Будет все, как ты захочешь - Мила Серебрякова

– Значит, дом проветривали.

– Ренат сидел здесь. – Назарова пнула ногой стул. – Старуха достала из шкафчика бутыль с жидкостью. – Она открыла потрескавшуюся дверцу и выдохнула: – Пусто.

– В какой комнате вы спали?

– В той. – Анжелика чихнула. – Меня сейчас стошнит, как я только согласилась лечь на грязную кровать в этих развалинах?

– А бельишко-то новое, – Ката потянула на себя белую простыню. – И подушка тоже. Получается, к вашему визиту подготовились заблаговременно. Теперь пошли в соседнюю комнату.

В центре стоял разобранный стол, у окна примостилась односпальная металлическая кровать. Рядом стояли два стула и допотопная тумбочка с одной дверцей. А вот возле тумбочки Катка заметила разрезанную веревку.

– Она! – вскрикнула Лика. – Та самая веревка. Кат, пожалуйста, пойдем отсюда, мне неспокойно. Ничего мы здесь больше не найдем. Уходим.

На улице Копейкина посмотрела на шиферную крышу избушки.

– Если есть дом, значит, должен быть и хозяин. Согласна?

– Согласна, согласна, только мы все равно не узнаем, кому принадлежит развалюха.

– Но попытаться стоит. Поспрашиваем, поинтересуемся, выясним.

– У кого? У елок и сосен? Оглянись вокруг.

– Я уже огляделась, а вот тебе стоит быть повнимательней. Ты столбы видела?

Лика задрала голову вверх.

– И что с того?

– Поблизости должен быть населенный пункт. Дачи, коттеджный поселок, деревня, да что угодно.

– А если заблудимся?

– Вот когда заблудимся, тогда и начнем паниковать. Не отставай.

Ката бодро вышагивала по тропинке, гадая, куда именно их выведет линия электропередачи.

Метрах в тридцати от глубокого оврага тропинка резко сворачивала влево. Впереди виднелся просвет.

Анжелика хотела третий раз простонать «я устала», как вдруг тропа вывела их на колдобистую пыльную дорогу.

– И где мы очутились, где твои коттеджные поселки?

– Имей терпение, скоро мы достигнем цели.

Назарова плелась за Копейкиной с таким прискорбным и изможденным видом, что создавалось впечатление, будто бедная девушка возвращается домой с каторги. Еле передвигая ногами, Лика причитала:

– Пить охота, во рту пересохло. Катка, ну зачем ты затащила меня в эту глухомань? Ты сама не устала?

– Нет.

– А я… Ой, смотри, крыши. Катка, крыши домов!

Десятка три разнокалиберных домиков располагались на территории небольшого садового товарищества. Услышав музыку и детский смех, Анжелика взбодрилась. Единственное что ее угнетало, так это необходимость возвращаться обратно прежней дорогой.

Миновав открытые настежь ворота, Ката заприметила дородную тетку в голубом сарафане и поспешила ей навстречу. Но разговор изначально пошел в совсем ином ключе. Поздоровавшись, Катарина вполне миролюбиво задала невинный вопрос:

– Скажите, вы случайно не в курсе, кому принадлежит старенький домик недалеко от шоссе?

Очевидно, у тетки были проблемы в семье или она просто встала сегодня не с той ноги. В любом случае повела она себя, мягко говоря, некорректно.

Уперев руки в бока, дачница процедила:

– Кому надо, тому и принадлежит. Ходят тут, высматривают. Молочко, творожок, сметанку предлагают, а потом на пару дней домой уедешь, так все до последнего с дачи вынесут.

– Кто вынесет?

– Дед Пихто! Домиком интересуетесь? А я вот сейчас в милицию позвоню, и там выяснят, какой домик вам понадобился.

Лика взяла Катку под руку.

– Кат, пошли, она нам не поможет.

Не оборачиваясь, они поспешно ретировались от местной жительницы, слыша ее грозные крики:

– У меня злая собака на участке! Только суньтесь! Руки-ноги перегрызет!

– Неадекватная какая-то, – пискнула Анжелика. – А вон дедок над грядкой склонился. Подойдем к нему.

Восьмидесятилетний пенсионер охотно завел беседу с двумя молодыми незнакомками.

– Знаю, – прошамкал старик, – конечно, знаю, чей это дом. В нем Варвара проживала. Да только она уже год как померла. Ага, еще прошлой осенью ее схоронили.

– А родственники у нее были?

– Никого. Братья с сестрами давно на кладбище перебрались, Варька одна осталась.

Я когда участок пятнадцать лет назад здесь получил, с Варей сразу и познакомился. В ту пору их деревенька поболе была – девятнадцать домов насчитывала. А потом старики поумирали, других дети в город забрали, дома снесли, землю продали, и Варька в одиночестве куковала. Ее саму переселить хотели, вроде строить чего-то на том месте собирались, а потом застопорилось, остановилось и заглохло окончательно. – Пенсионер обтер рукавом лоб. – Дружили мы с ней. Оба старые, одинокие. То она ко мне в гости прискрипит, то я к ней приковыляю. А как умерла, так дом и опустел.

