Найди в себе богиню и перепиши сценарий своей жизни - Диана Алексеева

Так, через архетип Матери природные таланты и дарования Ирины будут развиваться. Как там у Шекспира: «Моя любовь без дна, а доброта, как ширь морская. Чем я больше трачу, тем становлюсь безбрежней и богаче». Я чувствую, что и у тренинг-центра, и у Ирины, и у ее большой семьи впереди прекрасное и перспективное будущее.

Мать тринадцати детей и одного гения

Прежде чем пересказать вам биографию Софьи Берс (даты жизни: 22 августа 1844 года – 4 ноября 1919 года), я хочу напомнить, что в этой главе мы говорим о людях-стихиях, чьи способности, природные силы и мощь превышают способности обычных людей.

Софья была необычным человеком. Мать тринадцати детей, жена гения, управительница большого помещичьего хозяйства. Женщина, пережившая смерть своих детей и внуков, смирившаяся с многочисленными изменами мужа, познавшая осуждение современников и непонимание собственных чад, она дожила до семидесяти пяти лет. Софья оставила после себя дом-музей в Хамовниках и автобиографию «Моя жизнь», в которой нет ни слова о боли, пережитой ею за время жизни с великим писателем Львом Николаевичем Толстым.

Лев Толстой почти не помнил своей матери: она умерла, когда ему было полтора года. Его воспитали тетушки Татьяна Ергольская и Александра Остен-Сакен. Они рассказали мальчику, каким ангелом была его мать и как счастлив был с ней его батюшка. Тогда в воображении Толстого и сложился образ будущей жены – идеальной женщины.

Как это ни удивительно, но Толстой нашел свой идеал. Яркого представителя архетипа Бунтаря (Бунтарь – стихийный мужчина с большим потенциалом сексуальной, эмоциональной и психической энергии) могла выдержать только женщина-стихия, женщина с архетипом Великой Матери – Софья Андреевна.

«Все счастливые семьи счастливы одинаково, все несчастные несчастны по-своему» – это известное наблюдение Льва Николаевича автобиографично. В поисках, видимо, еще более идеального идеала великий классик часто убегал от собственного семейного счастья, во имя которого Софья Андреевна, как истинная Мать, отдала всю свою жизнь.

Софья была второй дочерью в семье врача Андрея Евстафьевича Берса и Любови Александровны, в девичестве Иславиной. Когда-то Берс вылечил уже умирающую Любу, и после выздоровления Иславина предпочла брак по сердечному влечению любой другой, даже более блестящей, партии. В семье Берсов родились восемь детей, все они получили прекрасное домашнее образование и понимание, что любовь выше любого расчета.

Так сложилось, что Иславины были близко знакомы с Толстыми. Заезжая в Москву, Лев Николаевич часто захаживал в гости к Любови Берс (матери Софьи), особенно он любил играть с ее смышлеными дочерьми. «Что за милые девочки», – писал он в письмах.

В 1859 году Лев Николаевич ухаживал сразу за несколькими барышнями в московском свете. Они находили, что с ним «интересно, но тяжело». На предложение, сделанное княжне Львовой, Толстой получил отказ. Граф предъявлял слишком высокие требования к своей будущей супруге: она должна была быть красива, но в то же время проста; умна, но искренна; обладать светским лоском и при этом, выйдя замуж, позабыть свет и поселиться с мужем в деревне, где пришлось бы смотреть на мир лишь глазами мужа. Он уже и сам перестал верить, что такой идеал можно встретить в реальности.

Летом 1861 года Толстой заехал в гости к Берсам. «Милые девочки» выросли в красивых барышень. Вскоре Толстой заметил своей сестре: «Если женюсь, так на одной из Берс». «Женись на Лизе, – советовала графиня. – Прекрасная будет жена: солидная, серьезная и воспитанная».

Этот разговор дошел до семьи Берсов – родители Лизы были счастливы, они и мечтать не могли, что их дочь-бесприданница может выйти за графа, состоятельного помещика и уже знаменитого писателя. Но Льва Николаевича больше привлекали младшие сестры Лизы, полные задора и жизненной силы. Однако «Татьянчик» была совсем ребенком, а вот Софья хорошела с каждым днем.

Соня только сдала экзамены на право быть домашней учительницей и начала выезжать в свет.

Первым поклонником Софьи был учитель-студент, нигилист. Его знаки внимания были брезгливо отвергнуты. А вот предложение руки и сердца от учителя Митрофана Поливанова Софья приняла благосклонно. Пока Поливанов был в отъезде, за Сонечкой начал ухаживать профессор Нил Александрович Попов, он даже снял дачу неподалеку от дома Берсов.

