Обратная сторона пути - Оксана Панкеева

— Ты что, последние остатки совести потерял? — Едва дождавшись, когда закроется дверь, Харган набросился на пробудившегося лича, уже не беспокоясь о секретности. — Напали враги, исчез Повелитель, ты об этом знал и даже пальцем не шевельнул, чтобы хоть как-то помочь! Ты преспокойно развлекаешься, и тебя даже не волнует, где он, что с ним, как он!..

— Неправда! — Нимшаст сфокусировал наконец расползающиеся глаза и уяснил, что перед ним действительно Харган, неожиданно вернувшийся из иного мира. И что молодой демон очень зол, причем отчего-то именно на него. — Я так переживал пропажу наставника, что у меня случился ужасный стресс! Я был просто не в состоянии нормально работать! Ты бы сам попробовал что-нибудь сделать, когда беспросветная депрессия простерла над тобой свои черные крылья…

Харган поморщился. Левая рука обожал себя жалеть по поводу и без, но это еще можно было бы пережить, если бы его жалостливые монологи не сопровождались поэтическими красивостями и излишним пафосом по отношению к своей особе.

— Пробовал! — безжалостно оборвал он намечающийся сеанс душераздирающих страданий. — И даже сделал! Тогда как ты тут отдыхаешь!

— Никто меня не понимает! — трагически всхлипнул Нимшаст. Для полноты образа не хватало только скупой слезы, стекающей по щеке, но тут уж увы — последнюю свою слезу он уронил еще до Перерождения. — Вместо того чтобы как-то поддержать, подбодрить, вытащить из пропасти, все только и думают, как бы меня больнее унизить. Кричат, хамят, обвиняют во всем на свете, а едва вернется Повелитель — побежите вперед друг друга клеветать и наушничать…

Харган скрипнул зубами. Это была еще одно любимое порождение нездоровой психики левой руки — святая уверенность, что все вокруг обязаны носиться с ним и его нежной душой, «поддерживать» и «подбадривать» всякий раз, как он ощутит недостаток внимания к своей особе. «Поддержка» обычно выражалась в позорном сюсюканье, драматических сочувствиях и уверениях в том, как его все ценят, любят и уважают. Отказ от всех этих театральных действий считался верхом черствости и бессердечности, попытки заставить страдальца работать — злым умыслом против его несчастной особы, а жалобы Повелителю — клеветой и подсиживанием. Первые маги и прочие соратники одного ранга еще могли послать Нимшаста к шестиногим крокодилам с его претензиями, а вот подчиненным Харган не завидовал. Что занятно, ни на что иное, кроме себя, самого несчастного, обиженного и непонятого, безграничной жалости левой руки не хватало. Он запросто мог замучить насмерть раба, довести до нервного срыва подчиненного, даже, как выяснилось, бросить в беде самого Повелителя. Но при этом с упоением переживать о своем душевном равновесии и заставлять о нем переживать всех окружающих.

— Из-за вас у меня такая мигрень, такая мучительная боль… — окончательно заврался между тем страдалец. — Ты представить себе не можешь, что это такое…

Харган, который по собственному опыту мог в подробностях представить куда более болезненные вещи, озверел окончательно.

— У тебя не может ничего болеть, идиот! — прорычал он. — Ты нежить! Ты умер хрен знает когда! Вяленое мясо болеть не может! И вообще, как бы ты там себя ни чувствовал, спасение Повелителя важнее твоих депрессий! Сейчас же прекрати прикидываться, оденься и иди помоги Кайдену! Иначе про свои ужасные стрессы ты будешь рассказывать лично Повелителю, когда придется держать ответ, почему за целый цикл его левая рука даже не задался вопросом, куда он подевался!

Последняя угроза, кажется, возымела действие — Нимшаст малость протрезвел, вспомнил, что он есть такое и для чего он вообще условно живет на белом свете, и на время задвинул свою вековую ипохондрию в дальний угол до более подходящего случая. Правда, он все же не удержался от комментария:

— Это пока ты живой, тебе так кажется. А у нас после Перерождения появляются заместительные псевдореакции.

— То, что лич и вампир ухитрились обдолбаться по самое некуда, хотя, по идее, на них ничего не должно действовать, — это тоже заместительная реакция? — полюбопытствовал Харган. — Это иллюзия или что-то другое?

— Не знаю. Я не разбирался, как оно действует. Боюсь, если разберусь, действовать перестанет. Но точно знаю, что если просто так принимать — то не действует, а если накачать раба и выпить его крови…

Эта бредовая теория прекрасно объясняла состояние прикованных рабов и бокал в следах засохшей крови, но ничего более полезного Харган в ней не усмотрел.

— Дожили! Ладно вампиры, они так устроены, но с каких пор личу понадобилось пить кровь? Этак на твои развлечения рабов не напасешься!

— Между прочим, — наябедничал обиженный лич, — Танхер продал каким-то дикарям целый грузовик рабов, и ничего, а мне за одного-единственного… и вообще чего ему сделается? Проспится, очухается и пусть дальше работает. А Клюв со своими головорезами вообще весь цикл не просыхали, но им почему-то можно, а мне скандал учиняют. И Кайден тут тоже своими делами занимался, мотался то в долину, то обратно. И ему тоже ничего. А я…

— Ты левая рука! — возмутился Харган. — Ты здесь должен был всем командовать в отсутствие Повелителя! Всем и всеми! Клювом, Танхером и Кайденом в том числе! И это ты должен был смотреть, чтобы они не пьянствовали, не воровали и никуда не мотались! Словом, не зли меня! Вставай, приводи себя в порядок и ступай на продуктовый склад, там Кайдену помощь требуется. Сейчас я еще Танхера с Клювом в чувство приведу, потом отдохну, а завтра будем вместе искать Повелителя.

Выпроводив Нимшаста на трудовые подвиги, Харган отнес на место плеть и отправился в казармы. Общаться с оставшимися горе-руководителями ему не особенно хотелось — он был уверен, что сейчас еще раз выслушает историю о проданных налево рабах и многократных поездках в долину; что Клюв обязательно с видом оскорбленной добродетели вопросит «Почему Нимшасту можно, а мне нельзя?» — и подробно опишет все прегрешения левой руки; что вечно все про всех знающий Танхер ударит себя в могучую грудь и возгласит, что из выручки за проданных рабов не взял себе лично ни патрона, ни зернышка, на капли бензина, а вот все прочие… И по секрету нашепчет в устной форме сорок два доноса на весь высший и средний состав поименно. Но встретиться с обоими все же следовало, хотя бы для того, чтобы они поняли — их вольной жизни пришел конец, и даже в отсутствие Повелителя бездельничать им никто не позволит.

Значит, сейчас — разобраться с этими двумя, потом — мыться, есть и спать, а завтра… Завтра он с утра пораньше растолкает Нимшаста, привыкшего нежиться под своим балдахином чуть ли не до полудня, хотя сон ему на самом деле не требуется, затащит в лабораторию, и они вместе примутся за поиски. Куда бы ни спрятали злодеи похищенного Повелителя, два ученика обязательно найдут наставника. Тем более когда у него такая уникальная, ни на что не похожая аура.