Я убью свое прошлое - Алексей Макеев

– Опаздываешь, – Илья дернул Саню за рукав и потащил к противоположному краю дороги. Хирург не сопротивлялся, бежал рядом и на ходу пытался выяснить, в чем, собственно, дело. Илья не отвечал, выждал, когда поток прохожих поредеет, сбавил шаг и проговорил негромко:

– Сань, такое дело. Помощь твоя нужна. Ольга в больнице, у нее кровопотеря тридцать процентов и заражение крови.

– Ничего себе, – по голосу и выражению лица приятеля Илья не понял, в курсе тот последних событий в жизни разрушенной ныне семьи Кондратьевых или искусно изображает сочувствие. Но обратиться больше было действительно не к кому. Если Саня сейчас откажет, останется хирургическое отделение только штурмом взять. Или реанимацию, если Ольга еще там.

– Меня ее родня за дверь выставила, теща с тестем как обезумели, – продолжал Илья. Они медленно шли по направлению к остановке, мимо промчались уже несколько маршруток, и Саня пристально смотрел им вслед. Он в самом деле опаздывал, поэтому Илья опустил часть приготовленного монолога и задал вопрос в лоб: – Мне ее увидеть надо. Можешь помочь?

– Могу, – не раздумывая, ответил хирург и принялся копаться в карманах.

– Спасибо, – Илья отступил на шаг, снова уходя в тень подальше от фонарей и чужих взглядов. – Я тебя завтра утром тут же встречу, ты до восьми дежуришь?

– До половины девятого, – Саня оглянулся на очередную маршрутку, следовавшую по направлению к больнице, вытащил ключи из кармана и догнал Илью.

– Погоди, – он остановился напротив, глянул зачем-то по сторонам, потом в глаза собеседнику, протянул Илье что-то в сжатом кулаке. Тот подставил ладонь, и на нее упал ключ на одном колечке с «отмычкой» от домофона.

– Зачем? – Илья глянул на ключи, потом на серьезного Саню.

– Иди ко мне и сиди там, пока я не приду. Поесть в холодильнике что-нибудь найди, ну, сам разберешься. Я все узнаю, все, что смогу, – проговорил тот и снова посмотрел Илье в глаза.

Подошел еще ближе и еле слышно произнес:

– Илюха, я все знаю. Тебя в розыск объявили, вчера по местному каналу твою фотку показывали, аж два раза. За торговлю наркотиками, убийство и сопротивление сотрудникам полиции при задержании. Еще что-то на тебя повесили, но я толком не понял. И вознаграждение за твою башку обещано, хорошие деньги, скажу тебе, можно приличную машину купить. Поэтому делай то, что я тебе сказал, – топай ко мне и сиди там, как мышь под веником, пока я не вернусь. Все, я пошел, а то меня ребята грохнут, я и так в прошлый раз на полчаса задержался.

– А хорошие – это сколько? В рублях? – ляпнул первое пришедшее в голову Илья.

– Телевизор в кухне, пульт найдешь и сам все узнаешь, – Саня рванул к подъехавшей маршрутке, влетел в салон и грохнул дверью. Илья посмотрел «Газели» вслед, постоял еще немного, подбрасывая и ловя в воздухе весело звенящую связку. В розыск. За убийство. Не забудем про сопротивление сотрудникам полиции. Круто. Интересно, Ольга уже знает? А отец? В поселке городские каналы вроде не ловятся, но сплетни и новости передаются по воздуху, как зараза. И Саня – куда он поехал: на работу или наврал? Да, может, и на работу, но мобильную связь еще никто не отменял, и возможность позвонить по «02» бесплатно предоставит любой сотовый оператор. Тем более в перспективе покупка приличной машины, кто тут устоит? Ага, и бросить свою «золотую рыбку» на улице, снабдив ключами от собственной квартиры, не проследив, куда эта рыбка поплывет? Неувязочка, но надо решаться на что-то. Или он прямиком отсюда топает обратно к баракам, чтобы составить конкуренцию бомжам за место под крышей, или принимает Санино предложение. Выбор невелик: пойдешь в квартиру – станешь легкой добычей, пойдешь в барак – через неделю загнешься от пневмонии. И так уже горло дерет и глаза слезятся, как от температуры. Хоть монетку кидай, загадывай на орел-решка, но задачи он привык решать без участия высших сил.

«Пойду, – решил Илья. – Если что, двадцати патронов мне надолго хватит. Вернее, девятнадцати, последний себе оставлю. Знаю, что веду себя как последний кретин, прав отец, но нет у меня сейчас другого выхода». Слишком плотно его обложили, не оставив ни одной лазейки, и знают, что зверь в кольце и за флажки пока вырваться не пытался. Стрелки ждут на «номерах», загонщики шастают по городу и караулят добычу в стратегически важных местах. «В розыске. Хочу увидеть это своими глазами». Илья поймал подброшенные ключи и двинул обратно, к третьей по счету от дороги высотке, на девятом этаже которой после развода обитал в просторной «однушке» хирург местного отделения медицины катастроф.

