Иммунный - Владимир Анатольевич Тимофеев

— Поцапался со своими? — проявил проницательность собеседник.

Я хмыкнул и почесал бороду.

— Да не то что б поцапался… Просто не сошёлся во взглядах… по некоторым проблемам.

— Понятно, — кивнул возница.

Больше он вопросов не задавал. И даже имя не спрашивал и о своём помалкивал. Предосторожность разумная. Кто знает, что на уме у бывших пиратов. Поэтому пусть себе едет этот непонятный попутчик до нужного места, раз уж сам ему предложил, а там хоть трава не расти. Все при своих, никто никому ничего не должен.

За три часа тележного хода нас никто по дороге не обогнал, а вот встречные попадались с завидной регулярностью, как одиночные, так и обозы. Но останавливаться и чесать языками, хвала небесам, не пытались.

В саму деревню возница заезжать не стал, хотя, безусловно, мог бы. Просто притормозил на развилке и, указав на виднеющиеся за поворотом домишки, нехотя буркнул:

— Большие Лисавы. Ежели до трактира надо, то прямо иди, тогда не заблудишься.

— Благодарствуем, дядя. Может, когда и свидимся…

Отсыпав ему от щедрот аж двадцать курушек, я спрыгнул с повозки, подхватил свой рюкзак и, не оглядываясь, зашагал по просёлку к деревне.

Тележник не обманул. Трактир (а заодно с ним и постоялый двор) обнаружился прямо по улице, метрах в четырёхстах от развилки. Что любопытно, ни ворот, ни общей ограды у этой деревни не было. Заборы ладили тут все по отдельности, около каждого дома.

Местная гостиница исключением из этого правила не являлась. Правда, ворота у неё, в отличие от других, оказались распахнуты настежь. Хотя охрана, конечно, имелась: пара дюжих парней с дубинками и четыре собаки. Последние, правда, сидели на цепи, но при желании запросто могли добраться до всякого проходящего мимо — длина цепей это вполне позволяла. Меня они, к слову, встретили предсказуемо равнодушно.

Если охранников это и удивило, то внешне они никакого удивления не выказали. Молча мазнули взглядами и, ничего подозрительно не найдя, продолжили службу. Тесак, кстати, я спрятал в рюкзаке вместе с разобранным луком. Ну, чтобы не провоцировать…

Народу внутри гостиницы-кабака собралось достаточно. Три десятка столов, и, минимум, две трети их них были заняты. Между столами сновали несколько подавальщиц. Хозяин заведения, судя по тому, насколько внимательно он оглядывал помещение, располагался за стойкой с какими-то бочками, кувшинами и бутылками.

Столами я не заинтересовался — направился сразу к стойке.

Хозяин встретил меня вопросительным взглядом. Типа, чего желаете, могу ли я чем-то помочь?

— Свободные комнаты есть? — не стал я мучить его неизвестностью.

— На ночь али надолго?

— Пока на ночь, а дальше посмотрим, — и, чтобы подсластить пилюлю, добавил. — На полный кошт, и чтобы ещё в горячем сегодня помыться.

Запрос оказался верным. Глаза трактирщика довольно блеснули.

— Это будет стоить вам… три с половиной ларта.

— Договорились, — выложил я на стойку нужную сумму.

Хозяин гостиницы ловко сгрёб монеты с прилавка и крикнул одной из подавальщиц-служанок:

— Эй, Трита! Проводи господина…

— Краума, — подсказал я.

— Проводи господина Краума в угловую комнату, приготовь ему всё для помывки и… в общем, ты поняла.

— Да, мастер Ридел, я всё поняла, — изобразив некое подобие книксена, служанка повернулась ко мне. — Пойдёмте, господин Краум. Я провожу.

И мы пошли. По лестнице. На второй этаж.

Дамочка шла впереди и настолько активно покачивала аппетитными бёдрами (пусть спрятанными под пышной, с оборками юбкой, но «шило в мешке», как известно, не утаишь), что уже к середине пути у меня напряглось всё, что только возможно.

С одной стороны, ощущал себя как-то неловко. Ну, а с другой, а куда деваться? Неделю уже, блин, женщин не видел, и тут — на те вам, получайте…

И никого предательства по отношению к Алме здесь не было.

Обычная физиология, ничего не попишешь…

— Сюда, господин Краум. Располагайтесь, — Трита открыла дверь и пропустила меня внутрь комнаты, как бы случайно при этом подзадержавшись у входа и вынудив меня ненароком задеть её грудь. К слову, ничуть не меньшую, чем у приснопамятной Астии.

— Ой! Простите, господин Краум, я такая неловкая, — зарделась она, отступив от двери и поправив «помявшееся» декольте. — Располагайтесь, осматривайтесь, а я вам сейчас купель приготовлю.

Купелью оказалась примерно такая же бочка, как в доме у Алмы, только пониже и шире. При желании, в ней можно было не только сидеть, но и полулежать. Она стояла за ширмочкой, в небольшом закутке около умывальника и входа в «личный» клозет. Что любопытно, вода там уже имелась и, более того, была подогрета — над бочкой клубился лёгкий парок. Видимо, местный отельер специально держал на своём постоялом дворе парочку комнат с уже нагретыми «ваннами» с прицелом на такого, как я, постояльца — уставшего после долгой дороги и жаждущего поскорее смыть с себя дорожную грязь. Благо, что особых затрат тут не требовалось — горючие камни, насколько я знал, стоили не так уж и дорого.

Подготовка купели свелась к тому, что Трита проверила, насколько горяча в ней вода, и разбавила её холодной из стоявших рядом бадеек. После чего достала с полки белоснежное полотенце, простынь, мочалку, мыло и аккуратно уложила это всё на скамейку сбоку от бочки.

— Готово, господин Краум, — сообщила она, выйдя из закутка. — Можете мыться.

Я молча кивнул, прошёл в закуток и, задёрнув ширму, принялся раздеваться.

Окунуться в горячую воду стало настоящим блаженством. Ощущения практически те же, что и две недели назад, когда сбежал из шаонарской дворцовой тюрьмы и очутился в доме у Алмы. Сидел, привалившись к деревянному борту, и медленно отмокал, прикрыв глаза и раскинув в стороны руки.

Прошуршала отдёргиваемая занавеска.

— Господин. Давайте я вам помогу, — донёсся сквозь расслабляющее забытьё голос Триты.

Честно сказать, в таком состоянии мне было попросту лень её прогонять. Хочет помочь, пускай помогает. Спинку, к примеру, потрёт или массажик сделает… руками, конечно, а не… эээ… другими местами… Другие места мне сейчас пользовать не хотелось, какими бы соблазнительными в этой ситуации они ни казались.

Служанка поняла меня правильно (дополнительный плюсик ей в карму). Взяла рукавицу-мочалку, мыло и, как заправская банщица, принялась обрабатывать мои плечи и спину. Я не противился. «Банное» дело она действительно знала. Настолько, что уже минут через десять я чувствовал себя вполне отдохнувшим и совершенно здоровым. Жрать, правда, сразу же захотелось ну просто сил нет, но это уже была не её вина, а моя личная недоработка.

Из купели я вылез, ничуть не стесняясь Триты. Она, впрочем, сделала вид, что не смотрит. Отвернула