На участок старика вбежала взлохмаченная краснолицая женщина предпенсионного возраста и с ходу затараторила:

– Константинович, бери тачку! Айда со мной за навозом.

Дед оживился.

– Куда идти-то, Нюр?

– На поле. Тракторист, чтоб ему пусто было, все прямо на дорогу вывалил.

Константинович зацокал языком.

– Что за человек, как собака на сене, ни себе ни людям. Я ж ему утром пять сотен и бутылку предлагал. Так нет, заартачился, гони, говорит, тысячу и пол-литру. А сам… Эх, когда ж я отдохнуть спокойно на даче смогу? Нюрка, погодь, я тачку возьму.

Дед побежал в сарай, Катка с Ликой вышли за калитку, а Нюра помчалась к соседнему дому. Остановившись у сетки-рабицы, она завопила:

– Валька! Валентина? Ты чего – оглохла, что ли?

Из открытого окошка показалась голова худющей старушенции.

– Какого орешь, Нюрка?

– Бери ведра и к воротам беги.

– А чего там?

– Говно бесхозное! Тракторист продать не смог и вывалил. Давай пошевеливайся, а то разберут.

Анжелика округлила глаза.

– Они что, больные на голову? Зачем им навоз сдался?

– Здрасте, а чем, по-твоему, землю удобрять?

– Навозом?

– Разумеется. Или ты думала, огурцы с помидорами растут на честном слове?

– Фу, – Назарову передернуло. – К овощам теперь не притронусь.

Ката усмехнулась, но уже через секунду посерьезнела.

– Подытожим. Хозяйка умерла в прошлом году, родни у нее нет, дом ничей. Что за старуха там хозяйничала, кто лежал с кинжалом на столе и какая роль во всем отводилась Ренату, остается загадкой.

Два дня спустя Катка сидела в гостиной Назаровой, пытаясь разработать план дальнейших действий. В самый неподходящий момент в коттедже появилась мать Тамары – визгливая, высокомерная особа, облаченная в дорогой костюм кремового цвета.

Не обращая внимания на Копейкину, дамочка с порога пошла в атаку:

– Где она? Где эта неблагодарная девчонка? Я хочу посмотреть ей в глаза, позови мою дочь.

– Кира Вениаминовна, Томы сейчас нет.

– Она опять уехала к нему? Почему ты молчишь, Анжелика, отвечай, когда тебе задают вопрос.

– Тамара не посвящает меня в свои планы.

Гостья опустилась в кресло.

– Лика, я же считала тебя разумной девушкой, а ты устроила в доме притон. Как ты могла позволить Томке перебраться к себе? Неужели не видишь, что она совершает огромную ошибку. Зачем предоставляешь им место для встреч?

– Я не могла отказать Томе в просьбе.

– Могла, Лика, еще как могла. И пока не поздно, повлияй на ситуацию. Откажи Томке от дома, пусть возвращается к нам.

– Она взрослый человек, ей давно пора жить самостоятельно.

– Одумайся! Одумайся, Анжелика, как у тебя язык поворачивается нести подобный бред. У Томки и этого голодранца нет будущего, она обрекает себя на нищенское существование с хроническим неудачником и бездельником.

– Филипп не бездельник, у него есть работа.

– Работа? Тебе самой не смешно? Что это за работа, если он беден как церковная мышь? На какие средства он собирается обеспечивать Томку? Или хочет, чтобы она превратилась в домработницу и до конца жизни простояла у плиты в какой-нибудь коммуналке.

– Вы к нему несправедливы.

– Мне нет до него никакого дела, душа болит за дочь. Наломает дров, а потом локти кусать станет. Посмотри, – Кира Вениаминовна осмотрела гостиную, – тебя окружает роскошь. Ты живешь в коттедже. Одна! А чем моя Томка хуже, она тоже заслуживает самого лучшего. Сможет ее бездарь когда-нибудь купить такой дом? Ни в жизнь! У него кишка тонка.

– Насильно вы не заставите Тамару расстаться с Филом, они любят друг руга.

– Посмотрим. Я не собираюсь сидеть сложа руки, видя, как единственная дочь затягивает петлю на шее.

Катарина решила вмешаться. Кашлянув, она с нескрываемым раздражением проговорила:

– Вашей дочери двадцать два года, глупо рассчитывать на то, что она будет прислушиваться к вашим советам.

Кира Вениаминовна вспыхнула:

– А ты вообще кто такая?

– Катарина моя соседка, – быстро вставила Лика.

– Соседка, – передразнила разгневанная фурия. – У твоей соседки и детей, наверное, нет. Ей чужды материнская забота и переживания. Конечно, раздавать советы всяк горазд, когда его это не касается. Знаете, что я вам скажу, милочка. Нарожайте сначала своих деток, воспитайте их, вложите в них душу, отдайте им все без остатка, а потом, когда они начнут платить вам черной неблагодарностью, мы с вами поговорим.