Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века - Виктор Усов

А Кудашев и его штат продолжали занимать обширные здания миссии в посольском квартале и называть себя представителями Временного правительства и русского народа. Самым умным из членов царской миссии считался, по мнению секретаря миссии ДВР М. И. Казанина, первый секретарь царской миссии В. В. Граве, красивый и стройный, с маленькой острой бородкой, безупречно одетый, всегда ходивший с моноклем. Хорошее впечатление производил второй секретарь миссии Игорь Митрофанов, молодой, чисто выбритый блондин, хорошо знавший Пекин и его историю. Хорошо известными среди ориенталистов были драгоманы Бруннет и Гагельстром. Старший драгоман Колесов, по словам китайского учителя Казанина, был «мерзавцем и ничтожеством».[258]

И вот наконец 22 сентября 1920 г. китайские газеты опубликовали декрет президента о том, что «Китай… перестает ныне признавать Российских Посланников и Консулов», так как «они давно утратили свой представительный характер и поистине не имеют оснований продолжать исполнять лежащие на них ответственные обязанности».[259]

Вслед за этим последовали распоряжения провинциальных властей о закрытии царских консульств. Однако царские дипломаты, опираясь на поддержку дипкорпуса, оказывали сопротивление исполнению президентского декрета.

По приказу Чжан Цзолиня 30 сентября 1920 г. было закрыто консульство в Цзилине, затем в Хэйхэ, в Шэньяне и Чанчуне. В Шанхае бывший генеральный консул фон Гроссе пытался удержаться на своем посту, но успеха не имел, его заместителем вице-консулом был К. Э. Мецлер,[260] в царском консульстве также был консульский судья Н. А. Иванов.[261] В декабре закрылось консульство в Гуанчжоу, а в других городах значительно позже.[262]

После длительных переговоров старого консульского корпуса с китайскими властями было достигнуто соглашение, по которому все функции российского консульства, за исключением судебных, были переданы в ведение Бюро по русским делам. Бюро продолжало оставаться в шанхайском помещении консульства в том же составе, но комиссаром по русскми делам был назначен китайский чиновник МИДа, в В. Ф. Гроссе стал его заместителем.[263]

Известно, что сотрудники царских консульств, разбросанные по разным городам Китая, так же как и сотрудники миссии в Пекине, вели разностороннюю антисоветскую деятельность. Они собирали белогвардейских офицеров, а затем переправляли их через границу в армии Колчака, Семенова, Врангеля. Известна роль князя Кудашева, возглавлявшего царскую миссию в Пекине, который укрывал бандита и убийцу Калмыкова, бежавшего в феврале 1920 г. из Харбина на китайскую территорию. Арестованный 8 марта китайскими властями, Калмыков содержался в цзилиньской тюрьме. Однако по указанию Кудашева царский консул в Цзилине (Гирине) Братцев помог Калмыкову 16 июля бежать из заключения, а затем укрывал его в своем консульстве до конца августа.[264]

Пекинское правительство безусловно было осведомлено об истинном характере «дипломатической» работы царского посланника. Для иллюстрации уместно рассказать о беседе между Кудашевым и министром иностранных дел Ян Хойцином, состоявшейся, очевидно, в середине сентября 1920 г. Встреча произошла по просьбе Кудашева, пришедшего заявить протест против того, что Вайцзяобу (Министерство иностранных дел) лишило бывшую царскую миссию права шифрованной переписки. Ян Хойцин, отклоняя протест, объяснил решение министерства тем, что «шифровки посольства несомненно связаны с политическими действиями», которые «могут создать затруднения для местных китайских властей». И чтобы не было сомнений, о каких действиях идет речь, министр сослался на пример цзилиньского консула, который, выполняя распоряжение Кудашева, очевидно, тоже переданное шифром, укрывал у себя политического преступника Калмыкова.[265]

Финансирование сотрудников консульств и их деятельности шло через Русско-Азиатский банк, в который Китай исправно вносил каждые два месяца 250 тыс. таэлей в счет погашения «боксерской» контрибуции.[266] Эти деньги шли в распоряжение Кудашева. Неоднократные протесты Советского правительства, отказавшегося от получения контрибуции, но требовавшего «не выдавать эти вознаграждения бывшим русским консулам… или русским организациям, на это незаконно претендующим», систематически игнорировались.[267]

