Народные мстители - Анатолий Галкин

И тут появился стрелок.

Ирина не видела его за камышами, но она его чувствовала. Вот он сбил ногой котелки над костром. Вот он начал вытаскивать все из палатки, гремя полупустым рюкзаком и сумками.

И это хорошо! Раз он принялся за обыск, то значит не будет ее искать и преследовать.

Она осторожно села на дно, прижимая к груди сумку с документами, с блокнотом Германа и с его фотоаппаратом.

Теплая вода была ей по пояс. Так можно хоть целый день сидеть, наблюдая за стрекозами и водомерками.

Жаль только, что нельзя размахивать руками, отгоняя комаров! Ветра сейчас нет, и камыши не должны шевелиться…

Сейчас деревню не удивишь иномарками.

Вот и красивый красный «Пежо» Дунаевых спокойно въехал в село Власюки. Но местные мальчишки, игравшие возле стены местного магазина, даже не оглянулись, когда Вадим притормозил в пяти метрах от них.

Пришлось выйти из машины и попытаться наладить контакт с местным населением.

В магазине было пусто, и продавщица искренне обрадовалась посетителям. Поскольку заведение было частным, девушка переняла московские правила торговли. Она подбежала с широкой улыбкой, поздоровалась и начала предлагать свои услуги.

— Здравствуйте. Меня зовут Катя. У нас здесь все есть! Товар свежий — я сама контролирую. Вам для пикника?

— Нет, мы сюда приехали на две-три недели. Хотим здесь во Власюках комнату снять. А еще лучше — отдельный домик. У нас что-то вроде свадебного путешествия.

— Поздравляю! Вот молодцы. Многие распишутся и едут в экзотику. В крайнем случае — в Сочи. А чаще в Египет или еще подальше.

— Да, а мы вот решили в родных местах.

— Правильно! У нас и лес, и грибы, и речка. А главное — тишина и покой. Влюбленным это и надо, а не пальмы и пляжи. Верно?

— Да, Катя. Мы именно так и подумали.

— Медовый месяц — это праздник! Я вот три раза замуж выходила. И каждый раз все слаще и слаще.

— Но мы пока в первый раз. И думаем, что навсегда.

— Ой, все так мечтают. И все ошибаются.

— А как насчет дома, Катя? У кого можно остановиться?

— Ой, я заговорилась. Значит так, если вам нужен маленький отдельный домик, то это у Даши Федюкиной. Там всего две комнаты, но в спальне широченная кровать с пружинным матрацем. Как раз для этого дела…

Через час Ирина поняла, что вода в камышах не такая уж теплая. Все, что было ниже пояса, замерзло, сжалось и онемело. Кожа на икрах, бедрах и в других местах посинела и покрылась крупными пупырышками.

Надеясь, что стрелок ушел с берега, девушка осторожно легла на воду и, ласково раздвигая камыши, поползла к кустам. Там было одно местечко, где можно было забраться на сушу под прикрытием лозы и ивняка.

На песчаной дюне Забелина нашла солнечную полянку и, стащив с себя спортивный костюм, легла отогреваться.

Забелина не считала себя полной дурой, но сейчас она никак не могла привести мысли в стройное состояние. Они гуляли во все стороны, ершились и путались.

Ей часто вспоминалось ночное купание голышом, долгие восторги в палатке и красивые слова на рассвете.

Потом представлялся страшный могильный дуб и стрелок, который в одно мгновение разрушил всю ее жизнь…

Это были образы, а не мысли. Она хотела рассуждать здраво и найти выход, но думалось плохо.

Одно было ясно — она свидетель убийства Германа, и стрелок будет преследовать ее, пока не убьет и не закопает.

А это значит, что во Власюки возвращаться нельзя. И возле стройки околачиваться нельзя. И на автовокзал идти нельзя. И в Звенигород нельзя!

Никуда нельзя!

Можно лишь прятаться в глухом лесу, подальше от людей, машин и магазинов.

Через час отогрелось тело, чуть попозже отошли мозги. Хотя Забелина была блондинкой, но она начала думать системно и логично.

Стрелок видел, что Мамочкин фотографировал котлован и бочки. Это смертельная улика. И значит, что этот гад не убьет ее, пока не найдет аппарат.

Камера — это гарантия ее жизни. Нельзя держать ее при себе. Надо спрятать ее, но там, где ее не сможет найти кто-то другой. Только у заветной подруги!

Единственной надежной подругой у Забелиной была Даша Федюкина. Они были соседями, и Дарья всю жизнь была для Ирины наставницей. Сначала она учила ее, как играть в куклы, потом наставляла по части моды и косметики, а последние годы обучала разным женским хитростям и тонкостям флирта с ребятами.