На постороннего человека у чужой двери – хоть и металлической, но из дешевых, такую кувалдой вынести – раз плюнуть – никто не обратил внимания, Илья беспрепятственно проник в Санино жилье. Стащил пропахшую дымом от костра куртку, бросил ее в угол подальше от хозяйской одежды, разулся и первым делом направился в кухню. С едой оказалось негусто, зато телевизор, как и было сказано, оказался на месте – висел над полупустым холодильником. Илья постоял в раздумьях и решил, что съест сейчас все, до чего сможет дотянуться, а утром отдаст Сане деньги. Включил телевизор, нашел местный канал и принялся за приготовление ужина. До выпуска новостей оставалось еще минут десять, когда Илья едва не уснул прямо за столом от сытости и тепла. После ночи в заброшенном КПП он только сейчас согрелся по-настоящему, глаза слипались сами собой. Он допил третью по счету чашку чая, посмотрел на экран. Там шли предвыборные дебаты, желающие избраться крыли друг друга на чем свет стоит и угрожали обнародовать шокирующий компромат. Дебаты плавно катились к драке, Илья зевнул и глянул на часы. «Успею», – он поплелся в ванную, включил горячую воду. И понял, что плевал и на потенциальных депутатов, и на местные новости, и свое явление народу в облике убийцы. Разделся, положил расстегнутую кобуру с «ТТ» на свое барахло и влез под душ.

По местному каналу давно крутили концерт залетной знаменитости, посетившей их город полгода назад, когда Илья выбрался из ванной. Оделся, посмотрел на часы: почти одиннадцать вечера, прошло уже три часа, как он здесь. И пока никаких признаков готовящегося вторжения – не звонит телефон, на площадке пусто, только грохочет иногда дверь лифта. Что под окнами – не разглядеть с девятого этажа, освещения во дворе нет, видно только, как мелькают редкие темные тени людей и крупных дворовых псов. Конец февраля, время собачьих свадеб, и горе тому, кто окажется на пути озабоченной своры. Сам год назад такую кодлу разогнал – хорошо, инструмент подходящий под рукой оказался. Девчонка чуть старше Мишки из школы топала, и как на грех, – мимо теплотрассы. А там этого зверья как тараканов на кухне в общаге. Бросились сначала две шавки, потом еще штук пять подорвались, вылезли из нор и кинулись на девчонку. Та в рев, бежать пыталась, но где там. Рюкзак бросила, мешок какой-то яркий, что в руках тащила, – без толку. Хорошо, дворник-таджик рядом оказался, Илья у него лопату вырвал и вперед. Оторвался он тогда по полной, лопата, хоть и легкая, снеговая, неплохим оружием против блохастиков оказалась, ни один без подарка не ушел. А девчонка тогда испугалась до жути, подобрала свои вещи и бежать, даже спасибо не сказала. Ну, да бог с ним, со спасибо, главное, что цела осталась…

Свет он не включал, шарахался в темноте по пустой квартире. До этого дня он был у Сани только один раз, когда тот обосновывался на новом месте. Помогал вещи перевозить, потом, разумеется, отметили это дело. Уснул он тогда в кухне, домой вернулся к полудню, а Ольга неделю дулась и к себе не подпускала. Премия за успехи в физподготовке кстати пришлась, новое колечко с любимым камешком жены ситуацию поправило. Словно в прошлой жизни все это было и не с ним.

Илья сел на диван, прислушался к звукам незнакомого дома. Над головой кто-то ходит, за стеной справа ругаются соседи – мать и дочь, слева тихо. На площадке вроде спокойно, можно выдохнуть. Но ненадолго, до утра – Илья лег, накрылся теплым пледом и опустил руку на пол, коснулся кончиками пальцев холодной кобуры из черного кожзама, расстегнул неподатливую кнопку.

– Вэлкам, – пробормотал он себе под нос и заснул мгновенно, как сознание потерял.

Саня уже лишился надежды попасть в собственное жилье и стоял у окна на площадке, когда Илья, наконец, приоткрыл дверь.

– С добрым утром, – уставший и озверевший от ожидания Саня ввалился в квартиру и принялся стаскивать с себя одежду. Заметил в углу коридора брошенный Ильей пуховик, хозяйственно подобрал его, повесил рядом со своим, ринулся в ванную умываться.

– В хирургии она, в отдельной палате, бокс в самом конце коридора, – сквозь плеск воды докладывал Саня. – Но к ней только врачей пускают и медсестру перевязки и уколы делать. В себя пришла, но ни с кем не разговаривает, даже с родителями. Ее мать там и плакала, и орала, и угрожала, что в психушку сдаст, – бесполезно.