Вкус греха - Мэрилин Папано

Еще минуту он постоял снаружи, прислонясь к теплой и шершавой кирпичной стене. Неожиданно Уилл пожалел о том, что десять лет назад бросил курить. Его легкие затосковали о ядовитой радости, которую приносит сигаретный дым. И об ощущении сладкого покоя следом.

Можно было бы еще выпить стаканчик виски. Меньше чем в квартале от библиотеки имелся бар, а также винный магазин. Но увы, алкоголь не помогал Уиллу успокоиться. От выпивки он делался злобным, а злоба ему сейчас только повредит.

Уилл проклинал почту за то, что она доставила ему письмо мисс Роуз с приглашением вернуться в Гармонию. Он был готов согласиться с любыми обвинениями, которые предъявит ему полиция в Уокере, штат Алабама, был бы рад просить шефа полиции запереть его в камере без суда и выбросить ключ.

Наконец он глубоко вздохнул и вошел в помещение.

Он знал, что после шестнадцати лет странствий ему туго придется в родном городе, но понятия не имел, насколько туго.

Из окна кабинета на втором этаже банка Реймонд Кендалл увидел машину своей матери. Складка между его бровями стала еще глубже, когда ему стало ясно, что за рулем сидит Уилл Бомонт. Был бы Митч Франклин нормальным шерифом, он бы арестовал Бомонта за вождение чужого автомобиля. Понятно, что Роуз разрешила ему пользоваться машиной, но пока ее доставили бы в кабинет шерифа для подтверждения, парочка помощников шерифа могла бы преподать мерзавцу такой урок, которого он бы в жизни не забыл. Его смазливое личико изменилось бы так, что даже те суки, у которых уже текут слюни, не захотели бы на него взглянуть.

Да только Франклин никакой не шериф. Если бы Реймонд предложил ему действовать как надо, как действовали его предшественники, он, возможно, арестовал бы самого Реймонда.

Когда машина скрылась из вида, он прорычал:

— Так что сообщила полиция Алабамы?

— Примерно две недели назад Бомонта арестовали по обвинению в серии краж со взломом. Он нанимался на работу к пожилым дамам, в основном вдовам, помогал им по хозяйству, узнавал, какие в доме есть ценные вещи, узнавал привычки хозяек и — обчищал их.

— Так почему его отпустили?

— Против него не было улик. Кражи обычно происходили вскоре после того, как он увольнялся. Но никаких отпечатков пальцев в квартирах обнаружено не было, в момент ареста у Бомонта не нашли краденых вещей, а денег при нем было ровно столько, сколько должно было бы быть, если бы он жил на свое жалованье.

— Ежу понятно, что он вор.

Франклин спокойно взглянул на Реймонда и промолчал.

— Точно так же шестнадцать лет назад он обошелся с моей матерью. Старуха верила ему. Он мог прийти в дом когда вздумается. Он знал ее распорядок дня и знал, где она хранит ценности. Он ограбил ее — и меня, а вы, господа, позволили ему упорхнуть. — Реймонд тяжело рухнул в большое кожаное кресло. — Не сомневаюсь, если вы свяжетесь с полицейскими отделениями тех городов, где он бывал, везде обнаружится та же картина.

— На него есть полицейское досье, но там нет ничего серьезного. — Шериф вынул из кармана отпечатанную на компьютере страницу и пробежал ее глазами. — Бродяжничество, распитие спиртного в неположенном месте, мелкое воровство, два уличных скандала. Все, Реймонд. Он лодырь и хулиган. Опасности для общества он не представляет.

— Он вор, — напомнил шерифу Реймонд, — а в наших краях воров иногда пристреливают.

— Если его пристрелят в моем округе, то было бы хорошо, чтобы имелись следы взлома, отпечатки пальцев и что-нибудь из украденного у него в карманах.

С этими словами Франклин поднялся, взял со стула шляпу, поклонился и вышел из кабинета.

Реймонд яростно крякнул и принялся собирать со стола документы. По пятницам банк закрывается в шесть, но ничего не случится, если он уйдет пораньше.

Он прошел по коридору, прощаясь на ходу с сотрудниками, спустился вниз и сел в машину. Кожаное сиденье нагрелось так, что он чувствовал жар сквозь тонкую материю летнего костюма. Дома надо будет обязательно поплавать, а потом Мэй принесет ему холодного лимонада. Тогда он почувствует себя в форме.

Дом, в котором они с Френни жили, находился в северной части города. Это был самый просторный и роскошный дом во всей округе, и Реймонд несказанно гордился им. От Батон—Ружа до Нового Орлеана нельзя было найти жилища, которое могло бы сравниться с этим домом. Отец Френни не бросал денег на ветер.

Семейство Кендалл издавна имело вес в Гармонии, но жили Кендаллы не то чтобы на широкую ногу с тех пор, как больше ста лет назад сгорела их родовая усадьба. Они не любили сорить деньгами. Удобства были им дороже внешнего лоска. Этот дом послужил компенсацией за вековую умеренность. Он будет стоять всегда, и хотя выстроен на деньги семьи Френни, для обывателей он навеки останется домом Кендалла. Дом сохранит имя Реймонда, когда он сам давно будет покоиться в могиле.

Реймонд переоделся и направился к бассейну. Жара еще не спала, и вода была совсем теплой, но солнце уже клонилось к закату, а над газоном дул легкий ветерок, так что окунуться было приятно.

Реймонд в десятый раз проплывал вдоль борта, когда Френни присоединилась к нему. Несмотря на свои сорок три года, она сохранила безукоризненную фигуру и вполне могла бы себе позволить ничего не прикрывающее бикини. Тем не менее она предпочитала закрытые купальники, в каких плавают профессиональные пловчихи. И Реймонду это нравилось. Он радовался, глядя на ее спортивную, подтянутую фигуру; ему нравились сильные женщины.

Они несколько раз проплыли туда и обратно рядом, не произнося ни слова. Затем Френни ухватилась за борт и выбралась из воды. Реймон последовал за ней, заметив, что Мэй приближается к ним с подносом в руках.

— Просто освежиться или стряхнуть досаду? — осведомилась Френни.

— Досаду? С чего ты взяла?

— Жара, спад в экономике, Билли Рей Бомонт в Гармонии.

— Я сегодня видел его в городе, — неохотно признался Реймонд.

— Одного или с твоей мамой?

— С Селиной.

Реймонду нравилась младшая дочка Хантеров. Он помнил, что в детстве ее роскошные волосы всегда были заплетены в косички. Ее сестра рано стала зрелой девушкой, веселой и вызывающе смелой, а Селина развивалась медленно. Но в какой—то момент она превратилась из долговязого подростка в самую красивую женщину, которую Реймонду доводилось видеть. Перемена проходила так незаметно, что Реймонд был поражен, осознав, что она произошла. Мать таскала ее с собой в банк — тихую голенастую девчонку, а в один прекрасный день Реймонд взглянул на нее и понял, что перед ним привлекательная, сексапильная женщина — сама не подозревающая об этом. Впечатление было тем более сильным, что Реймонд не сомневался в ее девственности.