Че Гевара. Книга 2. Невесты Чиморте - Карина Шаинян

Свинец против яда, магия против техники, порядок против хаоса, непроницаемая тьма против слепящего света, кровь, смерть, смерть. У Сергея нет своей стороны, он враг и рейнджерам, и индейцам, он не над схваткой — он под ней. «Считай меня коммунистом!» — орет Сергей и дико хохочет, раздавая удары, ломая чьи-то носы и выворачивая челюсти — белые, черные, медные.

— Мистер! Эй, мистер! — кричит Хосе и прыгает в вертолет. Один из рейнджеров хватает его за плечо и уже собирается выкинуть, но Орнитолог жестом останавливает его. — Я знаю, где искать девчонку, мистер! — орет Хосе в лицо Алексу Сорокину. Тот кивает, машет пилоту, и вертолет начинает медленно подниматься. Сергей хочет бежать за ним, хочет остановить, схватить за хвост и удержать, но ноги не слушаются его. Он спотыкается о тело блондина в камуфляже, падает, но продолжает ползти за ускользающим за кроны вертолетом; круги винтов расплываются и заслоняют весь мир.

Отец Хайме и Бу лежали рядом, укрытые одним одеялом, — рыхлое, будто слабо набитый мешок, тело падре и изломанное, еще более тощее, чем при жизни, — сисадмина. Из-за стен доносился женский вой и тянуло сладковатым дымом. Во рту все еще ощущался отвратительный привкус зеленых помидоров. Сергей взглянул на почерневшее лицо отца Хайме, уже покрывшееся трупными пятнами, и торопливо отвернулся к ожидающему шаману.

— Малолетний дурак… — проговорил он. Горло перехватило.

Ильич отвел глаза, и Сергею стало страшно.

— В чем дело? — громко спросил он.

— Понимаешь, дело же не в Бу, — извиняющимся тоном проговорил Макс. — В деревню приходит чужак; чужак видит, как грузят коку; потом в деревню приходят рейнджеры — но в чужака не стреляют и вообще хотят с ним поговорить… Понимаешь?

— Да, — деревянным голосом проговорил Сергей. Стычка с рейнджерами вдруг предстала в совершенно новом свете. Действительно, что должны были подумать индейцы, понятия не имеющие о проблемах, приведших художника в Ятаки?

— Так что тебе придется отсюда уйти, — осторожно проговорил Ильич. — И нам тоже. Отпустят, — ответил он на невысказанный вопрос. — Я, кажется, смог убедить их… ненадолго.

— Сколько? — проговорил Сергей, кивнув на дверь.

— Четверо, не считая падре и Бу, — ответил шаман. — И еще трое ранены.

Сергей снова взглянул на тело падре.

— Его-то за что…

— Чтоб не мешал, — ответил Макс. — Чтоб не оставлять вызывающего доверие свидетеля. Случайно попал под пулю. Кто теперь разберет…

— Ладно, — медленно проговорил Сергей. Горло болело, будто его сжимала невидимая рука. — Так что там мне надо сделать? — спросил он Ильича. — Надеть берет, отрастить бороду и выпустить зверушку погулять? Муй буэн.

— Надеюсь, до этого не дойдет, — ответил шаман. — Мне не нравится цена, но я рад, что ты наконец с нами.

— Так вы по-прежнему не знаете, что делать? — растерялся Сергей. Макс пожал плечами, а Ильич вдруг задумчиво нахмурился.

— Пожалуй, у меня есть какие-то смутные идеи, — сказал он. — Меня навел на них Увера. Но пока мы не найдем сеньориту Хулию, все это бесполезно. Нам нужен Броненосец…

— А я знаю, где она, — неожиданно сказал Макс. — Мы знаем, что гринго ее потеряли, так? И что в Ятаки она не пришла. И что Хосе ее видел…

Ильич издал неопределенный звук и нахмурился.

— Для сеньориты Морено было бы лучше, если б она была у американцев, — мрачно проговорил он.

— Но она хотя бы жива, правильно? — спросил Сергей, но Ильич лишь пожал плечами.

По стенам хижины метались отсветы большого огня, и Сергей вдруг с тоской понял, что это горит погребальный костер. В запахе дыма сразу почудился привкус горелого мяса.

Шесть человек погибло ни за что. Если святой Чиморте налезет на робота — кто победит? А как бы тебе хотелось? Как, почему хаос и тьма оказываются добрее порядка и света? Сергей вспомнил озарение, случившееся с ним в бою, — что он третий, ни с теми и ни с другими, одна из вершин треугольника, а не точка на прямой. Где-то здесь крылась разгадка, ответ на вопрос, что делать, но мысль ускользнула, и возбуждение драки сменилось свинцовой, мучительной усталостью и тоской.

— Вы сможете похоронить отца Хайме и Бу как христиан? — прервал поток его мыслей шаман.

— Я могу прочесть «Отче наш», — ответил Макс. — На русском, правда, но Ему же все равно, правда? Только я не уверен, что помню все… Последний раз я читал ее на похоронах Беляева. И потом еще однажды… но тогда меня прервали. Так что — мог забыть…

— Я подскажу, — прошептал Сергей.