Вся эта вереница ухажеров, существования которых Соня не скрывала, пробудила ревность во Льве Николаевиче, который в своем дневнике написал: «Она сказала о профессоре Попове и блуза… неужели это все нечаянно? Я влюблен, как не верил, чтобы можно было любить. Она прелестна во всех отношениях. А я – отвратительный. Надо было прежде беречься. Теперь уже я не могу остановиться».

В таких чувствах Толстой пришел в гости к Берсам, он волновался и, не решаясь говорить, передал Софье письмо, в котором и сделал предложение. Лиза, поняв содержание письма, попросила сестру отказаться.

– Разумеется, да! – ответила Софья взволнованному Льву Николаевичу.

Отец Софьи не хотел давать согласия, ведь старшая дочь Лиза была еще не просватана. Но слезы Сонечки убедили и его. Венчание, по настоянию Льва Николаевича, было назначено через неделю.

Если мы посмотрим на жизнь Софьи до брака с великим писателем, то мы сможем обнаружить в ней черты сразу несколько женских архетипов. Амазонка проявляется в конфликте с сестрой за «богатого» жениха; Любовница – в ее умении увлечь сразу нескольких мужчин и в литературном таланте; Императрица – через искусство манипуляции мужчинами, умение управлять решениями отца и обман жениха Поливанова.

Архетип Великой Матери проявлен лишь в выборе профессии учителя. В чем же причина столь резкой перемены? Почему после нескольких лет брака с Софьей Лев Николаевич Толстой напишет в своем письме к ней: «С любовью и благодарностью вспоминая длинные 35 лет нашей жизни, в особенности первую половину этого времени, когда ты со свойственным твоей натуре материнским самоотвержением, так энергически и твердо несла то, к чему считала себя призванной. Ты дала мне и миру то, что могла дать, дала много материнской любви и самоотвержения, и нельзя не ценить тебя за это».

За неделю до венчания Лев Толстой (считая, что между мужем и женой не должно быть тайн) дает Софье прочитать свои дневники. Юная восемнадцатилетняя Соня с содроганием узнала, что у ее жениха бурное прошлое. В дневниках были описаны и чувства к горничной, и первое посещение публичного дома, оргии, пьяные гулянки, история отношений с Аксиньей, недавно забеременевшей от него, крестьянка Глаша, которая оказалась на улице из-за своей беременности от Толстого…

Девушка спросила у матери, как ей теперь быть, но ставки уже были сделаны, а день свадьбы уже назначен. Мать назвала поведение будущего мужа нормальным, объяснив, что у всех мужчин среднего возраста есть прошлое.

После прочтения дневника жениха Соня написала: «Все его прошедшее так ужасно для меня, что я, кажется, никогда не примирюсь с ним».

Немного отвлечемся от четы Толстых. Мой друг, назовем его Иваном, был ярким представителем архетипа Бунтаря. Он искал гармонии в личных отношениях и при этом не хотел предавать себя – проявлять свою сексуальную энергию во всю силу.

В один прекрасный день он сообщил мне, что счастлив, поскольку со своей подругой Вероникой он, наконец, нашел выход из ситуации. Они решили жить вместе, но при желании иметь возможность изменять. Единственным условием была открытость и честность – они должны были рассказывать друг другу о своих похождениях.

Этот союз просуществовал две недели. В новых отношениях Иван продолжил ходить «налево», но рассказывать об этом перестал. Когда я спросила почему, он рассказал мне, как мучилась от ревности Вероника и как откровения безвозвратно испортили их отношения. «Знаешь, – сказал он. – Я понял, что ни одна, даже самая мудрая, женщина не сможет подобное вынести».

Сексуальные подвиги мужчины может принять только Мать – эту роль и взяла на себя Софья, дав повторное согласие на брак и решив простить и будущего мужа, и все его будущие прихоти.

Утром в день свадьбы Лев Николаевич неожиданно приехал к Софье, хотя по традиции жениху не полагалось видеть невесту до венчания. Толстому была нужна «последняя капля правды»: он допытывался у Сони, любит ли она его, не осталось ли у нее чувств к Поливанову, смогла ли она принять его прошлое.

На венчании в придворной кремлевской церкви лицо невесты было заплаканным. После поздравлений, шампанского и парадного чая у Берсов Софья Андреевна переоделась в дорожное платье и отправилась в Ясную Поляну.

После первой брачной ночи Толстой напишет в своем дневнике: «Не то». Его страсть к молодой супруге не нашла отклика, и это неудивительно: после прочтения его дневника Софья всю оставшуюся жизнь будет испытывать к чувственной любви отвращение. «Искренность и честность» Льва Николаевича убили в его жене Любовницу навсегда.