Путь Нави (СИ) - Онучка Алевтина Александровна

— Ого. — Не удержавшись, воскликнул Мишка, когда увидел, что за камни освещают его лавовые реки. Куда бы ни падал свет, везде выхватывал из темноты драгоценные камни. Большие, маленькие, совсем крохотные и громадные, драгоценные кристаллы устилали всё вокруг, поблёскивая и переливаясь.

— Теперь понятно, почему каменная пустыня скрыта тьмой. Тут же кругом острючие камни. — Возмущался Арум. — Извини, мой всадник, но я буду парить над ними. Не желаю поранить об их острые грани свои ноги.

— Как скажешь. — Согласился Мишка. — Главное меня на них не урони.

— Что за тон? — Удивился солнечный конь, озаряя своим свечением окружающую тьму. — Я чувствую, как твоя душа впадает в смятение.

— Ещё бы. Под моими ногами такое богатство валяется. — Честно ответил Мишка. — Люди знаешь ли, идут на ужасные преступления дабы завладеть хотя бы одним из тех камней, что под твоими копытами.

— Вот поэтому в каменной пустыне камней всё больше и больше. — Заявил недовольным тоном Хранитель. — Человеческая жадность не знает границ. Вам всё мало и мало. Сколько я в кургане народу перебил из-за того, что они пытались найти в нём драгоценности и золото. Надеюсь, хоть ты северный странник не такой. Не станешь впадать в безумие алчности.

— Как видишь, стараюсь изо всех сил. — Ответил Мишка, то и дело поглядывая на заманчиво блестящие клисталлы. — Останавливает только одна мысль — откуда их тут столько.

— От вас, людей. — Ответил элим и тут же продолжил, заметив вопросительный взгляд своего царя. — Как вы сказали владыка, люди убивают из-за золота и драгоценных камней, и каждая такая капля пролитой крови попадает сюда, во владения князя Твердара, где и превращается в новый — проклятый драгоценный кристалл. И чем больше крови проливается, тем крупнее камни в этой пустыне появляются.

— Что же. Пусть так. — Кивнул Мишка. — Главное, что как только я одержу верх над Твердаром, это всё станет моим.

— Ррразмечтался. — Раздался грозный рык из темноты. — Эта каменная пустыня моя, и никогда не станет твоей.

— Хм. Не слишком ли самоуверенное заявление? — Спокойно спросил проклятый странник, не повышая голоса. Ведь он знал, его слова, даже самые тихие будут услышаны.

— Хм. — Передразнивая человека, прошипел змей тьмы. — Не слишком ли зазнался человечек?

— Нет. В самую меру. — Нахально ухмыльнувшись, ответил молодой царь.

— А я думаю слишком. — Фыркнул змей тьмы. — Ну, ничего, сейчас мы с тебя спесь собьём.

— Я бы не был так уверен. — Между прочим, заявил владыка Мечтыстана, и словно сговорившись с Арумом выпустил из ладоней сильный поток света. В ту же секунду, солнечный конь засиял пуще прежнего, разгоняя тьму вокруг своего наездника. Тысячи кристальных граней отразили сияние, отражая его во все стороны.

И тьма наполнилась криками. Это крича бились в предсмертных криках порожденья тьмы, нечисть, что не выносила солнечных лучей. Воздух пропитался запахом жареной плоти, что взбудоражило не только огневиков, но и всех порождений Мечестана, коим Мишка дал начало. Тех нечистых, в чьих жилах вместо крови бурлил яростный огонь. Они разгорелись, покрывая тела языками бушующего пламени, от которого разлеталось огненное сияние, ещё больше прогоняя тьму.

— Мерзавец! — Завопил змей тьмы и выпустил в Мишку тёмный поток своё самое сильное умение. Эфирную технологию, что была подвластна только ему.

— Кхе! — Вырвался глухой звук у проклятого странника, когда он не заметил змеиного выпада и пропустил удар, позволив тёмному потоку пронзить своё тело. На мгновенье парень растерялся, почувствовал отвратительную горечь во рту, а глаза утратили человеческое зрение. На несколько минут он увидел мир змеиными глазами. Глазами, что могут видеть лишь тепло и холод.

— Возьми себя в руки! — Раздался в душе парня строгий голос Кладезя. — Удар тьмы тебе не страшен. Чего паникуешь? Это не физическая атака, а духовная и твоей душе, что при жизни горит проклятым черным пламенем, порождающим тьму — она не страшна. Для тебя — это словно печенюшка, которую бросают в рот, дабы на время заглушить голод.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Больно горькая печешюшка. — Выдавил из себя Мишка в ответ книге и подал знак своим подчинённым. Ели заметное движение его руки, поняли все и ринулись в атаку.