Уже пять лет назад Ира во всех подробностях знала, что нельзя делать при контактах с мужчинами, что можно, как и до какой степени…

Вечером Забелина опять перебралась на другой берег Кривуши.

Там, где стояла их палатка было чисто.

Кто-то прибрал на месте их ночного счастья.

И не просто прибрал, а сделал это идеально. Понятно, что не было самой палатки и крупных вещей. Но не было и консервных банок, конфетных бумажек, пустых бутылок и котелка над костром.

Не было и самого кострища! На его месте рос чахлый куст.

Не было заготовленных дров и даже дырок, куда втыкали колышки от палатки.

Вокруг был лес девственной чистоты! Как у художника Шишкина…

Потеряв представление об осторожности, уставшая Забелина подошла к дубу, с которого сегодня утром рухнул подстреленный Герман Мамочкин.

Ира вскарабкалась повыше и еще раз удивилась — котлована с бочками уже не было! Вместо этого провала была ровная укатанная площадь, засыпанная песком и торфом. Очевидно, что здесь уже посеяли газон.

На площадке были поставлены пять строительных вагончиков, между которыми проложены дорожки из бетонных плит. А кое-где торчали пересаженные из леса кусты и чахлые деревца.

Трудно себе представить, что на семиметровой глубине стоят бочки и лежит убитый Мамочкин.

Ирина даже засомневалась, не спала ли она раньше. А был ли у нее парень? И все это мечты о любви?

Но воспоминания о вчерашней ночи перевесили все опасения. Они были такие четкие, яркие, очень волнующие и живые.

Все это было потому, что этого не могло не быть!

Поздним вечером по лесным опушкам Забелина обошла село Власюки и оказалась у огородов, которые полого спускались к пруду. У воды на окраине картофельных полей стояли разные баньки.

У Ирины была маленькая развалюха из старых серых бревен. А рядом стояла соседская баня — та, которая принадлежала Дарье Федюкиной. Это были хоромы с предбанником и забором, выводящим к пруду.

Многие в селе использовали один банный день в неделю. А Дарья мылась, когда хотела. Вот и сейчас над ее сауной струился дым, и в окошке горел свет.

Ирина почти ползла, прячась за ивами у пруда.

Она проскользнула за забор, вошла в предбанник и начала раздеваться.

Поскольку Даша жила одна, Забелина даже не сомневалась, кто там плещется за стеной. А стесняться друг друга подруги не привыкли. Они очень часто мылись вместе.

Ирина разоблачилась, схватила тазик и, распахнув дверь, ворвалась в светлую, жаркую и мокрую комнатку с печью.

Здесь было все на месте — и полки, и шайки, и распаренные веники.

Вот только перед Забелиной стояла не Дарья, а какая-то намыленная влюбленная парочка. Они втроем надолго замерли, осматривая друг друга и пытаясь понять, что такое происходит.

Наконец Ирина прикрылась шайкой и начала отступать к двери, пробормотав, что она баней ошиблась…

К избе подруги Забелина идти побоялась. Там вполне могла быть засада. И поэтому она огородами пробралась к заднему крыльцу и начала бросать камушки в окошки.

Наконец Дарья вышла и тихо сказала в темноту:

— Ирина, ты что ли? Заходи! Я дома одна…

— А кто у тебя в бане?

— Это туристы из Москвы. Я их в отдельном домике поселила.

— Туристы? Я сейчас видела, какие это туристы!

— Дура ты, Ирка! Если ты про это, то у них медовый месяц…

Встречаться с богатыми людьми в их кабинетах — пустое дело. Там они ведут себя не как люди, а как хозяева. Они чувствуют себя в своей тарелке — вокруг родные стены, любимые секретарши, почтительные подчиненные и суровая охрана.

Нет! Богатых надо ловить или в семейном гнезде, или на нейтральной почве.

Домашний адрес Бориса Годунова Лера нашла быстро. Поскольку в фирме пикник сообщили, что шеф на совещании, Лифанова смела позвонила Раисе Годуновой и напросилась на интервью.

Раисе Павловне было всего тридцать пять, и она была не очень сильна в политике. Но интуитивно она поинтересовалась у Валерии о ее журнале.

— Как, мадам Годунова? Вы не слышали о «Новой искре»? Странно! Наш девиз: «Из искры возгорится пламя».

— Вот об этом я что-то слышала.

— Наш журнал зажигает, он самый гламурный. Мы почти всю Рублевку описали. Про их семейные тайны, про мебель в квартирах, про посуду, белье и другие интимные вещи.