось дождаться, когда очнется Алиса. Ники даже не подозревал в себе такой преданности, и останавливали его вовсе не соображения морали. По нескольку раз на день он принимал ледяные ванны, дабы усмирить бушующую плоть, и сам над собой подшучивал, но оставался Алисе верен.

Тем утром Николай пребывал в таком прекрасном расположении духа, что даже настойчивое письмо от его любовницы, графини Амалиенбург, поданное ему за завтраком, не омрачило его настроения. Софи, судя по всему, прослышала о его гостье (сплетни всегда распространяются со скоростью света) и зазывала его на вечер к себе, якобы на игру в карты.