В тот же миг огненная нечисть, пылая, словно первобытный дикий огонь понеслась вперёд, освещая путь следовавшим за ними.

— Не так быстро. — Самодовольно заявил Твердар и двинул на нападавших, армию каменных големов. Живые камни играючи разбрасывали огненную нечисть в разные стороны, ибо пламя не могло растопить и сжечь их. Големы шли медленно, и каждый их шаг отдавался гулом и содроганием почвы под ногами нападающих. Шли и засыпали грудами камней замешкавшихся огневиков, отчего те гасли и теряли свои жизни, задыхаясь в пыли.

— Так дело не пойдёт. — Окончательно придя в себя, подумал Мишка и взял дело в свои руки.

И поднялся сильный порывистый ветер над каменной пустыней, погружённой во тьму, и полетели искры на тёмные земли. Следом за искрами, подгоняемые ветрами потекли ручьи, пропитывая пыльную почву под грудами драгоценных камней.

Эта атака молодого царя была медленной, не заметной, ибо вода тратила много времени на то, чтобы хорошо пропитать почву, превращая пыль под камнями в жидкую грязь. Всё это время армия нападавших, казалось, терпит поражение.

Сильные ветры и ветренная нечисть разбивалась о каменных големов и куски почвы, вздымавшиеся по воле земляного змея. Огневеки и пламенники гибли десятками, кто, превращаясь в груду пепла под камнями, кто с душе раздирающим криком рассыпался на мириады искры, разлетавшихся по всей каменной пустыне.

Твердар ликовал, глядя на это. Владыка каменного княжества от восторга даже позабыл о своём верном друге. Не заметил, что с каждой секундой повелитель тьмы слабеет, растворяется, ибо каждая маленькая искорка прикоснувшаяся к его чёрному телу испепеляет его. Не заметил, что сама тьма отказывается подчиняться ему. Ведь он не порождал её, только повелевал и тёмная стихия, способная любую душу толкнуть на путь греховного зла, избрала для себя нового повелителя. Избрал того в чьей душе пылало пламя проклятой страсти, порождая её саму. Тьма приняла решение служить тому, что её преумножает, делает больше и сильнее.

— Темень, смотри! Смотри, сколько нечистых душ я себе забрал! — Опьянённый маленькими победами своих подданных, ликовал Твердар, но в ответ не услышал ни слова. Обычно говорливый Темень, молчал и даже звука, одобрительного не издал.

— Что, молчишь, завидуешь? — Довольно заявил каменный змей и оглянулся, но верного друга не увидел.

— Ты где? — Поубавив радость, спросил змей, но в ответ услышал тишину. Смутное беспокойство пронзило его разум. Змей поддавшись ему, завертел головой пытаясь отыскать соратника, но нигде не заметил даже его присутствия. Медленно, словно во сне он обратил свой взор на проклятого человека и ничего не увидел. Тьма застила ему глаза, а осознание утраты милого дружка разрывало сердце.

Ошибки быть не может. Ведь он уже испытывал одну из сильнейших техник Теменя на себе. В тот раз они баловались и демонстрировали друг другу свои способности. Он в пол силы обрушивал на повелителя тьмы груды камней, а тот в свою очередь то тьмой пронзал, то застилал глаза, лишая способности видеть. Но тогда, Твердар отчётливо чувствовал присутствие тёмного змея, а сейчас. Сейчас его не было. Это означало только одно — наглый человечек умудрился убить повелителя тьмы и прибрать к рукам его способности. Но ничего. Он повелитель злобных земель, расправится с наглецом. Растопчет, раздавит и отомстит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Жажда мести, обуявшая повелителя каменной пустыни, отрезвила его разум, напомнила то, как учил его Темень справляться с ослеплением тьмой. И Твердар воспользовался полученным от друга знанием, прогнал тьму со своих глаз воспоминаниями об искрящихся на свету драгоценных камнях, ибо только они были светом его души.

Но то, что увидел Твердар, когда тёмная пелена спала с его глаз, взбесила его ещё больше. Его верные големы все до одного тонули в вязкой грязи, поглотившей вместе с ними и все драгоценные камни, что так украшали его владения. В отчаянной злобе каменный князь попытался помочь своим подданным, но ничего не вышло. Грязь больше не была твердыней подвластной ему — теперь пыль и земля, растворённая в воде подчинялись наглому человечишке. И Твердар потерял разум, впал в злобное безумие, стал одержим лишь одним желанием — разрушить всё.