До конца времен - Даниэла Стил

Услышав эти слова, мать Билла нахмурилась еще сильнее и сдавленным голосом произнесла:

– Какой кошмар! А ты не мог бы найти себе… другое занятие, пока будешь ждать места?

– Я уже нашел. Кроме тюрьмы, буду посещать пациентов в двух больницах, – с улыбкой ответил Билл, а его отец недоуменно покачал головой и напомнил:

– В нашей фирме много дела как раз для тебя. Зачем обязательно болтаться по тюрьмам и больницам? Приходи и работай! Ведь ты дипломированный юрист, Билл. И ты можешь вернуться в любой момент…

Было совершенно очевидно: он уверен, что его сын именно так и должен поступить, но у Билла было другое мнение на этот счет.

– Спасибо, папа, – вежливо ответил он и, покачав головой, посмотрел на Дженни. Та была очень расстроена тем, что никто из Суитов так и не сказал ни слова ее матери, но саму Элен это, похоже, вовсе не трогало. Она отлично помнила, как эти важные господа обошлись с ней на свадьбе, и не сомневалась, что сегодня история повторится. На обед Элен пришла только ради Билла, который с самого начала пришелся ей по душе, и все же ее сердце сжималось от боли каждый раз, когда его мать с видимой неохотой обращалась к Дженни. Жены его братьев, казалось, и вовсе не замечали ни невестки, ни ее матери и разговаривали исключительно друг с другом. Один лишь Том держался по-светски и изо всех сил старался разрядить атмосферу, но особого успеха не достиг. Остальные Суиты подчеркнуто игнорировали своих новых родственников.

На десерт Дженни заказала большой торт, на котором кремом было написано «Поздравляем, Билл!». Его подали в конце трапезы вместе с шампанским, но даже это не могло поднять безнадежно испорченное настроение. Отец Билла слишком много выпил и погрузился в какие-то свои мрачные раздумья, Питер откровенно скучал, а миссис Суит и вовсе выглядела так, словно у нее разболелись все зубы разом. Билл и Дженни тоже чувствовали себя не лучшим образом и с облегчением вздохнули, только когда меньше чем через два часа «праздничный» обед завершился. Покидая ресторан вместе с женой и тещей, Билл, впрочем, захватил с собой почти не тронутый торт, сказав, что настоящий праздник он устроит себе дома. Дженни кивнула в ответ – она уже жалела, что пригласила в ресторан его родственников. Время не смягчило их отношения к родне, которую они считали много ниже себя; казалось, Суиты лишь еще больше закоснели в своем снобистском высокомерии. Они не смогли даже скрыть свои чувства и поздравить Билла с успехом.

Словно прочтя ее мысли, Билл заметил, что ему приходилось бывать на похоронах, которые производили куда менее гнетущее впечатление, чем сегодняшнее торжество.

– Извини, дорогой, – виновато сказала Дженни, когда они садились в такси, чтобы ехать домой. – Я не знала, что они будут так себя вести.

– Не извиняйся, ты тут совершенно ни при чем! – с горячностью возразил Билл. – Я и сам не ожидал, что мои родители и братья окажутся такими… упертыми. Весь вечер они держались так, словно я отправляюсь в тюрьму отбывать пожизненный срок! В общем, думаю – это я должен извиняться за таких родственников. Один Том пытался как-то держаться, но и он…

Дженни машинально кивнула. Она заметила, что на протяжении всего вечера Том исподтишка за ней наблюдал. Он словно пытался понять, какова она на самом деле и почему ее так полюбил его младший брат, но, если Том и пришел к каким-то выводам, на его поведении это почти не отразилось. Что касается родителей, то они разговаривали с ней буквально сквозь зубы, зато несколько раз спрашивали у Билла, почему он до сих пор не обзавелся детьми, и настойчиво интересовались, отчего это – может, оттого, что его жена слишком много работает? Они, несомненно, считали, что проблема в Дженни, – точно так же, как с самого начала винили ее в том, что сын оставил юридическую карьеру и «пошел в священники». Билл, однако, старательно делал вид, что все идет по плану. В ответ на расспросы он говорил, что, мол, они с самого начала решили дождаться, пока он окончит семинарию и найдет постоянное место, однако от нее не укрылось, что каждый раз, когда речь заходила о деторождении, Билл заметно мрачнел. Отсутствие детей и в самом деле было единственным, что омрачало их совместную жизнь. Дженни даже решилась посоветоваться с матерью, и та сказала, что они с Джеком так и не сумели обзавестись вторым ребенком, несмотря на неоднократные попытки. Элен с легкостью беременела, но каждый раз дело заканчивалось выкидышем. Возможно, сказала она, дело было в Джеке: когда они познакомились, он еще ни дня не работал в шахте – только на поверхности, и Элен без проблем зачала и выносила Дженни, но все изменилось, когда после войны он начал регулярно спускаться в забой. Тяжелый труд, плохое питание, скверная экология – все это не могло не сказаться на его здоровье. Впрочем, наверняка Элен ничего не знала, только предполагала, и Дженни пришлось этим удовлетвориться.

Из ресторана они отвезли Элен на вокзал, чтобы посадить в поезд до Филадельфии. На прощание мать Дженни еще раз поздравила зятя с успешным окончанием семинарии и добавила, что очень им гордится. Только после этого Билл и Дженни вернулись домой и, едва войдя в гостиную, со вздохом облегчения повалились на диван. Даже если исключить обед с родителями, для обоих это был не самый легкий день, но не успели они перевести дух, как позвонила Азайя и сообщила Дженни, что один из клиентов не получил заказанные в Париже образцы тканей, которые потерялись где-то по дороге, и теперь близок к инфаркту. Другой клиент интересовался, сможет ли Дженни на будущей неделе поехать с ним в Милан. И это было далеко не все – после Азайи ей позвонило еще человек пять, и каждый требовал срочного решения своих проблем. Впрочем, Дженни разобралась со всеми вопросами достаточно быстро, после чего вернулась на диван к Биллу, который так и сидел, рассеянно глядя в пространство перед собой. Лицо у него было мрачным – обед с родителями сильно его расстроил. Правда, Билл с самого начала предполагал, что их мнение о Дженни вряд ли переменилось, но это не мешало ему ждать улучшения. Увы, его надежды не оправдались, и он чувствовал себя вдвойне разочарованным, поскольку так или иначе поход в ресторан задумывался как праздник, а не как повод в очередной раз выяснить отношения с родными, которые не одобряли ни один из поступков, которые сам Билл считал чрезвычайно важными.

Когда Дженни снова села рядом с ним, Билл грустно посмотрел на нее и сказал:

– Знаешь, хотя мои родные и претендуют на безупречное воспитание и благородное происхождение, на самом деле они просто высокомерные снобы. Пожалуй, более грубых людей я еще не видел. Обещаю, что больше не стану требовать твоих с ними встреч. А как они обращались с твоей бедной мамой!.. – За весь вечер только Билл поговорил с Элен. Остальные вели себя так, словно ее вовсе не существует.