Однажды в Москве. Часть II - Ильгар Ахадов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она даже армянский не знает. Не нужна была ей ни эта гребаная Армения, ни Карабах. Ей это не надо было, понимаешь? Она всю свою недолгую жизнь была бакинкой – человеком!
Будь она хоть тысячу раз армянкой, я все равно был бы с нею. Потому, что одно я уразумел в своей недолгой жизни – все нации и народы от Дьявола. А перед Всевышним, если он, конечно, есть на самом деле, в чем я в последнее время жутко сомневаюсь, ты престанешь или человеком, или нелюдем!
Мне наплевать на Спартака. Я уже сделал свое дело, разгромил его кодлу, которую ты, Мансур, вместе с дружком своим опекали. И я это сделал перед вашим носом…
– Ты… ты думаешь, я не… раскусил… тебя? – я видел, как его выпученные от гнева глаза налились кровью, а вены на шее еще больше вздулись. Он даже попытался приподняться, но от боли застонал и откинулся. – Когда я… узнал, что с квартиры Багда…саряна пропали… вместе с деньгами… бумаги… ты знаешь… я понял, это не просто… разбой. А то, что это ты… мне сразу стало… ясно. Догадаться, что наводку дал… Арам… было просто. Мне даже неважно… было выяснить… что вас вдруг… объеди… нило. Я понял… одно – ни твое появление в Москве, ни… твое тихое… внедрение к нам… не было… случайным. Это было продолжением нашей… встречи в тюремной камере в Баку…
– А почему не среагировал?
– Как и ты я… пытался понять. Ты был для меня… сложным… Сначала был уверен… твоя женитьба на племян…нице Спартака… фикция. Но в Баку я… разузнал… К удивлению, все было… чисто. Решил узнать от тебя… Если бы я раскрыл… вас, Ким никого… и Наилю не пощадил бы. Ведь не сложно догадаться… та подсадная… – эта она…
– Значит, любовь все-таки победила дружбу, – я горько усмехнулся.
– Нет… Просто приходит… время… когда человек идет… своей дорогой… Закрой этот чертов… краник… – указал он взглядом на опустевшую систему. – Мне еще есть… что сказать…
Я сделал, как он велел. После дал попить еще глоток.
– …Только перед… смертью меня… хорошо напои, – опять поморщился он, – не хочу на том… свете попасть… в Сахару…
– Попадешь на берег моря, – я неудачно пошутил. Вновь вытер влажным тампоном его лоб. Он облизал губы, словно там осталась влага.
– Только не на… Каспий… – он прошептал. – Не хочу второй… раз на те же… грабли…
Потом жена твоя… заболела. Я увидел такую… тоску… в твоих глазах!.. Решил подождать…
Извини за жену… Ты сделал… больно… Я тебе. Так мы… созданы…
– …
– Меня из Баку Ким… забрал. Я хотел… одного – мести. Он… условие поставил. С этого… дня у меня… нет нации. Я, как и он… детдомовец. Родина наша… – СССР. Народ… советский. Цель… возрождение…
Мне было… все равно. В сердце… горел огонь… мщения. Кореец затушил… Я не жалею… Во мне… все убили. Осталась дружба… с Кимом. Моя цыганская… семья. Лейла…
– Что?
– Я смутно… вижу… Больно… Не успею… У меня… дочь… Мама цыганка… Жена… умерла… при родах… У Маринки… Лейла… Так звали мою… мать. Возьми с Наилей. Воспитай как… азер… байджанку…
Это… условие. Я знаю… что тебе… надо… Я скажу. Сделай так, чтобы я… не был… преда… телем. Не хочу дочке… стыдно… Мне… плевать… Ни о чем… не жалею…
– Имена предателей военачальников в прифронтовой полосе! Их контакты с армянами! Кураторы в Баку! Нефтяной и наркотический трафик! Все, что ты знаешь по Азербайджану…
– Обе…щай!.. – он попытался найти мою руку.
– Обещаю! – я трясущейся рукой вынул диктофон из кармана. Нажал на нужную кнопку. После взял его руку. Он же уже хрипел.
– Генерал…-майор…
“Господи!..”
– Замес… титель мин…истра…
“ …Дай ему силы на эти несколько минут! Минуты, ценою в года…”
– Генерал…
“Если он не успеет, Господи, я потеряю в тебе веру…”
Успел. Назвал 18 фамилий достаточно высокопоставленных лиц из госструктур и военного ведомства, самый маленький чин, который был подполковник, ну, по-вашему, полковник-лейтенант. И то всего один, я назову его позже.
Я поразился тогда масштабу коррупции и шпионажа в армии, в прочих силовых структурах. Тут все смешалось: теневой бизнес, наркотики, шпионаж… Кореец свил в Азербайджане невидимыми нитями такую сеть, что не удивительно, что армяне за такой короткий срок оккупировали столько земель. С того времени – с середины 1992-го, когда мы де-факто выпали из орбиты Кремля, четко налаженный тандем российско-армянских спецслужб на фронтах и в политико-экономической жизни страны функционировал безотказно.
Мансуров же диктовал последнее:
– Выводи… цыган… из трафика. Объясни… Марине – он… паленый…
Выводи… Хаджи… Пусть… не возвра…щается… в Баку. Ничего хоро…шего там… нет. Рано-поздно… подставят…
Помоги… Ларисе… Она была… другом…
– Что не женился?
– Замужем… она. Муж срок… мотает… Сам велел… найти… од…ного… нор…мального… Срок боль…шой… Я… не знал. Лариса… после…
Когда вошла Наиля, мы уже собрались над его головой. Я напоил его, как он и просил. Мансур тяжело дышал, временами бредил. Лицо осунулось и посерело. Но ее приход сразу почувствовал и широко раскрыл глаза.
– Ждал… – всхлипнула Марина, уткнувшись лицом в покрывало. После тяжело встала, громко высморкавшись об край простыни, отошла к родне. Наиля сконфуженно села рядом с койкой, на стул, который Павел прихватил для нее…
…Рука у Мансура зашевелилась, “блуждая” по окровавленному покрывалу.
Она протянула ему свою и не сопротивлялась, когда Мансур сжал ее и с последней силой воли попытался потянуть к губам.
Не дотянул…
Наверное, это нечеловеческое усилие спровоцировало жесточайшую боль. Он простонал и отключился.
Я посмотрел на Валентина. Он дрожащими руками передал уже набранный шприц жене, отвернулся, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы…
Кем был мне покойный? До сих пор не могу определить. Одно знаю, я почувствовал опустошение после его кончины, что бывает при потере очень близкого человека.
Он был глубоко несчастлив. Хоть и хорохорился, казался крутым – он и был реально сильным – но невероятную тоску в глазах я прочитал именно перед его кончиной.
Иногда только перед смертью человек снимает маску и предстает перед близкими, каким он есть…
Эта картина запечатлелась в моем сознании навсегда: накрытое ало-белой простыней тело Мансура в середине помещения, и причитающие, плачущие над телом цыгане. Я поразился тогда выражению безутешного
