Изборский витязь - Галина Романова

Ещё на несколько дней задержались сваты в Новгороде - пока младшие отдыхали да разъезжали по городу, старшие обсудили все тонкости с Мстиславом Удалым, урядились о приданом, ударили по рукам[137] и только потом поспешили обратно, к Ярославу.

Тот не стал долго медлить - красота невесты, как описывали её бояре, значила для него много, но ещё больше привлекало то, что будущая жена может помочь ему в своё время осуществить давнюю мечту ещё его отца - подчинить себе Великий Новгород, заставить его войти в княжество Владимирское, расширив таким образом северную Русь и увеличив её почти вдвое. Он - зять князя новгородского - кто с ним тогда поспорит? Тем более что родовая отчина его, Переяславль, с годами стал казаться Ярославу слишком малым и тесным.

Зима заканчивалась. Ещё немного - и застигнет распутица, на целый месяц разорвав пути, а Ярослав, предоставив боярам самим готовиться к свадьбе, поскакал на смотрины. Явившись в Новгород на самое Благовещение[138], он в первый же день увидел Ростиславу. Княжна оказалась совсем такой, как её расписывали, - умна, красива, тиха и послушна. Он тут же заключил ряду с её отцом: свадьбе быть сразу после Пасхи[139]. Это Мстиславу было на руку - он скоро уходил в поход на южную Русь и не хотел медлить. Свадьбу порешили играть в Новгороде, а потом проводить молодых в вотчину жениха.

Яна в те дни не было подле князя - проводив Ярослава на смотрины и убедившись, что он собирается остаться в Новгороде до самой свадьбы, он отпросился съездить на родину. То давешнее предчувствие не изменило ему - чуть только он намекнул на собственные дела, как Ярослав, уже несколько дней находившийся в весёлом расположении духа, дружески хлопнул его по плечу:

   - Да ты что, так и не обвенчался до сей поры со своей рязаночкой?.. Я-то думал!.. Езжай немедля! Привезёшь её прямо сюда, глянется мне, так ближней боярыней княгине молодой сделаю!

Для Яна это уже была неслыханная щедрость - коль правда Елена станет княгининой наперсницей и ближней боярыней, то и он не будет забыт. Но и без того участие в сватовстве князя много значило.

В Изборск Ян летел, как на крыльях, и лишь одно тревожило его - а вдруг поспешил Добрыня Романович и уже перевёз семью в Рязань. Ярослав добр перед свадьбой, но вдруг ему не понравится, что его дружинники по своей воле скачут туда-сюда, гоняясь за невестами по всей земле.

За зиму Добрыня должен был успеть построить в Рязани дом и весною перевезти семью на новоселье. А потому Ян приостановился в городских воротах и с замиранием сердца спросил, не приезжали ли возки из Рязани. И почувствовал холод в груди, когда узнал, что два дня назад действительно были гости.

Оставалась ещё одна надежда - рязанцы ещё в городе. Он успеет повидаться с Еленой и обвенчается с нею сегодня или завтра. А там хоть весь мир против него - от мужа жену не вдруг отнимешь!

Ещё с конца улицы Ян увидел, что тесовые, окованные железом ворота княжьего подворья распахнуты настежь, и ветер треплет белое полотнище, вывешенное на створках. Тревожное предчувствие заставило его в последний миг сдержать коня, и он ступил на подворье медленно, как во сне.

На дворе царила напряжённая суета, с какой Ян сталкивался лишь единожды - когда прискакал на кончину матери. Двери в хоромы были тоже распахнуты, сбоку в стене темнел рваной раной сквозной пролом. У попадавшихся на пути дворовых были виноватые глаза, и они старались поскорее убраться прочь.

Не чуя ног, Ян влетел по крутой лестнице в дом. Где-то в глубине палат слышался голос священника, еле уловимо пахло ладаном и воском. Навстречу ему, услыхав, что кто-то приехал, вылетела сыновница Аннушка. Девочка с испугом воззрилась на стрыя и мышью метнулась прочь. Но прежде, чем за нею захлопнулась дверь, Ян успел заметить и узнать в её тонких девчоночьих косичках белые вдовьи накосники...

Немало испугав холопов, Ян бросился за девочкой и в горницах наткнулся на её мать, Любаву. Она тоже была в трауре и кинулась ему навстречу, обхватывая за плечи.

   - Кто? - выдохнул Ян и молвил сам, страшась услышать подтверждение: - Отец?

   - Нет, - Любава даже улыбнулась. - Но не ходи туда, погодь немного. Не до тебя им!..

Где лаской, где силой Любава втолкнула Яна в маленькую каморку в подклети, усадила на лавку и только тут рассказала ему всё.

