Клюква со вкусом смерти - Наталья Хабибулина

– Так все бы догадались, что я к Тоньке ходил, а у неё муж в армии, – опять завздыхал парень.

– Ну и что? Помахались бы, подбили глаз один другому – велика важность! А если любишь девушку, чего же скрывать? За неё драться надо!

– Да я к Тоньке-то так, по мужскому делу, к незамужней ведь не подкатишь, враз заставят жениться, а я ещё погулять хочу. А с Тонькой – оно сподручнее, и она не против, и совсем не девушка – баба молодая, – охотно принялся объяснять Сурков, вылезая из машины. – Горячая!.. А Тишка, мужик её, убить грозился…

Дубовик с нескрываемым изумлением посмотрел сначала на него, потом на подошедшего к ним Гошу Мартьянова.

– Ну и нравы у вас в комсомольской ячейке, товарищ комсорг! Строители коммунизма, черт бы вас подрал! – он окинул обоих осуждающим взглядом и, увидев, как Гоша побледнел так, что все веснушки стали видны, снисходительно усмехнулся: – Ты-то чего боишься? – подполковник положил руку на его плечо. – Или одобряешь такое поведение?

– Да брат он мой, двоюродный, – тяжело вздохнул Мартьянов и опустил голову, – дядька за него просил, чтобы, значит, никому не рассказывать…

– Пословицу хорошую знаешь? Про шило в мешке? Потом труднее будет оправдаться перед всеми. Смотри сам. Только ведь в интересах дела факт того, что Сурков видел некоего человека в ночь смерти Михея, я скрывать не стану. Вот и думай!

С этими словами Дубовик вошел в Правление.

В кабинете председателя толпились люди: колхозные бригадиры брали разнарядки на работу, в общей комнате трещал арифмометр бухгалтера Загоскина, парторг Ситникова отчитывала кого-то по телефону, машинистка Нина Бузовлёва шуршала бумагами. Главный агроном выписывал на ватмане показатели по проведенным пахотным работам. Молодой парень, по-видимому, зоотехник громко доказывал, что ему сегодня же надо попасть в город, так как у него закончились препараты для прививок молодняка. Работа в Правлении шла полным ходом.

Дубовик прошел в кабинет Кобякова, где его ждал Герасюк, колдующий над найденным у Гаврилова молотком, разглядывая тот через лупу.

Участковый стучал на машинке, торопясь написать отчет до приезда следователя.

Дубовик, едва кивнув Кобякову, сел напротив Герасюка и, молча, закурил.

Степан Спиридонович видел, что подполковник чем-то удручен, но прерывать его мысли не решался, как и Герасюк, который знал, что в таких случаях приятеля лучше не тревожить.

Наконец, Дубовик обратился к Кобякову:

– Что свидетели, молодожены?

– Да ничего хорошего! Ездили вчера в город, вернулись, когда пастухи уже пригнали коров с пастбища, сразу взялись за хозяйство, говорят, что даже не смотрели в сторону соседского двора.

– Ещё одно подтверждение того, что преступник – свой человек. Явно знал о поездке молодых. Где у вас останавливается автобус? – мрачно спросил Дубовик.

– Так в трех местах. Сами видите, как разбросан колхоз. Добились, чтобы удобней было, сделать три остановки.

– Ясно. Это не приблизит нас к преступнику.

– Товарищ подполковник, разрешите мне сказать? – Кобяков вопросительно посмотрел на Дубовика.

– Да, пожалуйста, – кивнул тот.

– Я думаю, что можно было бы разнести слух, что Гаврилов пришел в себя. Таким образом, мы заставим преступника вернуться к деду, чтобы убрать его, – неуверенным тоном произнес участковый, опасаясь, что его предложение не будет принято, но Дубовик, не раздумывая, кивнул:

– Согласен, но с небольшой поправкой. Надо сказать, что Гаврилов пришел в сознание, но пока находится под воздействием снотворного. Предупредить строго весь больничный персонал. Сколько их там?

– Фельдшер, медсестра, она же санитарка, и истопник, который работает ещё и в школе, – загибая пальцы, перечислил участковый.

– Каждого предупредите в отдельности. Но этот план будет работать лишь до приезда врача. Поэтому… Надо как-то ускориться… Пожалуй, вам придется обратиться к помощи той самой Загоскиной, хотя очень не люблю привлекать подобных особ к своему делу, но тут без неё, похоже, не обойтись. Согласны?

– Так точно, товарищ подполковник! Она уже через пятнадцать минут известит всю деревню, – с улыбкой добавил капитан.

– Тогда действуйте! А мы тут поработаем, надо составить план дальнейших действий. Скоро приедет следователь, начнет гнуть свою линию, – поморщился Дубовик, имея в виду Моршанского.

Но уже через полчаса в кабинет вошла Рустемова, своим приездом несказанно обрадовав подполковника.

Что чувствовала женщина, могли сказать её глаза, но она старательно отводила взгляд, выражая свои чувства лишь сдержанными словами приветствия, хотя, как заметил Дубовик, и те были с неким налетом озабоченности.

Поймав на себе внимательный взгляд подполковника, она объяснила, что Моршанского скрутил приступ радикулита, поэтому пришлось ехать ей.

– Я очень рада, что вы, Андрей Ефимович, здесь, видимо, по письму этого… ммм…

– Хватова, – подсказал Дубовик.

– Да-да, его. А нынешнее покушение?.. Оно?..

– Думаю, что напрямую связано с тем письмом, – глядя прямо в лицо Рустемовой и пытаясь поймать её взгляд, подтвердил догадку Алии Кадимовны подполковник.

– Значит, следствие в надежных руках, – облегченно вздохнула женщина. – А я вынуждена уехать в Глуховку – там труп. В лесу убит мальчик.

Герасюк поднял голову и посмотрел на Дубовика:

– Приехали!

Тот тоже озабоченно глядел на Рустемову, ожидая объяснений, но она повернулась к эксперту, услышав его замечание:

– Вы о чём? Что здесь происходит?

Дубовик поправил очки и, взяв женщину за локоть, ненавязчиво усадил её на стул:

– Думаю, что тебе пока не следует вдаваться в подробности здешних событий, чтобы это не мешало тебе без предвзятости вести следствие там, а то начнёшь проводить параллели, всё-таки два преступления, практически в один день и в одном месте!.. Это уже из ряда вон для деревни!.. Что-то уже известно? – она отрицательно качнула головой. – Я буду весьма признателен, если потом ты меня посвятишь в результаты расследования, ну, а я со своей стороны доложу всё, что наработал здесь. Как, согласна? – Дубовик взял ладонь Рустемовой и легонько сжал её.

Женщина дернулась, как от ожога, и, поспешно встав, отступила к двери:

– Хорошо, я позвоню из Глуховки! Там уже работает опергруппа Калошина, – с этими словами она прикрыла за собой дверь.

Дубовик повернулся к Герасюку и, увидев насмешливый взгляд приятеля, коротко кинул:

– Говори!

– А ведь она влюблена в тебя по самые серьги в маленьких ушках! Свел ты, Андрюша, дамочку с ума! Обжечься не боишься? – Герасюк сидел, откинувшись на спинку стула, и постукивал подушечками пальцев рук друг о друга.

Дубовик подошел к нему и, наклонившись к самому лицу, очень твердо произнес:

– Представь себе – не боюсь! И продолжения разговора о ней не жди – не будет!

– Что так? – пряча улыбку, спросил Герасюк.

– А неинтересно! Я удовлетворил твоё любопытство?

– А ручку-то чего жал? – съехидничал эксперт.

– Для сохранения