Эффект энтропии - Вонда Макинтайр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мандэла выругалась: пуля, как в копеечку, попала в то же самое место, которое два года тому назад облюбовала шрапнель. А это означало, что придется потратить месяц на лечение и навсегда простится с надеждой избавится от старого шрама, с надеждой вернуть былую силу и мышцам, и костным тканям…
Кровяное давление резко понизилось, и вместе с ним поутихла и боль, но потом ее приступы возобновились. Мандэла всеми силами старалась удержаться на невидимой грани между потерей сознания от упадка давления и терпимостью к разрастающейся внутри нее боли.
Двери лифта раскрылись, и она увидела совершенно пустой коридор. Но куда девалась охрана? Ярость закипала в ней, ярость и стыд – как бы ни пострадал за свою оплошность капитан Кирк, вина за все случившееся лежит на ней. Даже если бы никто не был ранен, заключенный вырвался из-под охраны, и этому факту нет оправдания. А она гордилась своей командой, считала ее образцовой. Вот и, аукнулась ей ее пустопорожняя гордыня.
«Посмотри, что ты натворила! – ругала она себя. – Сумасшедший с пистолетом в руках бегает по всему кораблю, и ни одного охранника нет даже у этих проклятых дверей лифта. С таким же успехом твоей командой безопасности могла бы командовать безмозглая каменная глыба в звании лейтенанта. А твое место не в командирах, а в подметалах».
С трудом добредя до вестибюля, она и в нем никого не увидела, а ступни ее ног уже онемели, коленки беспомощно тряслись.
«Это паралич! – удивилась Мандэла. – Но какой паралич при моем ранении? Что со мной происходит?»
Сделано еще несколько шагов. Каюта Мордро рядом – сразу же за углом. И в ее сознании почему-то всплыла разрезная картинка: лошади, пропавшие из закрытой конюшни. Перед глазами закружился пестрый калейдоскоп цветных пятен, не имеющий ничего общего ни с закрытой конюшней, ни с пропавшими лошадьми, – что надо искать: пропавшую конюшню или закрытых лошадей?
Уже на уровне подсознания она вырвалась из бредового плена, вернулась к действительности. Ее людей не было около лифта, но что, если их не будет и у дверей камеры Мордро? Неужели Брайтвайт был прав, и она стала жертвой хорошо спланированного нападения? Но на «Энтерпрайз» нельзя проникнуть незамеченным никакому живому существу – сенсорная многослойная система предупреждения оповестит экипаж корабля о появлении на борту даже такого пассажира, как муха. Что говорить о человеке?
Ноги Мандэлы подогнулись, и она рухнула на колени, не почувствовав при этом боли, – онемение добиралось до бедер. И некого позвать на помощь. Перекатившись к переборке, она кое-как приподнялась, помогая себе одной правой рукой, – левая была парализована до полного бесчувствия. Вот и угол. Дотянувшись до него рукой, а затем дотащившись и всем телом, она увидела потрясающую картину: у двери в каюту Мордро столпилась чуть ли не вся ее команда безопасности.
– Что за чертовщина происходит? – произнесла она достаточно громко для того, чтобы ее услышали. – Мордро пропал, а вы стоите здесь, как… как…
Бернарда Аль Аурига резко выпрямился, отрываясь от обзорного оконца каюты Мордро, с высоты своего роста посмотрел на командира, увидел ее окровавленную руку, бок рубашки.
– Мандэла, командир… что? Тебе помочь?
– Отвечай на мой вопрос! – Флин вновь почувствовала кровь в своем теле. Боль куда-то ушла.
– Мордро здесь, командир, – ответил Аурига. В подтверждение своих слов он распахнул дверь каюты, и Флин заглянула в нее.
Лежа на кушетке, Мордро с трудом приподнял голову, помогая себе локтями. Взгляд его был туманным, словно он только что проснулся или очнулся от забытья.
– В чем дело? – недовольно спросил он. – Что означает вся эта суматоха? – Неон? – строго спросила Мандэла. – Лифт? Главный вход? Охрана?
– Командир, – ответила Неон своим серебристым голосом. – Заключенный, камера, Неон, глаза, тревога.
– Что?.. – замешательство Флин было вызвано не странным английским языком Неон, а тем, что она сказала. А Неон сказала, что Мордро находился в камере, и она тоже, и не спускала с него глаз, когда раздался сигнал тревоги.
– Заключенный, мостик, разделение, – добавила Неон.
Мандэла покачала головой, пытаясь прогнать подступившую к горлу дурноту. Заключенного не было на мостике. Но кто же тогда там был? Целый ряд предположений прокрутило ее сознание: андроидная копия? клон? Или клон, или у заключенного есть брат-близнец!
