Дочь нечестивца (СИ) - Жнец Анна

«Я сейчас умру», — подумала Нейт, и эта мысль, прорвавшись сквозь туман боли, наполнила ужасом, яростью и отчаянием. Перекошенное от злости лицо, нависающее над ней, стало размытым. Со всех сторон к этому лицу подползала тьма, и Нейт казалось, что она смотрит на Сенебтиси из глубокой-глубокой ямы. Паника захлестнула. В момент высшего отчаяния пальцы что-то нащупали на полу и инстинктивно сжались. Уже почти теряя сознание, Нейт вскинула руку и обрушила это что-то на голову душившей её соперницы. Раздался пронзительный вопль. В ноздри ударил тошнотворный запах горящей человеческой плоти. Нейт закашлялась. Принялась жадно хватать губами воздух, жаркий, тяжёлый, раздирающий лёгкие. Когда зрение прояснилось, она увидела Сенебтиси, в ужасе мечущуюся между опрокинутыми столами. Её волосы были объяты пламенем. Лицо, наполовину обожжённое, оплывало, словно облитое воском. На правой щеке вздувались и лопались волдыри. Рот был широко открыт, и из него вырывался крик нечеловеческой боли. И вдруг эта жуткая огненная фигура бросилась в сторону лежащей на полу Нейт, вопя и размахивая руками. Девушка завороженно следила за её приближением, не в силах побороть оцепенение. Сенебтиси превратилась в живой факел и неслась на неё в последнем и единственном желании отомстить. А Нейт не могла сдвинуться с места. Их разделяло всего десять шагов, когда Сенебтиси упала, споткнувшись о ножку стола. Нейт с ужасом наблюдала, как она катается по полу, пытаясь сбить пламя, но разгорается только сильнее. Уши заложило от диких, душераздирающих криков. От мерзкого сладковатого запаха Нейт вырвало. С трудом она поднялась на ноги. Кинулась в сторону открытой двери. Взгляд упал на разбитый светильник. Пивную заполнял едкий дым. Внутри, на первом этаже, никого не осталось.

Нейт проталкивалась сквозь шумящую толпу, собравшуюся, чтобы поглазеть на пожар. Люди, переговариваясь, показывали пальцами вверх, на узкие окна, из которых валили столпы чёрного дыма. Похоже, Нейт ошиблась и разрушения оказались более ужасными, чем она думала. Но ей было всё равно. Сердце не дрогнуло, даже когда, подняв голову, она заметила на крыше горящего дома несколько далеких фигур, мечущихся по краю. Возможно, среди них была Айни или Сабах. Нейт не помнила, видела ли их в пивной, когда началась паника. В тот момент она не смотрела по сторонам.

Перед глазами стояло лицо Сенебтиси — чёрное, изуродованное, обрамлённое языками пламени. Почувствовав, как вязкая горечь снова поднимается по горлу, Нейт отошла к обочине, и её вырвало на песок. Она вытерла рот и прислонилась к стене какого-то кирпичного здания. Низко склонила голову, пытаясь побороть приближающуюся истерику.

«Я защищалась, — сказала она темноте. — Защищала свою жизнь».

И рассмеялась. Согнувшись пополам, обхватив руками живот, хохотала до тех пор, пока на глазах не выступили слёзы, затем выпрямилась, вытерла лицо и пошла дальше. Голова казалась неприятно пустой. Первое время не удавалось сосредоточиться, и Нейт не знала, куда свернуть, чтобы добраться до скалистой долины.

За углом начиналась более тихая улица, где почти не встречалось прохожих, а все факелы у дверей были потушены. По обе стороны от дороги тянулись двухэтажные жилые дома, тесно прижатые друг к другу, с узкими фасадами и крошечными окошками, расположенными высоко над землей. Неожиданно одна из дверей распахнулась, и на улицу выбежал взволнованный Панахази, на ходу завязывая схенти. Позади него в тёмном проёме маячила растрепанная бледная Тефия.

— Что ты здесь делаешь?! — закричал мужчина, заметив Нейт. — Опять пытаешься сбежать?! Могу поспорить, всё это твоих рук дело! — Лицо его перекосилось от бешенства. — Ну — ка иди сюда!