База ЦРУ в дельте Парапеты, Боливия, в то же время

Орнитолог с отвращением смотрел на странного мужика, который в последний момент вперся в вертолет. Хосе Увера явно был совершенный псих, и Алекс хотел поначалу выкинуть его вон, но передумал: уж очень интересен оказался бред этого сумасшедшего. Главное было не давать ему отвлекаться от нужных Орнитологу тем. А отвлекался псих каждые две минуты. Вот и сейчас он ковырялся ложкой прямо в банке со сгущенкой и, то заливаясь счастливым смехом, то пуская слезу, рассказывал, как его младший брат Диего, умница, каких мало, выменивал у гринго с нефтяной вышки сгущенку на мясо броненосцев, а те думали, что это оленина. Толку от этого путанного и невнятного рассказа было ноль, но псих не собирался останавливаться и уже заходил на третий круг.

— Так вот, он сказал, что оленина, а те и поверили. А этот мальчишка из Асунсьона, что навязался с нами идти к башне, устроил истерику. Он мне никогда не нравился. Вы же убили его? — беспокойно спросил Хосе, оставив наконец историю об обмене. — Был пацан, стал старик, но я его узнал, я его узнал! Хотел забрать у него одну вещь, но не успел, шаман усыпил меня. Так вы пристрелили его? Он плохой человек, убил моих братьев… Так что, вы отведете меня к башне? У вас же автоматы, серые демоны наверняка боятся автоматов… А я скажу, где девчонка.

— Она жива? — спросил Алекс наугад.

— Может, жива, может, нет. Я не присматривался. Не подходил.

— И даже не знаешь, во что она была одета? Почему ты тогда решил, что эта та, которая нам нужна?

Лицо Хосе сложилось в хитрую гримасу.

— А что, вам нужна другая? Одна девка валяется в сельве, другую ищут такие серьезные гринго. Я думаю, это одна и та же девка.

— Ладно, — проговорил Алекс. — Но мне нужно убедиться. Ты запомнил какие-нибудь приметы? Во что она была одета, например?

— Одета… — Хосе нахмурился. — В штаны какие-то… я сначала думал — пацан валяется, присмотрелся — нет, все-таки девка…

— Штаны, — поощрительно кивнул Алекс. — А еще? Может, на ней какие-нибудь украшения? Например, на шее? Украшение из серебристого металла? Не заметил?

Хосе отложил ложку и потрясенно уставился на Алекса. Щетинистый подбородок последнего Увера был вымазан сгущенкой, красные от усталости глаза слезились, и выглядел он жалко, но Алекс вдруг почувствовал исходящую от него опасность.

— Ну хорошо, — поспешно проговорил он, — это не важно. Я верю, что это та самая девчонка — действительно, откуда здесь взяться другой? Ты проводишь меня и моих друзей туда, где видел ее в последний раз?

— Что за украшение? — спросил Увера.

— Ну, девушки обычно носят украшения, — небрежно ответил Алекс, — вот я и подумал…

— Что за украшение? — взвизгнул Хосе. — Серебристое украшение? Украшение в виде броненосца?!

«Чертов псих, — устало подумал Алекс и на мгновение прикрыл глаза. — А он-то откуда знает о Броненосце? И откуда вообще взялся?»

Увера тем временем поднялся из-за стола и теперь стоял, пригнувшись, будто готовясь к прыжку.

— Эта девка украла моего Броненосца? — дрожащим голосом спросил он.

— Может быть, — торопливо согласился Алекс. — Именно поэтому мы хотим ее найти. Потому что она ворует всякие вещи.

— Я помогу вам, — важно кивнул Хосе. — И мне надо Броненосца и в башню — потом, когда я верну братьев. У вас есть еще сгущенка?

Алекс вздохнул и поставил на стол еще одну банку.

ГЛАВА 8

ОХОТНИК ЗА ДИНОЗАВРАМИ

Ятаки, Боливия, апрель 1964 года

Они достигли поселка в сумерках. Постепенно джунгли сменились хаотическими зарослями на месте старых вырубок; замелькали по обочинам банановые деревья, сельва уступила место обработанной земле, и вот уже впереди показались первые хижины — простейшие сооружения из тростника и листьев, чуть приподнятые над землей — чтобы в дом не забирались животные. Дверные проемы прикрывали полосатые занавеси, плетенные из грубого волокна. Хижины располагались полукругом, обращенным к большой реке; Макс с радостью понял, что это Парапети. На вытоптанной площадке перед хижинами горел костер, вокруг которого и собрались жители поселка.

Это были те из лесных индейцев, которые не захотели отстаивать образ жизни своих предков с помощью смазанных ядом стрел. Они по-прежнему относились к пришельцам агрессивно и настороженно, но по крайней мере не считали их злыми духами, пришедшими из Нижнего Мира. Несколько выдолбленных из цельных стволов каноэ, вытащенных на берег, наводили на мысль о том, что у жителей поселка есть связь с более цивилизованными деревнями выше по течению. Некоторые из индейцев снизошли даже до того, чтобы пользоваться невесть кем завезенными ножами и посудой. В общем, Ятаки, каким его впервые увидел Макс, был пограничьем, форпостом между древней индейской тьмой сельвы и холодным светом европейского разума.