7 августа, вскоре после того как пограничным властям было дано указание пропустить делегацию ДВР в Китай, пекинское правительство официально уведомило Кудашева и правление Русско-Азиатского банка о прекращении взносов «боксерских» денег и о том, что очередной взнос оно положит в китайский государственный банк.[268]

Как только царская миссия была лишена признания китайцев и Кудашев по известным причинам перестал выплачивать содержание консулам, часть из них обратилась к представителям ДВР с предложением своих услуг. Однако некоторые из них, по данным М. Казанина, просто занимались вымогательством и попрошайничеством. Несколько чиновников бывшего консульского аппарата были взяты на работу в аппарат миссии ДВР. Среди них очень хорошее впечатление производил Тужилин — бывший вице-консул в Цицикаре. Он был образованным китаеведом, скромным и одиноким.[269]

Поэтому закрытие всех царских консульств и отказ пекинского кабинета финансировать деятельность бывшей царской миссии являлись большим успехом советской дипломатии и выбивали финансовые рычаги у организаторов антисоветской деятельности, а также способствовали созданию минимально необходимых условий для ведения переговоров с миссией ДРВ, а позднее и с РСФСР, являясь первым шагом к нормализации советско-китайских отношений и признания Советской России.

После признания Советского Союза китайским правительством весной 1924 г. Бюроо по русским делам в Шанхае было закрыто, а здание российского консульства передано совестким консульским представителям.

Совесткая разведка в Китае внимательно следила за дальнейшими действиями царских консульских работников и организациями, создаваемыми при их участии.

По инициативе доктора Д. И. Казакова, председателя Русского православного братства, состоялось совещание русских эмигранстких организаций в Шанхае по вопросу о правомом положении эмигрантов из России. Избранная комиссия под председательством В. Ф. Гроссе выработала временное положение о Комитете защиты прав и интересов русских эмигрантов в Шанхае. Председателем комитета был избран В. Ф. Гроссе, а вице-председателем Н. А. Иванов. Новая эмигрантская организация стала называться Белым консульством.

Комитет был организован не на основе выборов, а по принципу личного подбора его состава. На первых порах своей деятельносчти комитету пришлось потратить много времени и труда по делу генерала Н. С. Анисимова, который с группой лиц в 450 человек вышел из подчинения генералу Ф. Л. Глебову[270] (имя Фалдей генерал сменил на Федор, считая его плебейским), захватил один из кораблей — Монгугай — и ушел на нем во Владивосток. Это был первый случай массвого возвращение русских эмигрантов в Советский Союз, оставшийся незамеченным за пределами Шанхая.[271]

С момента возникновения Комитета защиты прав у него возникли недоразумения с некоторыми эмигрантскими группами и их деятелями. В этих недоразумениях прежде всего сказалось столкновение гражданской и военной власти, т. е. В. Ф. Гроссе, бывшего российского генерального консула, и Ф. Л. Глебова, главы большой военной группы, прибывшей из Приморья. Эти разногласия усугубились еще и тем, что в стенах российского консульства до передачи его совестким властям функционировал комитет по репатриации русских.[272]

В 1925 г. Комитет по защите прав был реорганизован, и в его состав вошли председатели всех русских общественных организаций. Он стал объединенным представителем русской колонии Шанхая, признаным властями Великого Шанхая, Сеттльмента и Французской концессии.

Углублявшиеся разногласия вылились наконец в полный разрыв в 1926 году, когда на заседании Русского благотворительного общества под предстедательством К. Э. Мецлера было выражено недоверие большинству правления Комитета. В ответ на это В. Ф. Гроссе вышел из Комитета защиты прав и организовал Русский эмигрантский комитет и благотворительное общество под названием «помощь». В Шанхае таким образом образовалось стразу две правовых организации, претендовавших на представительство колонии, и две благотворительных организации. Председателем Комитета защиты прав был избран Н. А. Иванов, а В. Ф. Гроссе возглавил Русский эмигрантский комитет.