Он попытался схватить её за руку, но Нейт отпрянула, рассмеявшись ему в лицо. Её охватило безумное истерическое веселье. Тефия испуганно выглядывала из-за спины хозяина. Панахази угрожающе приближался. Но вместо того, чтобы испуганно отступать, Нейт бросилась прямо ему в объятия. Мужчина растерялся. Воспользовавшись его замешательством, она отомстила ему за целый год боли, страха и унижений. Это был миг триумфа. Ужас и изумление промелькнули в глазах Панахази, когда он понял, что его любимый прием вот-вот используют против него самого. Нейт ликовала — мерзавец не ожидал такого от жалкой шлюхи, рабыни, которую никто не воспринимал всерьёз. Одним прикосновением она погрузила этого жестокого и сильного мужчину, своего бывшего хозяина, в мир невыносимых страданий.

Не удержавшись на ногах, Панахази осел на песок. Нейт опустилась сверху, оседлав его бёдра. Первый восторг прошёл, и теперь, когда глаза больше не застилала ненависть, она снова могла мыслить здраво. Девушка осторожно убрала палец с шеи корчащегося от боли мужчины. В этот момент она легко могла бы сбежать, но понимала: Панахази не оставит её в покое. Сейчас он слаб, чтобы продолжить погоню, но вскоре силы к нему вернутся, и эти несколько часов ожидания ещё больше разожгут его гнев.

«Он знает, что это я устроила в борделе пожар, — подумала Нейт. — Он станет меня преследовать. Пока он жив, я не буду чувствовать себя в безопасности».

Взгляд упал на плоский камень у стены. В полдень жаркое солнце раскаляло его докрасна, и жители дома готовили на нём тонкие лепёшки из пшеничной муки. На первом этаже не было окон, и, скорее всего, этим камнем ещё подпирали открытую дверь, так как та служила единственным источником освещения.

Нейт подняла камень, не испытывая ни страха, ни ликования, ни вины из-за того, что собиралась совершить. Ею двигал холодный расчет — она должна была это сделать ради собственной безопасности. В мыслях она убивала с удовольствием и не раз, безжалостно расправляясь то с главарём разбойников, изнасиловавшем её в пустыне, то с жутким негром, оставившем на её теле уродливый шрам, но чаще всего — со своим хозяином. Фантазии маленькой испуганной девочки, не способной себя защитить. Нейт не знала, хватит ли у неё духа сделать то же самое и в реальности. Сгорбившись под тяжестью своей ноши, она приблизилась к Панахази. Когда тот увидел над своим лицом занесённый камень, глаза его расширились в ужасе. Мужчина дёрнулся, пытаясь подняться, но было поздно. Нейт размахнулась и опустила камень на его голову. Била с остервенением, пока не превратила всё выше шеи в кровавое месиво. Затем обернулась и увидела Тефию, в ужасе зажимавшую рот ладонью. Дрожащая, она замерла в дверном проёме и боялась пошевелиться. Нейт совсем про неё забыла. Некоторое время девушки молча друг на друга смотрели.

«Она думает, что теперь я расправлюсь и с ней», — поняла Нейт, но ничего не сказала — онемела.

Тефия попыталась обойти девушку, вжавшись спиной в кирпичную стену дома. Отступая, она затравленно смотрела на Нейт — ждала, что та на неё набросится. Глаза от страха казались черными и огромными. Медленно-медленно Тефия добралась до конца стены. В оцепенении уставилась на труп бывшего хозяина, снова посмотрела на Нейт и со всех ног бросилась в сторону догорающего борделя. Нейт проводила её равнодушным взглядом.

«Сегодня я убила двух человек», — подумала она, и эта мысль наполнила её мрачным удовлетворением, тут же сменившимся апатией и усталостью.

Нейт брела по тёмной и тихой улице, оставляя за спиной изуродованный труп.

Глава 17

Всю дорогу Нейт думала о матери. После года неизвестности возвращаться домой было страшно. Она покинула семью в самый сложный для нее период и могла ожидать чего угодно.

Несмотря на усталость, Нейт торопилась. То срывалась на бег, то, запыхавшись, переходила на быстрый шаг, но ни разу не остановилась, чтобы отдохнуть или перевести дыхание. Когда впереди показались знакомые скалы, сердце подскочило и загромыхало в районе горла. За поворотом начиналось песчаное плато. Там построили свои хижины парасхиты, вынужденные жить вдалеке от города, дабы не осквернять своим видом состоятельных египтян. Там была и ее жалкая лачуга с покосившейся крышей и всегда распахнутой настежь дверью, с маленьким двориком, где на палках сушилось белье. Нейт ускорила шаг, хотя выбилась из сил и чувствовала себя скверно — боялась за мать, которую оставила одну, измотанную тяжелой беременностью, накануне наверняка опасных и мучительных родов.