Путь начинался с Урала - Михаил Фомичёв

Началась подготовка к встрече делегации. Территория бригады выглядела чисто, уютно. Мы освежили песком дорожки, аллейки, бригадный плац. Ну и, конечно, навели порядок в землянках.

Личный состав бригады тепло встретил делегацию. Ее возглавлял заместитель председателя исполкома Челябинского областного Совета депутатов трудящихся Александр Григорьевич Дмитрии. В составе делегации были представители советских и партийных органов, труженики предприятий области. Среди них заведующий военным отделом обкома партии С. В. Зиновьев, секретарь Сталинского райкома комсомола Т. С. Пермякова, работницы предприятий города О. И. Яковлева, Н. И. Червякова — Черемных, муж и сын которой служили в нашей бригаде.

Члены делегации выступали в подразделениях. Они рассказали воинам-землякам об успехах трудящихся Южного Урала. Вспоминали и о том, как челябинцы формировали танковую бригаду, ставшую теперь гвардейской. В создании бригады, как поведал руководитель делегации А. Г. Дмитрии, самое непосредственное участие принял первый секретарь Челябинского обкома партии Николай Семенович Патоличев. Он занимался комплектованием бригады личным составом, заботился о ее вооружении, об обеспечении обмундированием, снаряжением, продовольствием. Во всем этом неоценимую помощь оказывал обком ВЛКСМ во главе с первым секретарем С. И. Колосниковым, общественные организации области.

Делегация вручила бойцам, сержантам и офицерам подарки. В ответ воины рассказывали о том, как они сражались на орловской земле, заверяли посланцев Челябинской области, что гвардейцы и впредь будут самоотверженно биться за Родину, до конца выполнят наказ своих жен, матерей, братьев, друзей. Встречи воинов с земляками были трогательными, волнующими.

Вспоминаю такой случай. В одной из землянок к руководителю делегации подошел магнитогорец механик-водитель танка гвардии сержант Андрей Витушкин. Вручая А. Г. Дмитрину письмо, он сказал:

— На митинге на проводах добровольцев выступал наш сталевар с металлургического комбината товарищ Мясников. Он сказал: Бейте фашистскую гадину по-уральски! Это письмо — нага отчет. Передайте землякам, что мы не посрамили славы советского оружия.

Памятным остался и день вручения наград. Вот из строя, чеканя шаг, выходит командир танка гвардии лейтенант Г. Л. Гончаров. Рослый, подтянутый, волевой. Таким он запомнился мне навсегда. Тепло жму лейтенанту руку, вручаю орден Красной Звезды. Офицер взволнованно отвечает:

— Служу Советскому Союзу!

В личном деле Гончарова было написано: В бою бесстрашен, находчив. Личным примером умеет воодушевить подчиненных на образцовое выполнение поставленной задачи. За боевые дела и отвагу при обороне Сталинграда награжден орденом Красного Знамени.

В первых боях в нашей бригаде Гончаров подтвердил эти качества. Экипаж, которым он командовал, при отражении вражеской контратаки в районе Злыни уничтожил несколько бронированных машин и много пехоты.

Не могу не вспомнить, с какой радостью я вручил орден Красной Звезды и санитарке Маше Бахрак. Отважная девушка не раз рисковала жизнью при спасении раненых.

К столу подходит гвардии сержант Сергей Викторович Кестер — старший радист штабной радиостанции. Читатели помнят, в каких условиях оказалась бригада под Борилово. Было трудно, но Сергей Викторович сумел бесперебойно поддерживать связь с подразделениями. А ведь потерять управление в бою равносильно поражению. Я от всей души поздравил его с медалью За боевые заслуги.

Торжественная церемония вручения наград окончилась. Люди разошлись по подразделениям. А назавтра с утра снова выходы в поле, на полигон, на стрельбище. Не за горами бои. Еще не освобождены Украина, Белоруссия, Молдавия, Прибалтика.

По плану штаба провели кратковременные сборы сержантского и офицерского состава. Так, с офицерами отработали некоторые темы ведения боевых действий днем и ночью, в особых условиях — бой в населенных пунктах, в лесистой местности и во время форсирования водных преград. Командирской подготовке мы уделяли большое внимание. Руководителями таких занятий были офицеры штабов бригады и корпуса.

Вместе с тем самое серьезное внимание уделялось одиночной подготовке бойца, сколачиванию подразделений. Ежедневно стрельбы, учения, марши.

…Вторые сутки идут тактические учения. Поднятые по тревоге подразделения совершили пеший 80-километровый марш. Труднее всего минометчикам. Опорные плиты, двуноги-лафеты, стволы больно трут плечи, сковывают движение. Нелегко было пулеметчикам и петеэровцам, радистам и телефонистам. Но вот грянул учебный бой, и с воинов будто рукой сняло усталость.

В атаку пошли танкисты первого батальона. Вслед за ними — автоматчики, пулеметчики. На поле, усыпанном снегом, скрываются окопы, ямы, траншеи.

Роты атакуют дружно. Мне хорошо видно, как автоматчики смело врываются в первую траншею, забрасывают гранатами противника. И снова вперед, вперед! Атакующие обошли высотку, устремились в брешь, пробитую в обороне. По радио уточняю задачу первому батальону. Гвардии майор Гой что-то долго соображает, прикидывает. А танки противника уже нацелились на правый фланг атакующих. И лишь тогда командир первого батальона начал разворачивать роты вправо. Если так будет в бою, — подумал я, — верный проигрыш.

Впоследствии Гой оправдывался, что не сразу уяснил задачу: радиостанция вышла из строя.

Потом батальоны преследовали отходящего противника. Вечером короткий отдых. Вспыхнули костры, запахло поджаренной хлебной коркой, салом.

Я подошел к минометчикам. Гвардии старший лейтенант Сунцов доложил: бойцы роты поужинали, отдыхают.

В неглубоком овраге весело потрескивали сухие поленья. Гвардейцы сгрудились у костра, выжидающе смотрят на меня.

— Что же вы притихли?

Вскоре люди разговорились. К ним вернулось прежнее боевое настроение. Гляжу на этих парней в солдатских шинелях — и не верится, что позади утомительный марш, атака на холмистой местности, бой в глубине обороны противника.

Возле меня, обхватив йогами пень, примостился боец. Никак не припомню, где же я с ним встречался. Заметив мой пристальный взгляд, минометчик спросил:

— Не узнаете, товарищ гвардии подполковник?

— Не у высот ли Бориловских встречались?

— Так точно. Когда меня ранило, вы еще шинелью прикрывали, успокаивали: Не горюй, Козминых, рана не очень страшная. Отлежишься в госпитале — и к нам. Я и послушался вашего совета, вылечился — и снова в роту. Боялся, не догоню.

Да, я вспомнил эту встречу. Фашисты с ожесточением обрушили на нас шквал огня из пушек и минометов. Несколько юнкерсов беспощадно сбрасывали тяжелые бомбы. Мой танк оказался подле огневых позиций минометчиков.