– Барри, собери всех-всех. Разбуди ночную смену и обыщите весь корабль. Удвойте охрану здесь и поставьте часовых у челнока и у проклятого транспортатора – он не должен работать, – она задыхалась, но продолжала отдавать распоряжения. – Только что Мордро стрелял в капитана Кирка на капитанском мостике. А если это был не Мордро, то кто-то очень похожий на него. И предупреди всех, что он вооружен.
– Есть, командир.
– Где Дженифер? – спросила Флин, вспомнив с опозданием, что этот вопрос она должна была задать раньше всех других. Значит, она впадает в беспамятство. Чтобы не видеть перед собой сгущающийся туман, Мандэла закрыла глаза и продолжала допытываться:
– Дженифер должна быть на посту, но ее нет. Где она?
– Командир, лазарет, – напомнила Неон.
– Со мной все в порядке, – зло ответила Флин, сознавая, что говорит очевидную для всех не правду, но сейчас ей было не до того.
– Дженифер, лазарет, болезнь, пересечение, мгновенно.
Флин понимающе кивнула: Неон говорила достаточно точно, хоть единственной частью речи, доступной ее языку, было существительное. Дженифер внезапно заболела и попала в лазарет, где должна быть и она, Мандэла. И это было правдой.
Попытавшись открыть глаза, она почувствовала, что теряет сознание, и машинально попыталась помочь правой руке, которой она придерживалась за переборку, еще и левой. Но ощутила на ее месте лишь острую боль, которая тут же прострелила плечо и спину и как бы рассыпалась на мелкие осколки, пронизывая грудь и живот.
«Вот и все! – с тоской подумала она. – Я осталась без обеих рук».
Но что это? Проморгавшись, она увидела, как тонкие серебристые щупальца, похожие на шелковые нити, обвились вокруг пальцев ее рук, выкинули еще более тонкие, более изящные присоски и впились ими в ее плечи, грудь.
– Нет! – громко выкрикнула Мандэла, осознав, что увидела то, чего никто не видит, – свою собственную смерть. Отчаянным рывком она вырвала одну руку из оплетающей паутины. Тончайшие присоски натянулись, как струны и разом оборвались с резким звуком лопнувшей струны. Сами присоски беспомощно корчились на рубашке, а из щупалец, из места обрыва, вырастали новые присоски…
Неон бросилась к ней на помощь, издав пронзительный вопрошающий возглас.
– Назад! – собрав последние силы, выкрикнула Флин. – Неон, отделение. Барри, не позволяй никому притрагиваться ко мне…
Она с трудом открывала рот, с трудом ворочала языком. Но она знала, каким оружием убита, и торопилась поделиться своим знанием:
– Барри… скажи Маккою… паутина… капитан Кирк…
Досказать она не смогла – присоски добрались до ее мозга и погасили сознание.
* * *Спок прямо-таки заставлял себя не подчиняться реакции своего тела на то, что произошло. По земным меркам это казалось немыслимым. Но такой же немыслимой, по его понятиям, была земная идея о душе и теле. Признавая за этой идеей право на существование, он все-таки считал, что идея «цельного» вулканца – сложная и тонкая идея – более соответствует понятию разумного и сознающего себя живого создания.
Но вот он только что соприкоснулся с идеей души и тела не философствующим разумом, а всей своей сущностью «цельного» вулканца. Он отдавал Джиму всю свою волю и все свои силы, а в ответ слышал, как страдает земная душа и как болит земное тело. И если бы Кирк не прервал их гипнотическую связь, лежал бы Спок в коматозном состоянии и получал бы кислород для своего тела от жуткой бездушной машины доктора Маккоя.
– Мистер Спок, что с вами? Разрешите, я вам помогу, – подошла к нему Ухура и, не касаясь его, протянула ему руку. Он знал, что она не дотронется до него без его разрешения.
Павел Чехов, потеряв над собой контроль, плакал, уткнувшись головой в панель управления: в его плаче боль случившегося перемежалась с надеждой, что капитан Кирк останется жив.
Переживания Ухуры и Чехова были настолько сильны и глубоки, что Спок слышал их без всякого прикосновения, и ему надо было уединиться, чтобы восстановить свои силы. Он не мог логически мыслить в таком состоянии, а надо было многое обдумать и многое сделать.
– Лейтенант, – обратился он к залитой слезами, но молчащей Ухуре, – мне нужна ваша помощь. Вызовите от моего имени командира Флин и направьте ее в лазарет. Это приказ. Есть основание предполагать, что она ранена гораздо сильнее, чем она сама считает. Нельзя медлить с оказанием помощи.