Два дня назад умерла старая боярыня Ирина Игоревна. Она сделалась плоха ещё зимой, и все думали, что ей не дожить до тепла. Но на Масленую она начала подниматься, однако сразу после Благовещения слегла совсем. Священник дал умирающей глухую исповедь, и боярыня умерла через час после того, как спешно прискакал из Рязани её сын. Она словно ждала своего ненаглядного Добрыню - то всё была в беспамятстве, а чуть он взошёл на крыльцо, открыла глаза и ясным голосом позвала: «Пустите ко мне сына!» Он пришёл, мать поглядела на него долгим взором, потом попрощалась с ним и отошла...

Дальше Любава не могла внятно молвить ни одного слова - она успела привязаться к боярыне, как ко второй матери, и сердце её разрывалось от мысли, что её дети оставались совсем одни, сиротами. Сейчас Добрыня и Елена были подле гроба вместе с остальными, вышла на миг только она, встретить Яна, Хоронить должны были сегодня, уже совсем скоро.

Всё время похорон Ян провёл, как в тумане. Он чувствовал, что дошёл до поворота, за которым ясный и прямой путь неожиданно обрывается в пропасть без дна. Ни перейти, ни свернуть назад, только ринуться в пропасть и погибнуть. Ещё сегодня утром он был счастлив и твёрдо смотрел в будущее, - а теперь? Добрыня ни за что не бросит осиротевших брата и сестёр, не расстанется с ними и, помянув последний раз мать, они непременно уедут в Рязань. А что оставалось ему?

Любава и приглашённые плакальщицы тянули высокими пронзительными голосами причитания, а Елена, не сводившая опухших от слёз глаз с гроба, иногда со всхлипами вторила им. Сестрёнки плакали, размазывая по щекам слёзы, их братья - младший кусал губы и морщился, изо всех сил стараясь держаться мужчиной, а старший словно окаменел. Добрыня не замечал ничего, словно и не его мать лежала в гробу, попрощавшись с мечтой упокоиться в родной земле. До чего ж разметала судьба семью - отец лежал во Владимире, мать - в далёком Изборске, а где доведётся уснуть последним сном их детям?

По обычаю, на могиле сажали деревце. Откуда-то успели принести яблоньку-дичок - как знак того, что дома у боярыни росли в саду яблони, - и после того, как священник, закончив панихиду, удалился, посадили её на свежей насыпанной курганом могиле. Стоявшая, как каменная, пока зарывали мать, Елена в этот миг закричала и стала оседать на землю. Ян и Добрыня с двух сторон бросились к ней. Они встретились взглядами, и рязанец гневно скрипнул зубами:

   - Уйди! Из-за тебя всё!

Елена обмерла у него на руках, и он унёс её прочь, оставив других завершать обряд прощания. Она пролежала без памяти весь день до вечера и только на следующее утро впервые вышла из светлицы, мутным, как у умалишённой, взором глядя по сторонам. С неприбранной косой, неряшливо, как больная, одетая, она сидела у окна, и из глаз её по одной капали на подпирающую щёку ладонь слёзы. Поспевавшая в эти дни за троих Любава подсела было к девушке, попробовала заговорить её, но Елена лишь согласилась откушать кутьи и поминальных яиц, после чего отвернулась от женщины и более ни на кого внимания не обращала.

Второй день после похорон начался так же. Время словно остановилось. На поварне стряпухи готовили поминальную трапезу, готовясь достойно помянуть боярыню. Мысли всех были сосредоточены на постигшем их горе, и только Ян не находил себе места. С утра он одиноким волком бродил у дверей Елениной светлицы, не смея ни уйти, ни постучаться и терзая себя сомнениями. Ещё день-два он может погодить, а потом придётся уезжать. Но Добрыня не станет ждать его очередного наезда - увезёт сестру домой. Тогда она навсегда будет потеряна.

«Матушка Прасковея, - взмолился он в нетерпении, - будь со мной подобрее!.. Заступи, не разлучай нас!» Вспомнилось, как мать кидала святой Параскеве-Пятнице[140] в колодезь мотки шерсти, благодаря за хорошую долю...

И только всплыло это в памяти, как Елена вышла.

Она ступила за порог тихо и осторожно, словно таилась от людей. Вдовий венец охватывал её высокий лоб, платок покрывал голову, прятал волосы. Она зябко куталась в платок и прошла мимо Яна, не бросив на него и взгляда. Но за тот единый миг, когда девушка проходила мимо, Ян успел заметить, что под скорбный плат она одела колты. Его колты.

Не помня себя, он бросился следом. Задержался лишь для того, чтобы в передней горнице одним махом сдёрнуть с киота расшитый ещё его прабабкой ручник.

Глава 9